Фото автора
— На! — дед протянул Сереге поводок с Диком. — Только не спрашивай ничего. Соберу мужиков
в субботу, справим тебе забор повыше, чтоб волчье не осилило!
— Не жалко?
— Для тебя — нет, а так — жалко! За одну ночь двух
лаек — давно такого не было! Распустились! Поговорю с мужиками, может, и удастся собраться, ответку устроить!
— Поговори! — выдохнул Серега.
Понял дед, что Сереге не до разговоров и, потрепав друга по плечу, побрел к машине.
Не спалось в ту ночь егерю: предчувствие неизбежной опасности не давало ему покоя. Уже и самосадом ядреным пыхнул, и сто граммов крепача под чесночину принял для успокоения, но не помогло, не отпустило: щемило и покалывало в груди. Сердце у Сереги было как вещун-предвестник, никогда не обманывало. Эх, если бы еще подсказывало, откель лихо в дом ломится, а то приходится нежданно встречать — то лбом, то спиной, то мягким местом…
Во дворе взвизгнул Черныш. Серега схватил ружье, на ходу вставил картечь и, широко распахнув ударом ноги дверь, с крыльца выстрелил в воздух. Две одинокие цепочки с клочьями ошейников, несколько кровиночек и — тишина… Вместо хриплого угрожающего баса — все, что осталось от двух взрослых кобелей. Вереница крупных следов шла к забору и растворялась в полях Новгородчины.
Егерь в безысходности опустил руки. Всю жизнь он презирал слюнтяев, жалующихся на жизнь, никогда не пенял на обстоятельства, привык смотреть неприятной правде в глаза. Но впервые правда казалась ему излишне жесткой, даже жестокой.
Он не стал сдерживать слезы и по-ребячьи расплакался. Предупреждали его мужики, что видели следы пришлых гостей во вверенных ему угодьях, говорили, мол, жди, Сережа, набегов, а он все загоны с лосями боялся распугать да секача, зависшего в болоте, с места стронуть. Вот и сбылось мужицкое пророчество…
Дик и Серега быстро подружились: кобель исправно находил кабанов, получая щедрую пайку после каждого удачного похода, тоскливо поскуливал, когда хозяин задерживался в затяжных зимних маршрутах на стареньком «Буране», и приветливо махал хвостом, заслышав знакомый рык двигателя.
Однажды, в очередной раз встречая хозяина, он, внезапно ощетинившись, с остервенелыми, налитыми кровью глазами вырвал цепь и с неистовым лаем бросился навстречу. Он сходу вскочил на «Буран» и зубами вцепился в еще теплого волка, рвал его, пока крепкие руки егеря, под не менее крепкое словцо, не отодрали его с клоком шерсти в зубах от некогда мощного тела матерого налетчика.
Убедившись, что хозяин в безопасности, Дик возвратился «на место» и долго зловеще рычал нутряной звериной злобой. И кличку свою Дикий Дик получил за бесстрашие: он принимал вызов более сильных соперников и обращал их в постыдное бегство.
Распутывая следы серых, Сереге удалось в тот день вычислить дневную лежку, поднять стаю в девять голов и добыть одного из банды налетчиков, двоих ранить. Крепок волк на рану. Ушла стреляная пара вслед за вожаком. Восемь стервецов на воле, неподалеку от деревни, могут представлять реальную опасность. Уйдут ли они после боя? Или ждать очередной беды?
Не ушли. Пошла баба Вера за калитку в потемках к колодцу — зыркнули огоньки волчьих глаз на соседском участке, у питерских дачников. Бабка в крик! Народ сбежался. Вера Степановна долго рассказывала про чудовище, перед которым «собака Баскервилей» просто — моська. У страха глаза велики.
Вычислил егерь-опер через несколько дней очередную лежку. Дед собрал мужиков. Часть леса офлажили, свободный выход из котла прикрыли стрелками, поставили снегоход и привязали Дика, а рядом с собакой оставили бойца из деревенских смышленых пацанов.
Серега с дедом ушли в загон, толкнули стаю в горловину. Не стали метаться матерые в окладе, сразу сообразили расклад и пошли в прорыв, «вштыковую», всей стаей в направлении снегохода. Вздыбился Дик, рванул петлю и помчался навстречу стае по буранке. Как ни кричал малой, не отступился кобель и сцепился с вожаком в черно-серый клубок.
Парень отдуплетился. Промахнулся, боясь задеть Дика. Чуть замешкалась стая, и короткий неравный бой позволил стрелку перезарядиться и, выстрелив, зацепить клыкастого победителя. Ловко вогнав в стволы картечь в третий раз, смышленыш добил вожака, завершил драку, начатую Диком, павшим смертью храбрых на поле боя.
— И что за кровь в нем текла? — Серега снял бушлат и укутал бездыханное тело Дика, на морде которого заледенела кровь врага.
— Дикая! — дед погладил отчаянного пса по голове. — Это какой характер нужно иметь, чтобы мчаться на верную смерть в атаку на матерых волков, которые преобладали и числом и силой! Мужество или безумие! Или… — ответил дед сам себе, но чего-то недосказал…
Оставшись без вожака, стая разделилась и, зализывая на ходу раны, покинула Серегины края. Свободно вздохнула деревня.
Светлая память отважным собакам — преданным друзьям охот-ников!
