Фото автора
Жить надо у реки. Так, чтобы в любую минуту мог кинуть беглый взгляд, скользнуть по белой, искрящейся снежной поверхности и, мельком зацепившись краешком глаза за дальнюю темную неподвижную точку одинокого рыбака у противоположного берега, удовлетворенно хмыкнуть: «Еще не время…»
Еще не время, еще рано, хотя и март на календаре. Еще не начался первый весенний клев сороги, той, которая уже легко переваливает за триста граммов. Когда начнется? А вот когда одинокая фигура обретет спутников. На противоположном берегу всю зиму рыбачат ветераны. Тот, который сейчас дежурит — шестидесятидвухлетний бородатый дед. Я не раз угощал его сигареткой. Дед приходит на лед к обеду, высиживает до заката, изредка ловит несколько окуней. Но на следующий день приходит вновь. Дед караулит первый весенний ход крупной сороги. Той, которая за триста. Сегодня я увернулся от будничной обыденной опостылевшей городской суеты на минутку и выскочил на берег. Вдали у противоположного берега фигур было несколько. Ах ты ж елки! Жить надо у реки!
На лед я попал лишь к вечеру, когда весенний уже теплый луч стал заметно остывать. Деды в обед половили сорогу на опарыша. Нет, не то, чтобы крупную или очень активно, но килограммов шесть у старого знакомого было в пакете. Я с интересом заглянул – от ста пятидесяти и до трехсот. А сейчас клев сошел на нет. Так, изредка заиндевелый сторожок приподнимется на стоячей «кобылке», и не более.
Я сверлюсь в сторонке и распускаю безмотылку. Впопыхах схватил не самую чуткую удочку. Более того, леска у нее оказалась в ноль шестнадцать, для глубинного «черта». Сейчас мысленно корю себя за несобранность и начинаю первый подъем. Слабое, едва заметное касание к мормышке все же улавливается кивком. Ага! Рыба интересуется. Остается дело за малым – уговорить на поклевку.
Солнце уже почти скрылось, и становится ощутимо морознее. Деды потихоньку начали собираться. А у меня легкий прижим кивка вниз! Леска – как канат, но и она тянется от напряжения. Вот она, первая весенняя сорожина, зашедшая с Рыбинки! На глазок да-а-а-леко за триста. У дедов таких не попадалось. Мигом спешу закрепить успех, стучу мормышкой пару раз о дно и начинаю любимую бешеную тряску «кивка не вижу». Уже когда хотел сбросить мормышку в свободное падение после окончания проводки, кивок застревает. После подсечки рыба устремляется вверх, я не успеваю перебирать леску, и та сходит у лунки. Как это обычно бывает в таких случаях – клев почему-то прекращается. Кручу новую дыру, хотя в округе деды их за день навертели предостаточно. Но это же их лунки.
Из свежей — вмиг откликается окунек, не сказать, что крупный, но пузатый икряной. А у дедов за сегодня не было ни одного.
Я уже остаюсь в одиночестве – все разошлись. Никак не могу простить себе досадный сход сороги, но надо уходить. Вечером готовлю еще несколько удочек с разными мормышками, обзваниваю свою «приятельскую стаю». На завтра откликаются еще двое: ехать никуда не надо – рыбка проявилась прямо в городе. Не больная, не селитерная. Икряная весенняя сорога! Засыпая, все никак не могу успокоиться, предвкушая завтрашнюю рыбалку.
Утро выдается откровенно холодное. С приятелем Вовкой по утоптанной тропке к намеченной цели. Второй приятель, Саша, запаздывает. А на месте уже народ «кучкуется». Вчерашних знакомых уже разбавили и новые любители сороги. Клюет? Пока не клюет. Лишь пара хвостиков. Занимаем с Вовкой плацдарм. Со второй лунки – касание, едва-едва… Отлично. Рыбка есть, никуда не делась. Сегодня я вооружен тонкими снастями и готов к битве. Ага, не тут-то было! Без перчаток сложно рисунок игры подобрать. Пока приноравливался – садится окунь. Очень достойный. Думал – одиночка, три проводки быстрых провел и замедлил у дна, едва покачивая мормышкой. Едва уловимый подброс – есть! До последнего момента вываживания (а ведь перчатки и не сбросить, как «шубенки») думал, что сорога. Опять окунь, да пузатый, явно к полкило стремится. Слышу – заскрипел ледобур рядом: балансирщик тут как тут. А за ним еще один и еще один. Теперь я в центре треугольника, но внимание некогда распределять – сейчас только кивок интересует. Постоянно экспериментирую с проводкой, лишь иногда позволяю себе серии из двух одинаковых. А на смене, как правило, опять поклевка! Никаких резких прижимов кивка, а тем более ударов через него в руку. Окунь зачетный, а пригубливает мормышку едва-едва. Какой тут может быть балансир?! А Вовка в нескольких метрах поодаль зацепился за свою рыбу. У него сорога – морское серебро! Сейчас и его обсверливать бесполезно. Сейчас клюет наша рыбка – «безмотыльная»! У меня между окунями тоже белая проскочила, но за ней опять окуни. У Вовки совсем другая проводка – плавная медленная. Раз-другой качнет и уже тащит, улыбаясь.
Но наше дебютное преимущество стало постепенно утрачиваться. Кое-кто из «мясников» постепенно тоже стал вытаскивать рыбку. Саша, опоздавший на старт, присоединился к нам, когда успешность безмотылки стала снижаться. Мы стали перемещаться в поисках поклевок. Поначалу свежепробуренная лунка еще как-то радовала поклевкой-двумя. Особенно когда я стал вычерчивать «загигулины» мелким черным клопом с оранжевым бисером. Но и рыбка-сорожка стала мельчать. Саша откупился парой окуньков и теперь перебирал мормышку за мормышкой.
После обеда безмотылка уже окончательно стала игнорироваться рыбой. Очевидно, сорога стала искать пропитание на дне. Теперь ловля «на стояка» на две-три удочки начала приносить любителям ловли с наживкой ощутимые дивиденды. Конечно, мы с Вовкой свое счастье нынче поймать успели, и теперь пыл истощился.
… Я, наверное, уже час не видел и поклевки. Менять кардинально место не получалось. Рельеф был выражен исключительно на локальном участке в полторы сотни квадратов. Конечно, мы побегали и за его пределами, но там начиналась резкая глубина и усиливалось течение. А главное – не клевало ни у кого. Я вернулся на лунку, где успешно утром ловил окуней, и просто оттачивал проводку. Неожиданно кто-то настойчиво загнул кивок. После подсечки я понял, что сел «слон»! Ярко светило и, что более важно, грело солнце. Я был без перчаток, абсолютно готовый к борьбе. Сражение длилось вечность. «Слон» упирался бивнями и поддавался с трудом. Казалось, еще немного, и он протиснется в трубу лунки. Но… Резкий рывок, и все кончилось. Оборванная леска вяло ослабла… Я долго сидел без движения, пространно улыбаясь и щурясь от солнца, не понимая, где я оплошал…
Но Сашка мириться не желал. Еще около часа проявлял усердие в подаче мормышки. Наконец, его радостный возглас привлек внимание. После изнурительной борьбы на солнце заиграла серебристой чешуей выловленная Сашей упитанная густера, которая и летом может порадовать любого поплавочника, что уж про зиму с ее деликатными снастями говорить.
В общем, я никогда не говорил, что ловля на безмотылку, или, как мы в своей «приятельской стае» окрестили, «на бусы», может быть добычливее «мясников». У каждого вида ловли есть свои явные преимущества. Однако заметил, что если есть в округе крупные экземпляры, будь то окуни или сорога, безмотылка их обязательно соблазнит. Не сегодня, так завтра точно…
Итак, сорога шевельнулась. Значит, к выходным можно уже предпринять и более дальний и серьезный выезд на большущий водоем под названием Рыбинка. Но даже если не получится с выездом – это не столь важно. Как и не важно, если я сейчас иду в магазин или спешу по рабочим делам. Я мысленно все равно живу прямо на реке…
