После более чем столетних усилий ученые Нового Света пытаются вернуть один из символов своей страны, так бездарно истребленный по незнанию и неопытности
Переосмысливая свою историю и обязательства перед дикими бизонами, мы также должны понять, почему мы не восстановили полностью наши самые знаковые виды дикой природы.
Уильям Темпл Хорнадей, должно быть, был несчастен. Ноябрь переходил в декабрь 1886 года, когда Хорнадей и его команда из семи человек отправились в холодные, безрадостные, продуваемые ветрами бесплодные земли на территории нынешнего округа Гарфилд, штат Монтана.
Группа состояла на жалованье у Смитсоновского института — Хорнадей был главным таксидермистом Смитсоновского института. И они были полны решимости найти, убить, освежевать и нафаршировать последнего оставшегося американского буйвола, который за предыдущие 20 лет превратился из удивительно многочисленного в редкого. И исчез по мере того, как железные дороги и поселенцы вторглись на территории Дакоты и Монтаны.
Хорнадей, чей первый опыт пребывания на Западе в качестве студента-палеонтолога принес ему окаменелые свидетельства исчезновения видов, был уверен, что бизоны последуют примеру динозавров, и он был полон решимости проверить слухи о последнем стаде с тусклыми глазами, которое бродило по пустынным мысам. Оглядываясь назад, можно сказать, что экспедиция использовала один из любопытных парадоксов охоты: убивала животных ради спасения вида.
Ранее этой осенью я последовал за археологическими следами в лагерь Хорнадея. В полумиле от редко посещаемой гравийной дороги, которая, как пьяный, тянется вдоль хребта грунтового хребта. То, что осталось от лагеря после 137 лет ветров и непогоды — это неглубокая впадина у подножия холма из мелового сланца и раскрошенного песчаника, ничем не примечательная могила.
Когда государственные чиновники посетили это место в 1991 году для рассмотрения его в качестве исторического места, они нашли старинную жестяную банку, в которой, вероятно, были консервированные персики, а также деревянные доски, возможно, с пола фургона, которые команда Хорнадея, возможно, использовала в качестве крыши над своей сырой землянкой. Это все, что осталось от этого места, где, как вы могли бы поспорить, умерла одна великая американская идея и родилась другая.
Идея, которая умерла здесь, заключалась в том, что в Америке со свежим лицом у нас могло бы быть все: продуктивные человеческие сообщества, окруженные изобильной природой. Хорнадей был одним из первых американцев, осознавших, что стремительное заселение Запада неизбежно несовместимо с существованием бизонов и их требованием больших участков неогороженной дикой земли. Как натуралист, Хорнадей был свидетелем вымирания других жертв американского прогресса: странствующего голубя, снежной овцы Одюбона и вересковой курицы. Он был уверен, что следующими будут бизоны, и, учитывая их стремительно сокращающуюся популяцию, он был недалек от истины.
Но идея, которая одновременно выросла из опыта Хорнадея, заключалась в том, что при достаточном общественном возмущении и политической силе американский бизон (и, соответственно, другие виды) может быть спасен от вымирания. В то время он и мечтать не мог о возможных масштабах восстановления дикой природы; его непосредственной целью было просто сохранить геном вида. Во время предыдущей поездки в восточную Монтану он поймал детеныша бизона. Он дал ему имя Сэнди и отправил обратно в Вашингтон, округ Колумбия, где Сэнди жила на территории Смитсоновского института, пока не умерла несколько месяцев спустя. С тех пор стремление относиться к бизонам как к домашней корове стало одной из основных линий взаимоотношений Америки с этим видом.
Хотя Хорнадей не мог обменять живых бизонов, он был полон решимости сохранить идею вида и привез достаточно буры и соли, чтобы обработать несколько десятков шкур и черепов буйволов. В течение шести недель наступающей зимой 1886 года охотники возвращались в свою землянку после вылазок в соседние бесплодные земли, возвращаясь каждую ночь с одной или двумя экземплярами буйволов, а также с оленями и вилорогами. Всего охотники убили 44 бизона, включая одного из самых крупных самцов за всю историю наблюдений. Это была последняя охота на диких бизонов любого масштаба за последующие 100 лет.
Таксидермированные бизоны Хорнадея 60 лет жили в большом зале Смитсоновского института в Вашингтоне, округ Колумбия. Теперь они вернулись домой, в Монтану, в галерею западного искусства в Форт-Бентоне, тихом фермерском городке к северу от Грейт-Фолс. Но во время лихорадки за золотом и земельными участками Монтана была местом отправления пароходов по реке Миссури и центром бурной экономики приграничья, частично подпитываемой шкурами и языками буйволов.
Итак, стоит спросить, поскольку Америка вновь возвращается к своему поколенческому увлечению нашим национальным млекопитающим, почему мы до сих пор не завершили наше дело по возвращению бизонов? Почему охотники не могут охотиться за этим культовым американским млекопитающим на обширных западных диких землях так же, как мы охотимся за лосями и антилопами? Почему наблюдатели за дикой природой не могут мельком увидеть красновато-коричневых зверей вдалеке? Почему охотники, когда они вообще спрашивают о бизонах, спрашивают о размере пастбища?
Наша неспособность вернуть бизонов никогда не бывает столь очевидной, как когда мы размышляем о наших успехах. Сообщество охраны дикой природы восстановило белохвостого оленя и вилорогую антилопу, диких индеек и американских лосей, не говоря уже о мелкозубом окуне и песчаных журавлях. Мы не только не допустили вымирания канадских гусей, но и сохранили для них водно-болотные угодья. Если вам нужны доказательства успеха профессионального управления дикой природой, учтите, что численность большинства видов птиц в мире резко сокращается. Заметное исключение: североамериканские водоплавающие и водно-болотные птицы, у которых богатая среда обитания и защитники, благодаря инвестициям охотников и агентств по охране дикой природы. Почему бы нам не говорить о бизонах в тех же хвалебных выражениях?
Потому, что, хотя сейчас на американском ландшафте больше бизонов, чем когда-либо за последние 150 лет, большинство из них носят ушные бирки, имеют обширные ветеринарные записи и классифицируются как домашний скот. По-настоящему дикие бизоны сегодня так же редки и примечательны, как и во времена Хорнадея. Ареал обитания бизонов исчез, возможно, навсегда.
В Монтане и большинстве других западных штатов бизоны классифицируются как домашний скот, что означает, что они должны быть ограждены, вакцинированы и могут покупаться и продаваться как мясные коровы.
Попытки переквалифицировать бизонов как дикую природу, которая будет находиться в ведении государственного департамента хозяйства, были категорически отвергнуты почти на всех уровнях власти. Причины для содержания бизонов в частной собственности, а не в общественной дикой природе, варьируются от опасений, что бизоны, находящиеся на свободном выгуле, разрушат заборы, могут заразить крупный рогатый скот бруцеллезом, и вообще несовместимы с частной собственностью. Но эти опасения высказывают в основном фермеры и владельцы ранчо. Большинство жителей Монтаны поддерживают идею свободного выгула бизонов, согласно опросу 2015 года, который показал, что три четверти жителей выступают за восстановление популяции животных.
Не поймите меня правильно, что бизоны либо законсервированы в музеях естественной истории, либо ждут смерти на товарных пастбищах. Ряд штатов придумали, как управлять бизонами как дикими ресурсами, на которых можно охотиться. В штате Юта проводится пара популярных охот: одна в горах к северу от озера Пауэлл, другая в отдаленных скалистых утесах Бук недалеко от границы с Колорадо. Вайоминг распространяет разрешения на охоту на диких бизонов в национальном парке Гранд-Титон, а в Южной Дакоте получение разрешения на охоту на бизонов в государственном парке Кастер является высшим достижением для местного охотника. В Монтане государственная организация сама контролирует охоту на диких бизонов, которые бродят за пределами Йеллоустонского национального парка.
Однако за последние несколько лет количество возможностей поохотиться на бизонов Йеллоустонского парка перешло к племенам американских индейцев, которые заявляют о договорных правах на охоту на потомков бизонов, которые избежали преследования Хорнадея и нашли убежище в парке.
Многие владельцы бизонов продают или дарят охотничьи угодья, как для управления популяцией, так и для сохранения своего стада в дикой природе. Но, несмотря — или, может быть, благодаря — этим частным усилиям, стоит задаться вопросом: почему бизоны не присоединились к клубу диких млекопитающих, популяции которых процветают благодаря регулируемой общественной охоте? Почему наша парадоксальная охота на животных с целью их спасения пошла так неправильно, когда дело дошло до бизонов?
Директор программ по охране дикой природы Национальной федерации дикой природы Кит Фишер провел почти 15 лет, штурмуя сельские районы Монтаны, пытаясь организовать спортсменов для общественного восстановления бизонов. В частности, в приюте Чарльза М. Рассела, федеральной земле площадью 1,1 миллиона акров (445 тысяч га), являющейся центром усилий по восстановлению бизонов в Американских прериях. Коллективные усилия Национальной федерации дикой природы и других природоохранных организаций были близки к победе. Но Министерство внутренних дел отказалось от инициативы, когда выяснилось, что у них нет особого желания проталкивать эту меру через Конгресс, а делегация Конгресса Монтаны не была заинтересована в том, чтобы потратить свой политический капитал на эту сделку.
Ближе к местам обитания бизонов окружные комиссары приняли резолюции, запрещающие перемещение бизонов, а ранее законодательный орган Монтаны принял резолюцию, выступающую против интродукции бизонов.
«Нельзя говорить об уничтожении бизонов, не говоря об уничтожении американских индейцев. У меня часто возникает ощущение, что мы снимаем с себя вину за то, что сделали с индейцами, уделяя так много внимания бизонам. Но на самом деле нельзя отделять одно от другого, вот почему правильно, что путь к восстановлению бизонов должен пролегать через усилия племен», — сказал один давний защитник природы бизонов
Возобновившийся интерес к бизонам со стороны племенных народов, наряду с амбициями американских частных компаний, занимающихся бизонами, означает, что самое знаковое животное Америки, которое в 2016 году было объявлено национальным млекопитающим — все еще может быть экологически восстановлено.
Кстати, мясо бизона используется на поминках и других церемониях, а также в племенных традициях как способ восстановить связь с древним животным, которое кормило предков современных коренных американцев. В какой-то мере, это духовная пища некоторых племен.
А медики и диетологи США считают, что мясо бизонов может снизить распространенность диабета в обществе, так оно нежирное и весьма полезное.
С самого начала буйволы заботились о нас. Теперь наша очередь позаботиться о них.
