Солнышко медленно сползает с центра неба, неумолимо приближая вечер. Завтра за путевкой — через несколько дней открывается «собачий» сезон охоты. А уже невмоготу! Надеваю камуфляж, наливаю во флягу воды, беру поводок… Пес все понимаети пулей влетает в открытую дверь машины.
Фото автора
Скоро у нас первое поле. Да, именно у нас, а не только у моего верного друга Грея. Те семь лет, что я протопала по лесам и лугам одна с ружьем на плече, кажутся мне теперь просто ничем. Я наивно полагала, что возьми я собаку хороших охотничьих кровей, и дело сделано, останется только ходить за ней и собирать дичь. Как я ошибалась! Все оказалось намного сложнее и…интереснее. Охотничья собака — это не бобик, бездумно гарцующий по полям, разгоняющий все, что летает. Сколько сил, времени, нервов, слез, души, наконец, я вложила в этого пса за два года, чтобы к нынешнему полю у нас с ним сложилась настоящая охотничья команда с большой буквы! Нам сейчас нужно, просто необходимо найти перепелиное поле, чтобы оно, наше первое поле, не прошло даром, чтобы учиться и набираться вместе опыта. Мне, как и моему другу, надо многое постичь в этой нелегкой науке. Я просто обязана внимательно смотреть, запоминать, изучать повадки дичи, чтобы помочь молодой собаке, когда это потребуется.
Порой Грей останавливается и смотрит на меня: «Мама, ты же знаешь где она, подскажи!» И я не должна обмануть его надежд, а значит, надо учиться, учиться и еще раз учиться. И вот мы на краю незнакомого поля. С одной стороны канава, с другой — небольшая речушка, густо поросшая молодыми березками, камышом и крапивой. Разнотравье поражает своей красотой, осока по плечи высотой, местами пятачки зеленой травы перемежаются с бровками люпинов, иван-чая, всюду пестрый ковер полевых цветов. И кругом бьет перепел. Кругом! Я теряюсь; нет смысла наводить собаку на конкретную птицу. Что ж, полюбовались — пора работать.
Пока заходим на ветер, Грей в осоке поднимает коростеля. Рыжий, жирный, еще не обсохший от дневного дождя, он медленно, нехотя поднимается из-под носа собаки. Пес от неожиданности даже садится. Молодец, не погнал, и я успела заметить, куда сел: «Пошли перемещенного отрабатывать!» Кругом крапива, пес идти не хочет, знает уже, что крапива — это больно. Я тоже знаю, но такая у него работа, а значит, надо идти. Хитрюга-коростель упал на клочок травы посреди жгучих растений, я это вижу и как могу подбадриваю Грея. Он прихватывает запах, и больше его не надо подталкивать, похоже, он сразу забыл, что кругом крапива. Замер. Бросок. Подъем. Сидеть! Я рядом, собака это понимает, и следовательно, о том, чтобы броситься в погоню, и думать нечего. Лукаво на меня поглядывает. Подбадриваю: «Молодец! Пошли! Впереди перепела ждут!»
Заходим на кромку поля: «Сидеть! Ищи!» Притихли наши перепелочки. Ладно, посмотрим, где они тут попрятались. Теперь вся надежда на моего четвероногого друга. Видимо, знатно натоптали, собака суетится, горячится, хвост как пропеллер. Вот Грей замирает. Потяжка. Подъем. Сидеть! Молодой перепел по прямой уходит от нас. Поднимаю руку, накрываю пальцем цель и чуть слышно, как в детстве, играя в войнушку, говорю: «Бах!» Работаем дальше. Вот и второй «бах!» По птичкам видно, что выводок этого года, уж больно малы. Но все на крыле уверенно, а это уже хорошо. Грейка теряет контроль, начинает далеко уходить. Подзываю, усаживаю, пытаюсь охладить его пыл длинными, не совсем культурными фразами…
Еще подъем. Рыжий коростель. Не гоним. Хорошо! Но вот я чуть задумываюсь, оглядываюсь по сторонам. Пес пошел, пошел, пошел… Вижу — работает меж деревьев. Далеко, не догоню. Три перепелки разом поднимаются на крыло. Этого малыш вынести не может и гонит с лаем, с высокими свечками, с удовольствием. Ну что ж, вина моя: нечего ворон считать. Жду. Идет как на казнь, смотрит исподлобья, знает, что виноват. Я его журю, но не сильно.
Вот забил перепел на открытом поле. Что ж, пойдем посмотрим, что там. Идти удобно, трава едва доходит до колена, собаку видно прекрасно. Бочком завожу на бьющего, немного нервничаю. Пес ходит челноком, но далеко. Я ему кричу: «Ближе!» Подчиняется и снова уходит. Результат не заставляет себя ждать. Жирнючая перепелка срывается из-под моего сапога. Подзываю собаку, показываю: «Ай-ай-ай, прошел! Говорила же: ближе! А ты не верил!» Смотрит в глаза. Понимает, о чем я. Работаем! Теперь уже я поспешила, не дала собаке разобраться, и опять взлет из-под сапога. Собака видит подъем, исполняет по команде «полуприсед» и провожает птицу глазами. Не гонит. Молодец! Ловлю умоляющий взгляд : «Мама, пойдем догоним!» Думаю, он место посадки видел, пойдет по прямой, и я вряд ли заставлю его челночить. Нет, так не надо. Разворачиваемся.
Солнце садится за горизонт. Похоже, на сегодня хватит. Только сейчас замечаю, как гудят ноги, правая кисть зудит от ожогов крапивы. Смотрю на часы. Мы почти два часа ходим, а как будто 15 минут прошло. Все, домой. Грей бежит по прямой к речушке купаться и пить.
Подходим к машине. Видно, как сильно устала собака. И тут метрах в двадцати утка дает осадку, громко, как по весне. Грей пулей выскакивает из машины. «Стой! — кричу. — Назад! Не сегодня! Мы сходим за ней, но не сейчас»…
Вьется полоса асфальта, на горизонте красный закат, на душе спокойно и радостно. Мы нашли свое поле, будет где справить праздник открытия. Мы сюда еще вернемся и снова вдохнем аромат поля, пахнущего зверобоем и ромашкой, потому что наша с Греем настоящая жизнь не в душной суете города, а здесь, на просторах бескрайних полей.
