Рыболовы знают, что в любом водоеме есть места, где рыба обитает постоянно. Может быть, постоянно посещает эти места. Вероятно, здесь проходит рыбья тропа. В любом случае, очевидно, круглогодичный клев обусловлен какими-то факторами, явлениями, процессами… В толще воды? В донном грунте? В самом рыболове (биополе рыболова)? Фантазеров гадание на кофейной гуще может завести далеко…
Фото: Токарева Александра.
Философы утверждают: самая большая тайна на земле – это тайна клева рыбы.
И мы, рыболовы третьего тысячелетия, тоже ничегошеньки не знаем об этой тайне.
Мои думы вознеслись над обрывом, на краю которого я стоял, дошагав дорогу по одной из улиц станицы Казанской.
В долине, открывшейся взору, извивалась река Кубань, обрамленная густыми серыми зарослями кустарника и деревьев – черных на сером фоне подлеска.
Блестел лед прудов, больших и маленьких, «брошенных» руками человека и природы в заросли камыша.
Узкая тропа змеилась со стометровой высоты обрыва по склону в долину, к прудам и реке.
По этой тропе предстояло мне сойти, сбежать, скатиться – это уж как придется! – к прудам, к лункам, к карасям-коробам, трепещущим в лунках, брызгающим воду в лицо широкими хвостами.
Если повезет!.. А повезти должно.
На двух прудах лед чернел от фигурок рыболовов, с моей высоты видимых в образе муравьев. Таких же маленьких и таких же черненьких. Фигурки сгруппировались на льду по одному, только им известному принципу. Этот принцип известен и мне – короб клюет здесь и сейчас.
А интуиция подсказывает другое, более уловистое место. Метров на сто ближе к берегу и к повороту береговой линии пруда. В плане почти прямоугольного. Здесь и «островки» редких водорослей – прибрежных, густых. Есть и «островки» редких водорослей, отстоящие чуть дальше от берега.
Их темные полосы, вмерзшие в лед, видны с моей высоты отчетливо. Со льда приметить их невозможно. Потому рыболовы сгруппировались вокруг одного-двух счастливчиков. От добра добра не ищут!..
В гордом одиночестве пребывать долго не пришлось. Интуиция в очередной раз не подвела. Глубина в месте ловли не превышает 1,5 метра. В трех пробуренных лунках виднеется замутненная вода; в воде просматриваются редкие водоросли, не мешающие ловле. Карась здесь присутствует и даже активно обследует дно, судя по мутноватой, не зимней чистоты воде.
Ледобур положен на лед перед лунками. На ледобур положены три удилища длиной по 2 метра; три поплавка покачиваются в лунках – рыболовы перемещаются по льду… И поплавки перемещаются в лунках…
Хватаю два удилища, делаю две подсечки, бросаю удилища на лед, делаю третью подсечку – и поочередно вываживаю в лунки трех карасей. Караси размером с ладонь, но буянят в лунке по-летнему.
Приходится терпеливо вываживать – поводки диаметром 0,1 мм… Сокращаю число удилищ по двух, до одного и поочередно облавливаю лунки. Короб клюет беспрерывно.
Толпа рыболовов заметно поредела, переместилась в мою сторону. С этим явлением ничего не поделаешь.
Не часто, но с удовольствием я рыбачил со льда этих прудов. Интуиция подсказывала места ловли, своевременно предлагала переместиться на другой пруд, когда клев ослабевал или прекращался на день-два-три…
Лет через пять-семь я перестал отличать подсказки интуиции от подсказок опыта. Сложилась система зимней ловли карася на этих прудах.
Я уже не мечтал поймать здесь зимой золотого карася. Клевал только серебряный карась. В новолуние и полнолуние. В морозную погоду и в оттепели. Как правило, в юго-восточных и северо-западных углах прудов и вблизи ручьев, впадающих в пруды.
Только изредка клев перемещался к середине прудов. Во время резкого похолодания. Бесклевье наблюдать не приходилось.
Перешел на лед другого пруда – увидел клев. Изредка клевал и сазан весом до 2-х кг. В февральские окна – почти всегда. Иногда в уловах преобладал только крупный короб, но систему подметить мне не удалось.
Клев всегда был неожиданным. Логике не подчинялся. В таких случаях и опыт и интуиция «пробуксовывали». А короб весом около одного килограмма вообще клевал непредсказуемо и штучно. Ловить его выборочно на этих прудах я не научился. Не видел и других мастеров.
Фото: Коломийца Алексея.
«Тренировки» на прудах не прошли даром. И на других водоемах интуиция давала привычные подсказки. А они не «работали». Это были подсказки не интуиции, а опыта ловли карася на мелководных прудах. Другие водоемы изобиловали глубинами, охраняющими другую тайну клева.
Открывать эту тайну пришлось сызнова. Изменился ее масштаб, а тайна, на поверку, оказалась прежней. Короб и здесь увереннее клевал в юго-восточных и северо-западных частях водоемов. Держался вблизи родников, если глубина превышала 2,5–3,0 метра. Иногда такое место находилось в 5–6 метрах от берега.
Вблизи камыша, растущего далеко от берега, короба можно было ловить на протяжение всей зимы. То же могу сказать о редких водорослях, растущих вблизи прибрежного камыша и, конечно, весной.
Через те же пять-семь лет накопленный опыт удачно трансформировался в интуицию, которая успешно передвигала ноги по льду нового водоема…
На степных реках – за поворот русла; в прудах – в углы пруда, в места впадения ручьев или малых речек; в низовьях крупных рек – к закоряженным затонам; в искусственных озерах – к дамбам; во всех водоемах – к камышу, растущему далеко от берега…
С годами острота ощущений пригасла. Новые ощущения воспламеняли душу поимками зимнего сазана.
О клеве зимнего сазана можно сказать коротко и емко: мало не покажется! Клев зимнего сазана – еще большая тайна, чем клев короба.
Думаю, только прикоснулся к ней, освоил частично, а действую чаще интуитивно. Но сазана-то зимой ловлю! Где и как – расскажу в следующий раз. А тайну клева рыбы пока не знаю.
