В 1980 году в штате Колорадо, где гризли давно не водятся, на охотника напал разъяренный 180-килограммовый медведь
До нападения в сентябре 1979 года гризли считались вымершими в штате Колорадо. Два последних гризли были убиты в 1951 году, до того как эти медведи были объявлены исчезающим видом. Обоим было около трех лет. Один из них был убит всего в нескольких километрах от места, где в 1979 году медведь напал на человека
Медведь набросился на меня без всякого предупреждения. Уши прижаты, шерсть на шее стоит дыбом. Он свирепо рычал, двигаясь в мою сторону на приличной скорости. Я увидел оскаленные зубы и сразу же понял, что это гризли, хотя никогда раньше не видел его в дикой природе. Горб на спине, более широкая морда, чему у обычного медведя. Я видел в лесу несколько сотен черных медведей, и этот был совершенно не похож на остальных.
Медведь сорвался в мою сторону с расстояния примерно 30 ярдов (27 метров) и у меня буквально не было времени успеть поднять свой лук со стрелами. На краткий миг я подумал, что медведь обойдет меня стороной. Возможно, его нападение было блефом. Мне уже доводилось сталкиваться с черными медведями, и они даже подходили ко мне крайне близко, но, в конце концов, все они отступали, оставляя после встречи с ними только сильный испуг.
Медведь продолжал наступать, рыча и щелкая зубами при каждом шаге. Когда я понял, что он намерен идти до конца, я закричал во всю мощь своих легких, но это было бесполезно. Еще два прыжка — и медведь был бы на мне.
Как это вообще получилось
Мне 46 лет, я давно работаю проводником, и зарабатываю на жизнь тем, что вожу клиентов на охоту и рыбалку. Я вырос в Колорадо и живу в Крестоуне. Четырнадцать лет назад я решил заняться ремеслом проводника и с тех пор занимаюсь только им. Местность, где я охочусь, — один из самых отдаленных регионов в Скалистых горах Колорадо.
В тот день, в последний день сезона 1979 года, я пригласил четырех охотников на лося. Погода стояла чудесная, с ярким голубым небом, и теплая температура способствовала комфортной охоте, хотя вечером стало прохладно.
Моими клиентам в ту охоту были некий доктор Нидери и его взрослый сын Майк, а также еще двое охотников — Рик и Джим. В тот день доктор решил поохотиться на склоне напротив лагеря. Остальные выехали из лагеря и разделились в нескольких километрах от нашей стоянки. Рик и Джим поехали на юг, а мы с Майком отправились на запад.
Я решил, что Мэйн-Форк будет хорошим местом, чтобы показать Майку его лося, я знал несколько здешних мест, которые всегда были богаты ими. Эта область находилась недалеко от Континентального водораздела; это была труднопроходимая местность, куда мало кто добирался. От лагеря до него было около 5 миль (8 км).
Около двух часов дня мы привязали лошадей в лесу и начали охотиться пешком. Мы разделились и планировали встретиться позже в нашем лагере. Хотя у меня был с собой лук, я не собирался охотиться всерьез. Я рассчитывал искать только приметы лося, а позже встретиться с Майком и рассказать ему о них.
Когда через некоторое время я вернулся в лагерь, наши лошади спокойно стояли среди деревьев. Но Майка поблизости не было.
Я снова направился в лес, чтобы поискать еще какие-нибудь признаки лосей. Мы находились в небольшом отступе от основного хребта, и я знал, что у нас с Майком есть все шансы встретиться по дороге в лагерь. Около пяти часов вечера, проходя по небольшой равнине, я услышал зловещее рычание где-то рядом.
На мгновение, когда гризли уже бежал прямо на меня, я подумал, что он, возможно, пытается просто обойти меня. Но я быстро отбросил эту возможность, так как медведь сократил расстояние до нескольких метров, продолжая нестись на полном ходу. Медведь непрерывно рычал, и его открытая пасть обнажила ряд огромных зубов. Мои крики, которые могли бы напугать или повернуть обратно другого медведя, не возымели никакого эффекта. Этот гризли был в ярости, и у меня возникли серьезные проблемы.
Под рукой был лук, но времени зарядить стрелу уже не оставалось, а мой нож лежал в рюкзаке, в недоступном для меня месте. Медведь уже почти навалился на меня, когда я поднял лук, пытаясь отразить нападение. Я ткнул им в морду гризли, но он опрокинул меня на землю. Лук выпал из рук и стрелы разлетелись повсюду врассыпную.
Как только я оказался на земле, я моментально свернулся в клубок — подтянул колени под живот, чтобы защитить жизненно важные органы, уткнулся лицом в грудь, насколько это было возможно, и сцепил обе руки за головой, чтобы прикрыть шею. Мой рюкзак все еще был на спине и обеспечивал некоторую защиту. Я читал много статей, в которых говорилось, что при нападении медведя нужно притвориться мертвым.
Гризли сразу же принялся терзать зубами мою правую ногу. Я почти не чувствовал боли, но отчетливо помню звуки разрываемой плоти, когда медведь вгрызался в меня. Когда я лежал там, беспомощный, единственной моей надеждой было то, что гризли устанет и уйдет.
Но он продолжал кусать и грызть, а я заставил себя лежать как можно тише. Мне все еще казалось, что если я не буду представлять для медведя угрозы, то он уйдет. Как ни странно, я ни разу не запаниковал, даже когда гризли продолжал орудовать зубами над моей правой ногой.
Я чувствовал, как медведь слегка тащит меня на себя, как он вгрызается в ногу, потом трясет своей головой и снова грызет ногу. При этом он не использовал свои огромные когти, а почему-то только зубы.
Затем хищник вгрызся в мое правое плечо. Тогда я еще не знал этого, но медведь прокусил мне плечо насквозь, от одного края до другого. Позже, в больнице, врачи обнаружили колотые раны по всей длине. Клинические анализы также показали, что медведь укусил меня за плечо дважды, но разрывов не было, только глубокие проникающие укусы.
Когда медведь отпустил мое плечо и снова принялся за ногу, я помню, как сказал себе: «Это наверняка конец».
В тот момент я понял, что это не просто мимолетное нападение. Игра в мертвеца ни к чему не привела, и я в отчаянии начал думать о том, как от него все-таки отбиться. Если бы нападение продолжалось, гризли наверняка убил бы меня.
В тумане этого испытания я увидел стрелу, лежавшую неподалеку.
Я убежден, что только мое охотничье прошлое сыграло ключевую роль в моем выживании – я смог сосредоточить все свое внимание на лобной части гризли и запустил стрелу с такой силой, на какую только был способен. Я правша, но стрела была у меня в левой руке. Я очень глубоко вонзил ее в медведя.
Много лет назад я был забойщиком мяса. Я кое-что знаю об анатомии животных, но, лежа на земле с рвущим меня медведем, я не был уверен, что смогу просто отогнать его.
Стрела, которую я использовал — новая бритвенная головка, насаженная на алюминиевый стержень — одна из самых прочных, что выпускалась тогда в США. Но каким-то образом стрела переломилась пополам после того, как я загнал ее в медведя. Помню, я читал о людях, которые каким-то невероятным усилием поднимали разбитые машины со своих близких — человеческий мозг в таких случаях на мгновение сбивается с ритма, и адреналин выплескивается наружу. Возможно, именно это и произошло со мной тогда. Все мои чувства были настроены на то, чтобы удрать от этого гризли. Другого выбора просто не было.
После того как древко сломалось, я нащупал стрелу и выдернул ее обратно из гризли. Из его раны потекла струйка крови, и я изо всех сил впихнул сломанную стрелу обратно. Помню, мне показалось, что кровь течет из яремной вены. Я был уверен, что нанес неплохой удар.
Гризли не подавал никаких признаков того, что ему больно, и продолжал кусать и рвать мою ногу. Он продолжал рычать, как и во время всего нападения. Сразу после того, как я первый раз ударил его стрелой, он принялся за мою левую ногу.
Но внезапно медведь перестал меня рвать и перешагнул через мое тело. Кровь из раны, нанесенной медведю стрелой, брызнула на меня. Потом он отпрыгнул и остановился в нескольких метрах от меня. Я увидел, как он медленно опускается на землю.
Он долго лежал неподвижно, и через какое-то время я понял, что он мертв.
Я медленно поднялся, не уверенный, что моя искалеченная правая нога выдержит мой вес. Я осторожно проверил ее и с облегчением обнаружил, что могу идти. До главной тропы было недалеко, и я направился к ней, стоя на двух ногах. Однако кровотечение начало брать свое, и я почувствовал, что впадаю в шок.
Друг я услышал крик Майка. Я почувствовал облегчение и крикнул в ответ, а через несколько мгновений он нашел меня в лесу.
Майку было 25 лет, он работал фермером. Крепкий и выносливый парень, но когда он вышел из леса навстречу мне, то выглядел так, будто увидел привидение. Я был покрыт кровью от макушки до подошв ног. Каждый квадратный дюйм моей камуфляжной одежды был пропитан кровью, а лицо и руки были пунцового цвета.
Позже я узнал, что Майк слышал, как медведь рычал, когда нападал на меня. Он также слышал мои крики. Когда он добрался до места происшествия, нападение уже закончилось, и все, что он мог видеть — это большое пятно земли, пропитанное кровью, мой лук и разбросанные стрелы. Он был уверен, что медведь убил меня и утащил. Потом он увидел, что медведь лежит мертвый, и понял, что я, возможно, все-таки жив.
Мы использовали немногочисленные средства из небольшой аптечки, чтобы как можно лучше перевязать мою ногу, а для перевязки использовали полоски от рубашки Майка. Я устроился как можно удобнее, а Майк отправился за помощью. Солнце садилось, и я знал, что меня ждет долгая, тяжелая ночь.
К тому времени, когда Майк вернулся с лошадьми, я сильно ослабел. Он подвел их к тому месту, где я лежал, и они вздрогнули, почувствовав запах медведя и крови. Майк привязал свою лошадь за поводья, и когда он повел ее ко мне, она взвилась на дыбы и рванула уздечку. Майк попытался поставить ее так, чтобы мне было легче забраться на нее. Но когда я встал, то потерял сознание. Майк опустил меня на землю, и я еще долго не мог прийти в себя.
Позже я попытался забраться на лошадь во второй раз, а Майк аккуратно поднял меня. Я вставил ногу в стремя, перекинул искалеченную правую ногу и ухватился за рог седла. Я поговорил с лошадью, она все еще сильно нервничала, и она после моих слов сразу успокоилась.
Когда мы ехали, Майк вел мою лошадь, постоянно оглядываясь назад и говоря: «Поговори со мной, поговори со мной». Я сгорбился в седле, наклонившись вперед. Так я не терял сознание. Если бы я попытался сесть прямо, у меня бы закружилась голова, и я снова погрузился бы в туман.
Майк не был уверен в местности, и время от времени, когда моя голова прояснялась настолько, что я мог оглядеться, я давал ему указания, чтобы он вывел нас на тропу. Мне было трудно сохранять полное сознание.
Наконец, мы добрались до большого луга, и я решил, что дальше идти нельзя. Я знал, что продолжать путь было бы безрассудно, потому что до лагеря оставалось еще около 10 миль (16 км). Луг послужил бы хорошим местом для посадки спасательного вертолета. Было около семи часов вечера, и я понимал, что должен отдохнуть и прийти в себя. Я был единственным, кто знал, где мы находимся, и должен был подготовить Майка к тому, что его ожидает. Я должен был подробно описать ему сухопутный маршрут до базового лагеря. Если он пойдет по тропе, то есть тем путем, которым пришел, это будет огромный круг. А значит, ему придется идти через горы. Темнело, и Майку предстояла серьезная работа.
Он развел костер, пока я лежал и отдыхал. Он натаскал дров и навалил на меня всю лишнюю одежду для согрева. Я велел ему идти по руслу близлежащего ручья до пруда, а затем пересечь овраг. Спуск вниз будет довольно крутым.
Я понимал, что от него потребуется много усилий, чтобы найти лагерь в черноте ночи, но был уверен, что с помощью описанных мною ориентиров и надежной лошади он доберется туда. Все мои горные лошади хорошо ориентируются на местности и могут найти дорогу не хуже человека.
После его отъезда я был очень экономичен, насколько это вообще возможно, с запасом собранных Майком дров. Однако время шло, и я понял, что они скоро закончатся.
Становилось все холоднее, и я понял, что нужно самому что-то сделать, чтобы согреться. Я увидел очертания бревна на холме позади себя, и оказалось, что вокруг него было немного валяющегося хвороста. Я сделал несколько упражнений, чтобы немного стимулировать тело, и накрыл голову курткой, чтобы сохранить как можно больше тепла.
Я никак не мог один подняться на холм и вернуться к костру с дровами, поэтому начал тащить себя по земле, надеясь развести еще один костер у того бревна. Я использовал обе руки и левую ногу, но каждое движение было мучительным усилием. Я держал голову как можно ниже, не поднимая ее от земли, чтобы снова не потерять сознание.
До бревна было несколько метров, но казалось, что расстояние в десять раз больше. Я не поддавался панике. Я сосредоточился на мелочах — например, на том, что мне делать в ближайший час или два часа. И вспоминал последовательность прошедших событий — я выжил после нападения медведя, мои жизненно важные органы были целы, Майк был рядом, чтобы помочь мне, я находился в точке, где меня можно было спасти, и теперь Майк направлялся за помощью. Я не допускал мысли, что это не сработает. Все получится. Помощь могла подоспеть к полуночи, всего через час или около того. Доктор Нидери будет там с медикаментами, а у меня будет спальный мешок, чтобы согреться.
Но помощь не пришла до полуночи. Вечер стал проходить все медленнее, и я подумал, что у мужчин могут возникнуть проблемы с моим поиском. Я находился в местности, где мы редко охотились, и никто в лагере не был знаком с этой частью региона.
Возникла новая проблема. Вечерний ветерок усилился, и я начал дрожать. Нужно было найти защиту от ветра, и я огляделся в поисках какого-нибудь укрытия. Неподалеку я увидел небольшую сосну. Ее толстые ветви достигали земли. Это была моя единственная надежда на защиту от ветра, поэтому я пробрался к ней, накрылся имевшейся у меня одеждой и попытался устроиться поудобнее. Спать не хотелось, потому что, замедлив процессы в организме, я только ускорил бы переохлаждение. Сочетание шока и потери крови делало сон опасным. У меня не было другого выбора, кроме как оставаться начеку.
Пока я лежал, я оценивал свое положение. Я — практикующий техник скорой помощи и кое-что знаю о жизненных показателях. Если я смогу выдержать потерю крови и шок, то переохлаждение будет единственным, что может написать мою последнюю главу. Как ни странно, я был уверен, что выживу.
Вдруг я увидел над собой два фонарика, которые спускались с гребня. Я закричал и услышал ответный крик Майка. Он был один, в каждой руке по фонарику. Было около трех часов ночи. Я был один уже восемь часов.
Добравшись до меня, Майк сразу же развел костер, но это было непросто, потому что дрова были мокрыми. Наконец, ему удалось разжечь хорошее пламя. Он сказал мне, что его отец, доктор Нидери и Рик находятся на вершине высокого хребта. Позже мы заметили их фонарики, и они быстро нашли нас, когда увидели огонь костра.
Но они пришли без медицинских принадлежностей и спального мешка. И с грустной историей.
Лошадь Рика налетела на сланец, поскользнулась и перевернулась. Лошадь доктора, Паффер, также поскользнулась на сланце и скатилась с горы вниз на несколько метров. Паффер каким-то образом сохранил равновесие, застряв в чем-то, и доктор Нидери смог вылезти из стремен. Он слез с лошади, ухватился за куст и с трудом выбрался из рыхлого сланца. Паффер попытался выбраться сам, но соскользнул вниз еще на несколько метров. В темноте Рик и доктор не смогли добраться до лошади. Они хотели вдвоем вытащить Паффера из западни, но пытаясь самостоятельно выбраться, конь дернулся, перевалился через край обрыва и упал с высоты в 200 футов (61 метр), погибнув.
Доктор Нидери осмотрел мою ногу и увидел, что непосредственной опасности нет. Его больше беспокоило мое переохлаждение.
Мы провели остаток ночи в ожидании вертолета, который должен был прилететь на рассвете. Майк дополнительно развел костер в том месте, где он должен был приземлиться.
Стало светать, и мы напрягали слух, чтобы услышать вертолет, который все не прилетал. Примерно через полчаса после рассвета мы все же услышали его гул. А меня уже начинала бить неконтролируемая дрожь.
Команда медэвакуатора сработала безупречно и без проблем доставила меня в муниципальную больницу. Пилот привел в изумление прохожих, когда посадил борт прямо перед дверью приемного отделения.
После того как врачи осмотрели меня, они быстро уложили меня под одеяло. Доктор Нидери решил, что я потерял не менее трех пинт крови (1,7 литра). Моя правая нога от колена до лодыжки была похожа на жеваный гамбургер. Одна из мелких костей была сломана, в нее попала инфекция, а также возможно я получил повреждение нервов. Также у меня была довольно сильно покусана левая нога, обе руки и правое плечо. Мне предстояла операция по вправлению сломанной кости на ноге, а также пересадка кожи.
P.S.
Эд Уайзмен выжил после нападения гризли не благодаря удаче. Он сильный человек и смог использовать свою силу против медведя. Он не хотел убивать его и старался не занимать агрессивную позицию, пока не понял, что речь идет о жизни или смерти. После этого инцидента Уайзмен неоднократно заявлял, что не хочет, чтобы люди боялись медведей, а только уважали их.
После нападения биологи штата выяснили, что гризли, напавший на Уайзмана, был старой медведицей, возрастом более 20 лет и весом около 180 килограммов.
Уайзмен владеет компанией Toneda Outfitters в Крестоуне, штат Колорадо, и охотится круглый год. Он использует своих гончих для охоты на пуму и… медведя.
