Старый, совсем слепой и глухой пес лежал у ног своего хозяина. Человек любил его безмерно и ласково называл — Яша.
Фото автора.
Много лет прошло с того времени, когда они повстречались на набережной Оби.
Яков Кондратьевич, некогда сельский житель, и щенок ягдтерьера трех-четырех недель от роду, потерянный, а возможно, предательски брошенный кем-то из пассажиров ушедшего теплохода…
Рос Яшка щенком беспокойным.
Рваные тапочки хозяина — самое безобидное, что ему прощалось.
Уже в два месяца он лихо трепал соседских кошек, получая в ответ шрамы и боевой опыт. К четырем месяцам он стал хозяином двора, а к шести — микрорайона.
На улице его звали просто — зараза и частенько винили хозяина в том, что он воспитал такого злобного пса.
Но Яков Кондратьевич на эти упреки внимания не обращал. Ему даже нравилось, что его собаку опасаются.
Правда и то, что Яшка ни разу не кусал людей, а с детворой мог играть сутки напролет. Дети любили Яшку и кормили всякими вкусностями.
Время шло… Яшка подрастал. Однажды Кондратьич, как обычно, выгуливал Яшку во дворе своего дома, когда к нему подошел мужчина средних лет.
— Добрый день, — сказал он, протягивая руку, — Константин. Собака ваша?
— Моя, — ответил Кондратьич, пожимая протянутую руку, косясь на своего любимца. — А что?
Покусал кого?
— Да нет, что вы… Я просто поинтересоваться насчет собаки, работает?
— Нет, отдыхает, — ответил Кондратьич, улыбаясь.
Так они и познакомились: Кондратьич, Константин да Яшка. А еще через неделю пса посадили в корзинку и повезли на охоту…
Надо сказать, что Яшка впервые ехал на машине и вообще впервые покидал рубежи «захваченного» им микрорайона, где он был полноценным хозяином. Встречи с ним избегали и довольно крупные бродячие особи, а уж про всякую мелкоту и говорить не приходится.
В общем, везли Яшку неведомо куда.
Устав от мелькающих картин за окном, пес умастился у ног хозяина и уснул.
…Ведения пропали с громким хлопком металлической двери автомобиля. Яшка привстал. Зевнул вовсю пасть и припал носом к окошку, но так как стоять ему приходилось на задних лапках, то частенько он соскакивал на пол и терял хозяина из виду. Зато прекрасно слышал.
Судя по голосу, Кондратьич был в настроении. Не прошло и десяти минут, как внутрь машины полетели лопаты, топоры, вилы… Затем в салон залезли два человека — Константин да еще какой-то незнакомец, от которого шел терпкий, щекочущий ноздри запах.
Этот человек протянул мозолистую, с въевшейся в поры грязью ладонь и потрепал Яшку за ухо. Псу это понравилось. Но больше ему понравился этот чудесный запах. Яшку даже стало трясти.
— Ну, успокойся. Чего так разнервничался? — спросил Кондратьич Яшку и взял его на руки.
Пес успокоился, но иногда все же тянул воздух своей черной пипкой…
Поскакав по проселочной дороге, автомобиль остановился.
— Яшка, сиди! — скомандовал Кондратьич и, спустив пса на пол автомобиля, вышел вслед за двумя другими пассажирами.
Люди о чем-то горячо спорили или договаривались — Яшка понять не мог, но по судорожным движениям хозяина он понимал — тот взволнован.
Наконец, дверь машины открылась, Яшка услышал команду — «Ко мне!» и пулей вылетел из машины.
Кругом пахло! Да, именно кругом и именно пахло — чем, кем, Яшка не знал и понятия не имел, но все это многообразие запахов сводило его с ума. Он готов был разорваться на сотню частей, лишь бы больше впитать в себя этих чудесных ароматов.
Голова шла кругом. Он уже не понимал и не реагировал на команды хозяина и, лишь пойманный за загривок и слегка отшлепанный, пришел в чувство.
— С ума ты сошел, что ли?! — рявкнул Кондратьич, глядя собаке в глаза. Пес по обыкновению лизнул нос хозяина, но привычного в такие моменты смеха не услышал.
Люди достали из машины инструмент, что загрузили в нее перед отъездом, и теперь, прогибаясь под его тяжестью, брели в сторону бугра, расположившегося на краю осинового островка. Туда же направился и Кондратьич с Яшкой на руках. Пес смирился с тем, что его не отпускали из рук.
Наконец, хозяин опустил его на землю, поднес к какой-то земляной дыре и скомандовал: «Вперед!»
В нос дало прохладой, не то сыростью, не то плесенью и еще чем-то страшно соблазнительным, влекущим в эту темную бездну.
Яшку затрясло, он заскулил, сам же испугавшись своего голоса. Это был не страх, не испуг, а что-то совершенно другое.
Не в силах совладать с этим новым ощущением, ринулся вперед.
Темно хоть глаз коли, но чуткий нос безошибочно вел пса, словно неведомый поводок в руке хозяина. Запах становился все сильнее. Временами Яшка сбивался, уходя куда-то в сторону, но уже через мгновение возвращался и вновь шел по запаху. Где-то сзади далеко он слышал гулкий голос хозяина: «Ищи, Яша, ищи!» И пес прибавлял ходу.
Уже давно пес ничего не слышал и не видел, только терся о стенки норы боками, продвигался вперед.
Вдруг Яшка вылетел в какое-то расширение и со всего маху уткнулся во что-то мягкое и живое. В ту же секунду это что-то, с силой сдавило ему пасть. От неожиданности Яшка попытался отскочить назад, но страшная боль пронзила всю его морду.
Так больно ему еще никогда не было. Ни в момент когда здоровый кот из соседнего двора когтистой лапой наотмашь резанул Яшку от уха до переносицы и кровь залила глаза; ни тогда, когда здоровенный лохматый пес, зашедший на их дворовую помойку, вцепился в Яшкин загривок и мотылял его как тряпку, временами ударяя об асфальт.
Видимо, и тот, кто вцепился ему в морду, тоже растерялся, и в этот момент псу удалось вырваться из крепкого захвата. Яшка сдал чуть назад, но, почувствовав в пасти липкую кровь, от которой он стал захлебываться, бросился в атаку.
Никогда ранее он не был так взбешен, так обижен и так озлоблен.
Кондратьевич стоял чуть в сторонке от занятых «делом» мужиков. Он впервые оказался на охоте и не знал, что нужно делать и как себя вести.
Мужики же, распластавшись, со знанием дела, ползали по бугру. Иногда переговаривались: «Нормально! Работает!» И вновь ползли по одним им известным маршрутам…
Прошло не менее полутора часов, как Яшка «взялся». Мужики копали «могилы», но стоило им приблизиться к месту подземной схватки, как зверь перемещался. «Свалил», — говорили они и вновь начинали ползать по бугру, выслушивая место баталии.
Вдруг гулкий лай, долетающий из-под земли, стих.
Кондратьич занервничал, забегал кругами по бугру, подгоняя мужиков.
— Ну что там? Что с собакой-то? Чего делать? — испуганно лепетал он, наконец-то осознав, какую чудовищную ошибку совершил, согласившись принять участие в этой охоте.
Мужики разводили руками и все вслушивались в землю. Уже глубокой ночью пса все же нашли. Он был растерзан, как показалось Кондратьевичу, на части. Барсуков нашли тоже. Две огромных, матерых зверюги закопались от пса чуть более метра и затихли.
Там их и добыли ружейными выстрелами.
Когда Яшку нашли, Кондратьевич раскидал мужиков, кинулся в «могилу» на помощь псу, покрывая всех и вся матом, так остервенело, что охотники от греха подальше прибрали и топоры и лопаты.
Взяв на руки то, что некогда являлось его псом, а теперь больше походило на кровяной ком земли, Кондратьевич побежал к машине…
«Яшенька, сынок, миленький», — сквозь пелену дурмана слышал пес голос своего хозяина. Он приходил в себя. Его почему-то трясло, и он все никак не мог поднять голову.
Все кругом двоилось, кружилось и виделось словно в какой-то дымке. Морда горела огнем. Сильно болела левая лапа, а задние лапы он не чувствовал совсем. Что-то холодное потекло по морде, остужая жар. Яшка пытался лакать эту влагу, но язык его безвольно висел и не слушался. А гулкий голос хозяина все повторял: «Яшка, Яшенька…»
Яшку шили несколько часов, и, как ветеринар ни старался, сохранить Яшке один глаз он не смог. Вытирая пот со лба, он сказал Кондратьичу: «Вроде все. Теперь только ждать…»
Раны заживали мучительно долго.
Когда Кондратьич впервые понес Яшку на прогулку, на дворе была глубокая весна. Яшка тянул иссеченной шрамами пипкой воздух, пытаясь вновь уловить «тот» запах, но его нигде не было…
Со временем прошла боль, забылась и сама поездка, и Яшка вновь стал хозяином двора, микрорайон все же пришлось уступить, так как Кондратьич пса от себя далеко не отпускал.
А стоило хозяину услышать что-то наподобие: «О! Ягдтерьер! На барсука ходишь?» или «Рабочий? Барсука работает?» — из уст Кондратьича лился такой мат, что соседские мамаши загоняли ребятишек по домам…
