Я живу в деревушке Галстухово… Несколько дней подряд были заморозки. После них лес сразу сильно зазолотился, стал таким, каким он бывает только осенью. И через несколько дней — листопад…
Фото Александра Романцова
Лес заметно посветлел, вот оно, очарование разгара осени, когда прозрачные осины пылают багровым пламенем, а березы стоят нежно-золотые. Угрюмо стоят на их фоне потемневшие ели. Лес полупрозрачный, золотой лес. Листопад.
Идешь по золотой мозаике лесной дороги, волнует душу неподражаемый пряный аромат вянущей листвы и ее шорох под ногами. Березы по ветру горстями роняют золотые червонцы, но ветер затихает, не в силах унести всю красоту. И они, блеснув последний раз на солнце, с печальным шелестом устилают лесные дороги, просеки, поляны… Что за прелесть эти листья, осиновые огненно-красные с золотом, березовые нежно-багряные и просто золотые, хочется прижать их к лицу холодных, влажных… Но вот пора листопада проходит.
Холоднее, злее становится ветер, сеет он из-под низких изорванных туч холодным надоедливым моросящим дождем, первым снегом. Стоит под ним голый печальный лес, провожая тихим шумом последние косяки гусей и покачивая вслед им своими вершинами.
Утро. Тихо. Я вышел на крыльцо. Легкий туман. Верный, увидев меня с ружьем, особенно весело, с нетерпеливым повизгиванием бросается мне на грудь, отскакивает в сторону и снова прыгает, стараясь лизнуть в лицо. Беру его на сворку. Сначала он обиженно скулит, но затем успокаивается. Как бодро шагается к манящей синеющей полосе леса.
Лес. Когда входишь в него, каждый раз охватывает сладкое волнение, кому из охотников незнакомо оно… Спускаю пса, он уже давно нетерпеливо натягивает поводок, иду тихо по тропинке.
Теперь совсем тихо в лесу, не слышно рябчиков, только иногда стайка синиц с тихим пиньканьем перепархивает с ветки на ветку да резкий голос сойки иногда нарушает тишину.
Тихо. Пес уже несколько раз мелькал то впереди, то в стороне и снова исчезал. Что-то не слыхать. Проходит еще несколько минут. Гав! Ав! Я замер… Ав! Сначала неуверенно несколько взбрехов и затем — ай, ай, яй, яй! Погнал! Какая разница между бреханьем дворовой собаки и голосом гончей по следу — в нем столько страсти, нетерпенья …
С минуту стою, стараясь определить направление гона. Ага, ясно, должен выйти на зуевы покосы. Теперь наперехват. Как легко, совсем не чувствуя напряжения, несут ноги. Вот и полянка, должен быть здесь.
Какое наслажденье, восторг стоять вот так, сжимая шейку ружья, забыв обо всем на свете, прислушиваться к мелодии гона вместе с насторожившимся лесом. Да-да, именно к мелодии. Как чудесно звучит гон в тихом лесу. Вот ближе, ближе… Но где же, где же косой, он должен быть здесь…
Вот мелькнул в кустах на том конце поляны, выскочил на опушку, скрылся и снова появился из-за елочки, ближе, ближе… гулко перекатывается выстрел. Беляк перекатывается и распластывается на порыжевшей траве и потемневших листьях. Я подбегаю к нему, поднимаю за задние лапы, Ого-го-го! Дошел! Вырывается из груди. Верный вылетает на поляну, прыгает вокруг, слизывает рубиновые капли с мордочками зверька. Брошенная ему пазанка хрустит на зубах.
