фото Антона Журавкова
Вышедший навстречу член нашей команды спросил, разряжено ли ружье и можно ли его вносить в дом. И тут я вспомнил, что ружье не разрядил и, ругнув себя, проделал необходимые действия с ружьем, а войдя в помещение, где сидела за столом вся наша команда, выслушал заслуженные упреки в свой адрес.
Хотя перед такими охотами сам обычно провожу инструктаж с участниками охоты, но в этот раз сильная усталость и переохлаждение притупили, по-видимому, бдительность.
Этот случай напомнил мне ряд эпизодов из охотничьей практики, и захотелось напомнить лишний раз охотникам о правилах обращения с охотничьим оружием и не только на тему «Раз в жизни стреляет и незаряженное ружье.»
Я не буду приводить цитаты на эту тему из охотминимума или других источников, которые практически все знают, но порой не выполняют, а приведу примеры из своей охотничьей практики и опыта моих товарищей по охоте, это доходчивей и наглядней.
Как-то, в относительно давние времена, осенью остановились с приятелем и его спаниелем в домике лесников на лесном питомнике хвойных деревьев в Пеновском районе Калининской области. Рабочие в этот период там не трудились, а в дождливый октябрь в домике с печкой значительно уютней, чем в палатке у костра.
Там мы останавливались несколько раз (дверь закрывалась на обычную затычку), а уезжая, израсходованные сухие дрова всегда пополняли. В один из таких дней я пришел несколько раньше приятеля, умылся из резинового умывальника, висящего на столбике напротив входа в домик, и готовил обед. В это время прямо у входа раздался выстрел, я выскакиваю на крыльцо и вижу опешившее мокрое лицо приятеля и растерянную мордашку собачки.
Оказывается, приятель тоже решил умыться, не заходя в домик, поставил ружье к столбику и только плеснул воду на лицо, как ружье упало, и раздался выстрел. Почему упало? То ли собачка задела, то ли мокрый грунт просел. А почему не разрядил? Только молча развел руками: «Вроде бы разрядил».
Аналогичный случай произошел с автором этих строк. Зимой в деревне будучи еще школьником, вернулся с охоты, подошел на лыжах к крыльцу, поставил на утоптанный у стены снег курковую одностволку (кажется ИЖ-15, довоенного или сразу послевоенного выпуска) и нагнулся, чтобы отстегнуть крепления с дубовых лыж военного образца.
Рядом крутился дворовый крупный пес Полкан, с лохматым хвостом, радуясь моему возвращению и пытаясь лизнуть меня в лицо. В это время загремело ружье по обледенелому снегу, а когда я его поднял, то обнаружил, что курок взведен, хотя он был спущен задолго до подхода к деревне. Ружье же я не разрядил, и можно представить себе неприятности, если бы курок не дошел до уступа на шептале на какие-то доли миллиметра. Энергии курка для воспламенения капсюля вполне бы хватило.
В те далекие школьные годы мы охотились вдвоем с приятелем Артуром. Я ходил с чужими ружьями поочередно, то с упомянутой одностволкой, то с шомпольной двустволкой, а Артуру (к сожалению, он ушел в мир иной, не дожив до шестидесяти лет) мать купила тульскую курковую двустволку. Натура у него была поэтическая, а, следовательно, в его характере присутствовала рассеянность, в том числе и в обращении с оружием.
Как-то по возвращении с охоты он, не разрядив ружья, повесил его на гвоздь повыше, но рядом с кроватью. А его младшие брат и сестра улучили момент, взобрались на кровать, братишка снял ружье, поставил ложу на кровать, силенки хватило взвести курок, и прозвучал выстрел. Трагедии не произошло, так как заряд дроби угодил в потолок, но сестренка потом долго заикалась. (К счастью, они живы до сих пор).
В памяти встает еще один случай из тех далеких времен. В соседней деревне после службы в армии осенью вернулся сын одного охотника (у которого мы с Артуром иногда выклянчивали понемногу черного пороха). У них была гончая, и этот сын с приятелем пошли на охоту. В поле за деревней собака устремилась за кошкой, которая, спасаясь, подбежала к ногам охотника.
Тот попытался прикладом ружья оттолкнуть кошку, подбежала собака – возня, писк, визг, раздался выстрел и охотник упал. Ватная телогрейка грудную клетку не защитила, а его приятель потом объяснить не мог, были ли взведены курки, так как находился не рядом. Поскольку ребята охотились с гончей, то торопиться с заряжением ружей сразу за деревней не было необходимости, а тем более взводить курки (охотились с тульскими курковками).
фото Антона Журавкова
Немного о некачественных выстрелах. Постулат правил обращения с ружьями гласит, что при некачественном выстреле необходимо проверить канал ствола. И вот в мае 2008 года на соревнованиях по охотничьему многоборью, проводимыми МООиРом в Дмитрове, в пулевом упражнении у одного стрелка произошел некачественный выстрел (по его мнению, хотя болельщики-зрители, ожидавшие своей очереди на стрельбу, на это не обратили особого внимания).
Был вложен очередной патрон, команда «дай» – и тут же все услышали более громкий, чем обычно, выстрел и увидели растерянное лицо стрелка. Ствольная трубка ружья разорвана вдоль примерно на 15 см – хорошо, что за пределами цевья, и рука стрелка не пострадала, но звон в ушах, стресс и выброшенные на свалку стволы тоже чего-то стоят. Надо сказать, что на таких соревнованиях участвуют не новички, и тем не менее результат был «на лице». По-видимому, что-то осталось в стволе после предыдущего выстрела.
В ствол могут попасть и посторонние предметы извне. Я уже не говорю о кернах земли или снега в дульной части ствола. Последнее легко можно обнаружить и извлечь, но скрытые посторонние предметы обнаружить сложнее. После ходьбы по кустам и хвойным зарослям надо периодически опускать ствол вниз и постукивать по нему, чтобы выпали возможные предметы, а у «переломок» нужно вынуть патроны и проверить стволы, с продуванием.
У автора этих строк был такой случай. Еще в дореформенные годы мы двумя коллективами были на лосиной охоте в Белоомуте Московской области. У нас имелось «две бумаги», так как сезон охоты по копытным заканчивался. Ехали на высоко проходимом кунге в объезд болота и увидели сверху кормящихся в мелколесье болота трех лосей. Проехали дальше, развернулись, по команде егеря высадили загонщиков во главе с вашим покорным слугой, а кунг двинулся к месту постановки номеров.
Я левым крайним загонщиком, за деревьями спрыгнул с подножки идущей медленно машины и стал за сосной, наблюдая за лосями. Пока машина шла по бугру, они вели себя настороженно, но после удаления снова «приступили к закуске».
Однако ненадолго, номера расходились неаккуратно, расстояние было небольшим, погода морозная, и даже я, помимо хлопанья дверьми автомобиля, слышал что-то еще.
Поэтому, когда правый загонщик начал подавать голос, лоси сразу рванули не к номерам, а влево, в мою сторону. Я криками и руками пытался их повернуть, но с набравшими скорость лосями это сделать не просто, и когда они остались у меня почти «в тылу», я положил одного, а второй, споткнувшись после следующего выстрела, скрылся в густых сосенках.
Я быстренько пересек полоску сосенок, форсировал глубокую мелиоративную канаву, невдалеке за которой стоял, опустив голову, раненый лось, и когда он небыстро двинулся от меня, я остановил его ход. Дал сигнал об окончании охоты, проделал с лосями первые необходимые процедуры.
Подошли двое других загонщиков, а тут и остальные подъехали. Поздравления с успешным окончанием охоты (был последний выходной, отведенный для этих охот), приняли понемногу «на кровях», быстрая разделка, погрузка в кузов, уселись на скамеечки – и на базу.
И тут сидевший напротив меня член нашей команды спросил, почему у меня на середине ствола (ружье МЦ 21–12) какая-то груша. Только тут я посмотрел внимательно на свое любимое ружье (у меня их несколько), обнаружил вздутие минимум на 2–4 мм по диаметру и 20-25 мм в длину и вспомнил, что последний выстрел при добирании подранка мне не понравился.
По-видимому, когда продирался сквозь сосняк, что-то попало в ствол с деревьев, но Бог миловал, не рвануло. Если бы подцепил пробку из снега при переходе канавы, то раздуло бы ближе к дульной части. Потом умельцы с бывшего завода «Радиоприбор» с помощью разных протяжек, осадок и волочилок вернули стволу почти прежний вид, и он служит мне верой и правдой до сих пор.
И совсем немного о затяжных выстрелах. Из правил: «При осечке нельзя сразу раскрывать ружье, а только через 1–2 секунды, так как может быть затяжной выстрел». С современными патронами у меня такого не было, а вот в молодости случалось. Возвращались с упомянутым выше приятелем Артуром с охоты зимой на лыжах. У околицы деревни на деревьях сидят вороны. У меня шомполка, а у него тулка. Ему захотелось стрельнуть из моего ружья: прикладывается, щелчок, осечка.
Опускает ствол вниз, раздается выстрел, и – ой! – ушиблен спусковой скобой средний палец, а заряд угодил в носок лыжи. Палец потом зажил, опухоль спала, а мне пришлось немало повозиться, чтобы придать носку лыжи форму, близкую к начальной, так как с лыжами и деньгами у нас было небогато. Собрал щепки, сварил столярный клей (казеинового у нас не было), обил носок жестянкой от консервной банки и сезон охоты они «дослужили».
Причина, по-видимому, была в том, что основным порохом у нас тогда был винтовочный, извлекаемый из патронов, добываемых из пруда, который образовался после уничтожения немецких боеприпасов и куда были сброшены ящики и ленты с винтовочными патронами.
Капсюля использовались «центробой», а для лучшего воспламенения этого пороха на днище гильзы патрона и в стволы шомполки подсыпалось немного черного пороха, добываемого из капсюлей гильз артиллерийских снарядов или выцыганивали у старых охотников, у которых его тоже было негусто. В этот раз, по-видимому, в бранд-трубку шомполки попало мало черного пороха, винтовочный горел медленно, и давление форсирования создалось не сразу.
С таким же порохом, но с упомянутой уже одноствольной ижевкой ходил зимой по тетеревам, из лунок. С утра хороший морозец, искристый снег, на деревьях иней. И вот из-под лыж взрывается петух выцеливаю, жму на спуск, ружье плюется, дробь защелкала по ближайшим кустам, с них посыпался иней, а петух благополучно улетел. Быстро раскрываю ружье, чтобы поменять патрон, так как тетерева из лунок поднимаются не все сразу, а поодиночке.
Делаю шаг, другой, снова вылет – вскидка, щелчок, осечка. Раскрываю ружье, извлекаю пустую гильзу, из которой идет дымок и сыпется винтовочный порох. Заглядываю в ствол, а там темно, тоже порох сыпется, а снаряд дроби застрял в стволе. По-видимому, мало было черного пороха подсыпано (или совсем забыл), а на морозе винтовочный горел значительно хуже, чем в тепле (в летне-осенний период такого не бывало).
Хотел вставить новый патрон и выстрелить, чтобы вылетели оба заряда дроби, но что-то меня остановило. (Охотнику было лет 14 и на тему охоты к тому времени он читал только Тургенева и Некрасова в рамках школьной программы да Виталия Бианки). Тетерева разлетелись, я вырезал шомпол-хворостину, не выбивается моя дробь-сеченка с пыжами из мятой газеты. Только в кузнице сделанным кузнецом воротом с острыми кромками размочалили этот «сендвич».
Из приведенных выше примеров следует, что надо не только знать, но и соблюдать правила техники безопасности, обучать тех, кто еще мало знаком с ними и не считать зазорным лишний раз напомнить тем, кто даже обладает опытом.
Лучше лишний раз проверить, разряжено ли ружье, чем оказаться в неприятной ситуации.
