Он лежал и смотрел в немигающие глаза. Не шевелилась и змея. Шли часы. Ноги и руки стали затекать, но змея по-прежнему не давала ему даже шевельнуться, с мерзким шипением открывая свою смертоносную пасть
Вот пришла очередная весна в глухую сибирскую деревушку, и три закадычных друга Федор, Константин и Юрий стали собираться на рыболовный промысел. Дружившие еще со школьной скамьи они, отслужив в армии каждый год втроем отправлялись весной ловить рыбу, а зимой добывать пушнину. Других занятий в этих краях не было. За многие годы, проведенные вместе, они без слов понимали друг друга. У них даже не возникало мысли, что можно отправиться в тайгу в одиночку или без кого-то.
Троица сидела в помещении сельсовета и оформляла документы для промыслового лова рыбы, когда в комнату вошел местный участковый. Он знал друзей с детства, и они были у него на хорошем счету. С юношеских лет все трое были серьезными ребятами, не создававшими проблем ни себе ни другим. Многие из их товарищей спились, многие уже неоднократно отсидели, но ребята с детства «болели» тайгой и увлечение бутылкой им заменяла охота и рыбалка.
Капитан поздоровался с ребятами, сел сняв фуражку и проведя рукой по волосам начал разговор.
— Вы завтра уходите на промысел, – не спрашивая, а утверждая, сказал он.
— В том районе, где ваше зимовье, из зоны сбежали несколько заключенных. Все рецидивисты, отбывающие большие сроки. Терять им нечего, уходя, они убили двух охранников и завладели автоматами. Будьте очень осторожны. Вы для них со своими продуктами, документами, снаряжением манна небесная. А живые вы им не нужны. Была бы моя воля, я бы вас туда вообще не пустил.
— А как мы будем сидя дома кормить свои семьи? – сказал Константин.
— Вот поэтому и не пытаюсь удержать вас, а только предупреждаю, чтобы были предельно осторожны, – сказал он, вставая и выходя за дверь.
На следующее утро, попрощавшись с женами, все трое погрузив нехитрый таежный скарб, отчалили на моторке в сторону своего зимовья. А вечером они уже выгружали вещи в стоящую на берегу избушку. А дальше потекли обычные будни. Ребята ловили рыбу, солили и вялили ее. Один день мало чем отличался от другого.
Однажды Федор шел на лодке проверять сети, как увидел на берегу какое-то шевеление. Пристав к берегу, он подошел ближе и увидел здоровую змею. Большим камнем, сорвавшимся с осыпи, ей придавило хвост. Она извивалась, но освободиться не могла. Федор подошел ближе. Змея, увидев его, перестала дергаться и, повернув голову в его сторону, посмотрела ему прямо в глаза. Федор не очень любил змей, но что-то в ее взгляде заворожило его. Ему показалось, что змея смотрит на него осмысленно. Что бусинки ее глаз просят его о помощи. Он увидел сознание в ее глазах и почувствовал как будто бы гипнотическое воздействие.
Медленно он подошел к ней, медленно протянул руку и отвалил камень. Все это время у змеи не дрогнул ни один мускул. Только после обретения свободы она шевельнулась и неловко заползла на плоский камень. Хвост был сломан, и каждое движение давалось ей с трудом. Однако она остановилась и опять посмотрела на Федора. И опять он увидел в ее взгляде смысл. Теперь змея молча благодарила его. Федор порылся в кармане и вытащил пакет с сухим молоком. Когда-то в детстве он читал, что змеи любят молоко. Хотя полностью уверен в этом не был. Зачерпнув кружкой воды из реки, он вылил ее в углубление в камне и развел там ложку молока. Все это время змея неотрывно смотрела на него. Только после этого он сел в лодку и поехал дальше.
На следующий день проезжая мимо этого места он опять вылез на берег. А когда подошел к знакомой россыпи камней, то из расщелины неуклюже извиваясь перебитым телом навстречу ему, выползла змея. Молока в ямке не было, то ли змея выпила, то ли высохло, то ли другие звери выпили. Федор опять налил ей молока и бросил под самый нос пойманного лягушонка. Змея схватила его и медленно начала заглатывать, обволакивая его своей пастью. После этого Федор стал каждый день навещать свою приятельницу, принося ей то лягушат, то пойманных в зимовье мышей. Иногда она отказывалась есть и тогда Федор просто сидел и разговаривал с ней. И чем больше он общался со змеей, тем больше ее взгляд казался ему разумным. Почему-то казалось, что это «она» и стал звать ее Машкой.
Через несколько дней он рассказал друзьям о своем странном знакомстве. Да ты с ума сошел! Перестань ходить к ней — в один голос сказали ребята, а еще лучше — убей. Еще укусит или в зимовье приползет, а у нас ни противоядия, ничего.
Нет, не перестану, мне кажется, она понимает значительно больше, чем мы думаем. Ну, как знаешь — ответили они и отстали.
Этот день не отличался от всех остальных. Федор, так же как и раньше, вылез на берег к Машке. Только сейчас она лежала на самом высоком камне. Раньше она так никогда не делала. Она всегда была под камнями и только при появлении человека выползала из своей расщелины. Но сейчас она находилась практически на уровне его роста. Федор спокойно подошел к ней, как вдруг змея молнией метнулась к нему. Он не успел еще ничего понять, как она обвилась вокруг его шеи. Ее голова остановилась в нескольких сантиметрах от его лица, а глаза не мигая уставились в расширенные от ужаса глаза человека. От неожиданности Федор упал на камни. Змея неотрывно смотрела ему в глаза.
Он попытался пошевелиться и тогда она, зашипев, раскрыла пасть, обнажив острые как иглы зубы. Мерзкий язык высовывался наружу, едва не касаясь его носа. Федор понял, что ни пошевелиться, ни освободиться ему просто так не удастся. Он лежал и смотрел в немигающие глаза змеи. Не шевелилась и змея. Шли часы. Ноги и руки стали затекать, но змея по-прежнему не давала ему даже шевельнуться, с мерзким шипением открывая свою смертоносную пасть. Скоро начало смеркаться, но она удерживала человека в своих объятиях. И даже ночью Федор видел немигающие глаза змеи, отражавшие свет полной луны. Как будто оборотень держал его в своих объятиях, наслаждаясь страхом человека, перед тем как покончить с ним.
Постепенно затихли дневные звуки, стало тихо, и Федор погрузился в свои мысли. Он почему-то вспомнил своего отца. Маленьким пацаненком он утащил отцовское ружье и два патрона. И вместе с Юркой и Коськой они удрали на глухариный ток. Однако в темноте заблудились, и сутки плутали по тайге. А по появлении дома все трое были нещадно пороты отцами. Однако в этом были и положительные стороны. Его отец стал серьезнее относиться к нему. И через год, сдав ему «охотминимум» он получил право брать отцовскую одностволку. Вспомнил Федор и первого своего тайменя взявшего на сшитого из беличьего хвоста мыша. Удилище представляло собой палку с привязанной, крепкой капроновой нитью. Катушки не было, и снасть забрасывалась просто рукой, а потом управлялась палкой. После очередного заброса сильнейшим ударом его сбило с ног и неведомая сила потащила по прибрежной гальке. На кованом отцовском крючке ходила гигантская рыба. Он плашмя лежал на земле, прижимая к себе удилище, но рыба быстро затащила его в воду. И только после того как его начало сносить в порог, он выпустил удочку и выбрался на берег.
Потом он вспомнил Марину. После возвращения из армии он с удивлением обнаружил, что маленькая угловатая соседская девчушка превратилась в стройную, красивую девушку. А через полгода они поженились. Первым родился сын, а за ним и дочка. Неужели он никогда больше их не увидит? Федор тяжко вздохнул и тут же был выведен из своих мыслей шипением твари обвившей шею.
Всю ночь пролежал Федор со змеей на шее и только лишь первые лучи солнца появились над лесом, как змея расслабив свое упругое тело, соскользнула с его горла и тут же уползла.
С трудом пошевелил человек затекшими руками и ногами. Но даже не от усталости, он не мог двигать ими. Жуткий ужас прошлой ночи сковал его члены. Перед глазами все еще стояли отсвечивающие луну глаза. С трудом перевернувшись на бок, Федор начал приходить в себя. Он то плакал, то смеялся. В сознании не было ни радости, ни горя, ни злобы, ни счастья. Ему даже не хотелось убить мерзкую тварь. У него просто не было сил об этом думать.
Он на четвереньках дополз до воды и упал в живительную реку. Он как ребенок плескался в воде, пока не увидел свое отражение. Из воды на него смотрел полностью поседевший старик. Отшатнувшись от ужаса, Федор вскочил и попытался сесть в лодку. Дрожавшие руки и ноги не слушались. Он несколько раз упал и, поняв что с лодкой ему не справиться, побежал к зимовью по тропинке вдоль реки. Он то бежал, то шел, то полз, не в силах справиться со ставшими ватными руками и ногами. И лишь пробежав пару километров, стал приходить в себя.
Он шел по еле заметной тропке, как вдруг до него долетел запах дыма доносящийся со стороны зимовья. Однако это был не приятный дым костра. Несло гарью. И что-то еще очень неприятное подмешивалось в запах. Федор ускорил шаг, а потом побежал. Когда он подошел к зимовью, то волосы зашевелились у него на голове. Вместо дома дымилось пепелище.
Константин и Юрий лежали невдалеке. Одежда товарищей была буквально распорота выпущенными из автоматов очередями. Кругом на траве виднелись засохшие пятна бурой крови. Рядом с ними лежал скрюченный человек в черной тюремной робе. Даже после смерти рукой он зажимал правый бок, в котором зияла глубокая рана, оставленная охотничьим ножом, пробившим печень.
