Однажды в студенческие годы, мы выехали небольшой компанией в военно-охотничье хозяйство на три дня. Дело было в сентябре, когда местная утка уже стаями скапливалась на большой воде, готовясь к отлету, а пролетная еще не пришла. Как раз в это время можно было надеяться на высыпку пролетных коростелей.
Фото Shutterstock.com
С патронами в те годы было туговато. Дробь в магазинах отсутствовала, порох выдавался из расчета одна пачка дымного или одна двухсотграммовая банка бездымного в одни руки. Готовых патронов 16-го калибра с мелкой дробью на прилавке не было вообще.
И тут мне, можно сказать, «повезло». У приятеля умер дедушка-охотник, и после него осталось несколько мешочков с самоснаряженными патронами, а также остались патроны немецкого производства шестидесятых годов.
Собираясь на охоту, я тщательно отбирал патроны с маркировкой 8 и 9. Март все время крутился рядом, предвкушая предстоящую охоту. Решено было поехать на пригородном автобусе из соседнего города Энгельса.
И вот, преодолев сорок километров по шоссе, автобус свернул в деревню. Навьюченные рюкзаками, мы пришли на охотбазу. Егерь Виталик выписал нам путевки и определил домик для проживания, правда, без постельного белья, поскольку оно все находилось в стирке.
По карте он определил места наших охот и выделил нам две гребные лодки «Кефаль». До вечерки оставалась еще уйма времени, поэтому мы с Сергеем, заканчивающим в том году университет, поплыли на луговину в паре километрах от базы в надежде пострелять коростелей и бекасов.
Лодка споро побежала под веслами по протокам. Зеленые камыши радовали глаз своей красотой. Теплое сентябрьское солнце дарило прощальное тепло ушедшего лета.
Через несколько поворотов протоки лодка ткнулась носом в берег. Впереди была выкошенная луговина с аккуратно расположенными стожками сена. Мы выгрузились, сложили ружья, зарядили их. Сергей пошел посмотреть места для зорьки, а я решил поискать коростелей. Март красивым челноком обыскивал луговину от одного края камышей до противоположного.
Вот он скрылся в некоси. Иду туда и вижу собаку на стойке. Кобель весь вытянулся в струну, задрав голову чутьем вверх. «Вперед!» — звучит команда, и кобель прыгает в гущу травы. Оттуда поднимается коростель, скрываясь за кустом.
Стреляю раз за разом и вижу, как падают срезанные крупные ветки с куста, а коростель садится, перелетев луговину. Перезаряжаюсь. Направляю собаку туда, где только что села птица. Март опять находит рыжего бегуна. На этот раз он долго не поднимается, спасаясь бегством от собаки, и опять влетает за очередным кустом. Опять дуплет и срезанные ветки, а птица, как бы издеваясь над нами, опять садится в ту же некось, откуда была поднята первый раз.
И все повторяется снова. На четвертый раз я отпускаю коростеля подальше, выцеливаю и стреляю. От птицы летит облако перьев. Март подает мне крыло с шеей и головой. Странно…
Идем дальше. Справа длинная канава, заполненная водой. По обеим сторонам канавы растут ивы. Пускаю собаку в канаву. Март плывет на другую сторону, затем ищет в затопленных камышах. Слышу шумный подъем утиного выводка. За ветками ивы летят две кряквы. Вкладываюсь. Обгоняю. Жму… И… Еле увернулся от падающей на меня сверху толстой ветки. А кряквы как ни в чем не бывало улетают восвояси.
Иду назад, на луговину. Сергей недоверчиво смотрит на мой пустой ягдташ. До зари еще полчасика. Собираем спиннинг, один гребет на веслах, второй блеснит. После десятка забросов чувствую упругую тяжесть на конце удилища. Щука норовит завести под корягу, чтобы оторвать блесну. Но не тут-то было. Сергей отгребает от берега к середине протоки, а я подтягиваю катушку. И вот она, хищная морда, показалась из воды. Подсаком водворяю рыбину в лодку. Фу, вот это страсти… Март все это время бегает по берегу и лает на нас. Сажаем щуку в садок и опускаем в воду.
Пора на зорю. Становимся недалеко друг от друга в мелком, по колено, заливчике, заросшем лопухами. Везде утиные перья — явный признак посещаемости озерца утками.
Сереет. Слышу свист крыльев уток, идущих на посадку. А вот и они. Пять крякв заходят на круг. Ловлю на планку первую. Жму. Как без дроби. Жму второй раз, и кряква рассыпается в воздухе на несколько фрагментов. Ничего не могу понять. Март подает мне отстрелянное крыло. Второй налет. Сергей делает удачный дуплет, а у меня опять два промаха. В темноте плывем на базу. «Посмотри патроны», — после нескольких едких подколов говорит мне Сережка.
Вечером при свете электрической лампы я перочинным ножом удаляю прокладку с патрона с маркировкой «9». И… обнаруживаю там девятимиллиметровую картечь. После этого, внимательно осмотрев прокладки на других немецких патронах, доставшихся мне от дедушки приятеля, нахожу полустертую надпись — «mm». Так вот в чем дело! Немцы дробь в миллиметрах обозначают. А я, как дурак, стрелял картечью по птичкам!
После этого случая я более внимательно стал относиться к маркировке патронов, особенно импортных. Как говорится, век учись…
