Фото loud howard/flickr.com (CC BY-NC-ND 2.0)
Еще в Солотче ко мне на службу поступил ирландский сеттер. Звали его Арчибальдом. Псу в то время было два года. От него отказались, и я забрал его к себе на охотбазу.
Арчибальд был натаскан Виктором Селивановым, имел два диплома и был хорошей рабочей собакой. Вскоре мне поступило предложение переехать в Ерахтур и провести в охотхозяйстве реорганизацию. Я согласился и в марте был уже на новом месте.
Поселок Ерахтур, бывший райцентр, стоит на возвышенности, к которой примыкают пойменные окские луга. Пойма в этом месте самая широкая и богата болотно-луговой дичью. Весной тут отдыхают, жируют гуси, много тетеревиных токов.
В апреле, гуляя с Арчибальдом по поселку, я познакомился с дачниками из Москвы. Это были две сестры — Татьяна и Ирен. Они тоже оказались собаководами, только, в отличие от меня, держали экзотических собачек — хохлатого китайца и перуанца!
Бывает так, что неожиданная короткая встреча перерастает в долгую, настоящую дружбу. Пригласил сестер на базу, потом — ответный визит, знакомство с мужьями.
Вечером следующего дня мы все вместе сидели у камина. И тут Ирен стала предлагать на следующий день всем вместе съездить на пленэр — мол, давайте этот вечерний выезд совместим с охотой. И когда они услышали от меня, загадочные для них слова ТЯГА ВАЛЬДШНЕПА, все единогласно согласились.
Вечером следующего дня заезжаю на «буханке». Они уже были готовы — художники стояли с мольбертами, сестры держали корзину с закусками. Их мужья на английский манер стильно одетые из дома вынесли ружья. Оказывается, ребята увлекались стендовой стрельбой. На поводках они держали хохлатого китайца и голого перуанца в новых камуфлированных жилетах. Я же всем представил своего Арчибальда! На всех пес произвел большое впечатление своим аристократическим видом. Среди художников даже произошел небольшой спор о том, кто из них будет писать на пленэре собаку.
Я вез друзей к Одоевским горам. Там невысокие холмы были покрыты лесом с многочисленными полянами, над которыми всегда хорошо тянут вальдшнепы. Уазик въехал в лес.
Скоро показалась пасека, а на дороге стоял, поджидая машину, дядя Боря.
— Давненько не было тебя, Данилыч! Гусей видимо-невидимо в пойме, а охотников на них нет.
— Мы на тягу вечером пойдем.
Дядя Боря мордвин, потомственный пчеловод, всегда был гостеприимным и добрым к каждому человеку.
— Вечер будет тихим и теплым. Потянет кулик, не сумлевайтесь. Пчелы мне все рассказывают!
Я вывел своего Арчибальда, за нами на поляну выскочили хохлатый китаец и голый перуанец и стали носиться, подпрыгивать, радуясь свободе. У пасечника от удивления и неожиданности изменилось лицо. Он явно хотел спросить нас, но я опередил его.
— Дядь Борь, это китаец и перуанец! Пойдут с нами на охоту.
Он снял с костровища закопченный чайник и поставил на стол, пристроенный к стволу могучей сосны. До охоты было еще достаточно времени. Мы уселись за стол пить чай с душистым медом. Соты были нарезаны крупно, куски радовали глаз, чувствовалась на вкус чуть кисловатая перга.
Пьем чай, пахнет дымком от костра, чирикают птахи, лучи весеннего солнца играют по темной крыше избушки пасечника.
Солнце еще над лесом, и до начала тяги еще много времени, но нам нужно выбрать места для охоты и расставиться. Сестры засуетились, убирая стол, охотники заспешили к своим вещам. Через пять минут отправились. Впереди всех красавец Арчибальд. За ним два охотника, явно не местные, с шиком одетые, чисто выбритые и в шляпах. Следом пристроились Ирен и Татьяна. Хохлатый китаец и голый перуанец в своих камуфляжах мелькали то справа, то слева!
Идем цепочкой по лесной дороге, обходим встречающиеся лужи. За поворотом дорога понижается, тут еще местами лежит снег и тянет прохладой. Высокий лес сменился мелким осинником и редкой березой. Наконец, выходим на старую вырубку леса. Тут простор, поляна размером в три футбольных поля, кусты редкого ивняка и две широкие просеки крест-накрест. Идеальное место для тяги вальдшнепа. Дав последние рекомендации, оставляем на вырубке новоиспеченных охотников, с ними остаются хохлатый китаец и голый перуанец. Недалеко есть родник. Он как раз в том месте, где я обычно охотился.
Сестры сразу — к воде, затем — к корзинам. Один художник, оценив поляну, выбрал свою позицию и установил этюдник. Пять лет подряд я охотился на этой поляне и сейчас, спустя три года, вновь оказался в этом замечательном месте. Я уже знал, куда встану и с какой стороны потянут вальдшнепы, но в этот раз меня удивил Арчибальд. Он, покружив по поляне, сел ровно в том месте, где я обычно стоял!
Краешек солнца последний раз осветил поляну, тень от деревьев сначала скрыла художника, затем подступила к сестрам и через мгновение накрыла всю поляну. Враз окружающие звуки стихли… Не сдавались только лесные птицы, их разнообразные голоса сливались в мощной какофонии.
Арчибальд переступил лапами и горячим боком прислонился к моей ноге. Минута, другая…
И вот со стороны леса долгожданный, доносчивый, высокий звук — цвирк! и спустя — хорк!
— Слышали? — обращаюсь к сестрам.
— Да-да! — отвечают они.
— По просеки на ребят потянул!
Секунда, вторая, третья — выстрел, второй!
— Мой не мажет! — голос Ирен.
— И мой никогда! — отвечает Татьяна.
Арчибальд вдруг резко повернул голову в сторону зари и замер. Оттуда к нам на поляну вылетел вальдшнеп, а сбоку наперерез еще один. Кулики сошлись. Цвирк, цвирк! Прошли в стороне от меня и вновь потянули по просеке в сторону наших охотников. Выстрел! Еще выстрел! Арчибальд встал, переступил лапами и снова сел.
Над нами с пересвистом стремительно прошла стая свиязей. В ближайшем кусте ивняка что-то зашуршало и задвигалось. Чуть дальше в жухлой траве то же движение и шорохи. Ежики проснулись! Дрозд на закрайке продолжает старательно выводить свои красивые каленца. На еще светлом небе показалась большая птица. Она спланировала на художника и снова набрала высоту. Сова! Зависла на одном месте, оценила обстановку и в бесшумном полете пролетела вблизи сестер и скрылась в начинающемся тумане.
Вдруг Арчибальд боком толкнул мою коленку и повел свою морду в сторону зари. Я понял собаку, приготовился. Жду… И вот он с дальнего конца вылетает. Хорк, хорк! Тянет по краю закрайки и по дуге облетает поляну. Ближе, ближе… Замираю… Резко — цвирк! — и кулик меняет направление в сторону охотников. Нет! Ты мой!!! Вмиг снимаю с головы кепку и подбрасываю ее вверх и чуть в сторону. Моя хитрость развернула вальдшнепа, и он по прямой летит к нам. Хорк, хорк! Как громок его призывный голос! Время остановилось…
Выстрел! Вальдшнеп остановился в полете и по спирали, битый, падает к роднику, где сидят Ирен и Татьяна.
Ирландский сеттер, никогда раньше не апортировавший дичь, по команде сорвался с места, перепрыгнул родник, нашел птицу и замер в стойке! Команда, и Арчибальд, словно сто раз так делавший, сходит со стойки, подхватывает вальдшнепа и, высоко подняв голову, красиво несет. Остановился напротив, сел. Протягиваю к псу руку.
— Дай!
Арчибальд секунду подумал и вложил вальдшнепа в подставленную ладонь. В моей груди заклокотало сердце. Восторг заполнил душу. Держу теплого лесного кулика. Поворачиваюсь к сестрам, а те, замерев на своих раскладных стульях, словно спохватившись, вдруг, как в театре, разом захлопали в ладоши. Эти аплодисменты были так неожиданны, что я на мгновение растерялся. Сестры тем временем встали и продолжали аплодировать.
Не знаю почему, но я в тот вечер больше не стрелял. Видимо, тогда от напряжения, ожидания, восторга и наступившего враз удовлетворения отложил ружье. Отнес вальдшнепа сестрам. Они его рассматривали, гладили по перьям, удивлялись большим красивым глазам. Затем свой восторг перенесли на Арчибальда.
У нас была договоренность после охоты собраться у родника. Решено было собрать сушняк и устроить костер. На старом костровище развел огонь. За это время на вырубке прогремело еще несколько выстрелов. Быстро стемнело…
Костер разгорелся, и сразу его тепло позвало к себе. Сидим разговариваем, ждем наших охотников. Первыми на поляну выбежали хохлатый китаец и голый перуанец! Они были смешны в своих жилетах! Но поведение экзотических собачек изменилось. Они в момент поравнялись со своими охотниками, которые подошли к костру и одновременно сели у их ног. Всем своим видом собачки дали понять — шутки в сторону. Вот результат. Шесть вальдшнепов! Охотники вполне серьезно стали рассказывать, как их собаки разыскивали, подавали птиц, как мазали по, казалось бы, верным целям. Красивая охота — резюмировали художники. Они тоже были в восторге от тяги и в своих этюдах отобразили этот незабываемый весенний вечер.
Еще долго на поляне все вспоминали прошедшую охоту, удачные выстрелы, работу собак, красоту весны. Хохлатый китаец и голый перуанец перебрались на руки Ирэн и Татьяны, Арчибальд положил свою голову мне на колено.
