Ход моих мыслей прервал далекий выстрел. Тут могло быть два варианта: или напарник промахнулся и решил подойти к еще одному петуху, либо он заблудился и подал сигнал, чтобы я его сориентировал на местности своим выстрелом. Прикинув все за и против, склонился ко второму варианту
Открытие
Мы отаборились у леса, рядом с небольшим водоемом, в котором было удобно высадить подсадных уток, уставших от долгого пути, в кузове внедорожника, доверху забитом охотничьим скарбом. Пока они довольно крякали, плескаясь в пруду, мы достали сумки с гусиными чучелами, чтобы произвести ревизию и привести их в рабочее состояние.
Из-за долгого нахождения в гараже в смятом состоянии, большинство чучел имели неестественный, помятый вид, поэтому нам предстояло их расправить, после чего поместить внутрь корпуса воздушный шар и надуть его, чтобы нагретые на солнце обманки распрямились и приняли правильную, без видимых дефектов форму.
Когда пластиковая стая с надутыми внутри них шарами ровными рядами грелась на солнышке, пришло время для приготовления ухи из пойманной местными ребятами рыбы. Смех и всеобщая радость от близкого праздника открытия охоты витала в насыщенном весенними ароматами воздухе. Нарезав ароматную зелень и бросив в казан, объявляю готовность номер один. Все ожили, одобрено загудев и зазвенев посудой. Вскоре наши голоса заглушил гогот гусиных стай, летящих на вечернюю кормежку. Количество птицы не могло не радовать, гогочущие клинья на разных высотах и расстоянии заполонили небо, летя в сторону облюбованных ими кормовых полей…
Вечерело. Теплый тихий день тонул в мареве заката. Тени становились все длиннее. Свет постепенно гас, на глазах тускнея вместе с заходящим за горизонт малиновым шаром.
В бесконечной прозрачной вышине зажглись первые звезды. Длинноносые кулики словно специально старались пролететь над нами, создавая и без того волшебную атмосферу единения с природой. Почти в самой темноте стаи гусей с гвалтом поднялись в небо и, почти касаясь крыльями деревьев, полетели на ночевку на близлежащие болота.
Готовим с Алексеем с вечера все снаряжение, чтобы ночью не суетиться и ни чего не забыть. Ставлю будильник на 1:30 и, закрыв глаза, пытаюсь подремать в салоне авто. Просыпаюсь до звона будильника. Бужу остальных, а пока все собираются, кипячу чай, и готовлю перекус. Грузим в буханку чучела, оружие и прочее снаряжение, после чего выезжаем на поле. Быстро разгружаемся и отпускаем Сергея, а сами, включив налобные фонари, расставляем искусственную стаю в четыре десятка чучел. Как только последний пластиковый гусь занял свое место, направляемся в укрытие, заряжаем ружья и замираем в ожидании гусиных стай.
За ночь небо затянули низкие облака, было безветренно и тепло, без малейшего намека на морозный утренник. На часах было три утра, но пока ни один гусиный клин не показался на горизонте. Это было странно, ведь в прошлом году гусь уже летел на кормежку и я успел сбить несколько гуменников. В который раз убеждаюсь, что охота на эту умную птицу – уравнение со многими неизвестными, порою меняющимися из года в год…
Первый отдаленный гогот послышался в шесть утра. Я заработал манком, обозначая нашу расстановку. Вскоре, справа от нас, почти над самым лагерем, появились низко летящие гуси, которые тянули в нашу сторону. Я дал команду приготовиться и продолжил манить. Стая белолобых гусей, насчитывающая около двадцати голов, увидев обманки, загомонила и, ломая строй, тут же пошла на посадку. Даю команду открыть огонь. Грохот выстрелов сливается с хлопками дроби по перу. Два гуся выпадают из стаи, глухо ударяясь о землю. Остальные быстро набирают высоту и скрываются за лесом. Собираем гильзы, битых гусей, ждем следующего налета.
Алексей замечает двух гуменников, летящих в нашу сторону, на высоте нескольких метров от земли. Я говорю всем приготовиться, но в тот же момент гуси садятся, не долетев до нас метров шестьдесят. Мы давно взяли за правило не стрелять дальше 35 метров и дробью крупнее №3. Поэтому опустили ружья и стали наблюдать за кормившимися гусями в надежде на то, что они привлекут своих собратьев.
Вскоре так и получилось: со спины неожиданно налетела стая гуменников, подав голос в нескольких метрах от скрадка. Подняв головы, мы увидели десяток гусей, расправивших крылья и собирающихся сесть в нашу расстановку. Мы были застигнуты врасплох, поэтому быстрая и сумбурная стрельба не принесла нам трофеев. Мы еще долго смотрели им вслед, надеясь, что хоть один из них вывалится из клина, но этого не произошло. Лицо ощутило легкую изморось, которая со временем перешла в небольшой дождь. Земля парила, поднимая вверх молочную пелену тумана. С каждой минутой дождь все усиливался, постепенно пропитывая влагой одежду. В 9:10 утреннюю тишину заполнил далекий гусиный гвалт, вскоре серый горизонт почернел от бесчисленных гусиных клиньев, направляющихся в нашу сторону на разных высотах.
Большая их часть обошла наше поле стороной, направив свой полет на жнивье находящееся в двух- трех километрах от нас, на которых находилось основное количество охотников. Но несколько стай натянуть на верный выстрел все же удалось, нашими трофеями стали еще два белолобых гуся. Четырех взяли наши друзья, расположившиеся по противоположным углам поля. Наступило очередное затишье, которым мы решили воспользоваться, чтобы перекусить бутербродами и попить чаю из термосов. Не успели мы сделать пару глотков обжигающего напитка, как со спины послышался близкий гусиный базар. Побросав кружки, хватаемся за оружие. Беру ошпаренной чаем рукой манок и, вжавшись в стенки шалаша, маню показавшихся над посадкой гусей. Они замечают расставленных в поле пластиковых «собратьев», ломают строй и по широкой дуге начинают облетать нашу присаду.
Негромко работаю манком, приглашая их в расставленную западню. Стая делает очередной круг, постепенно снижаясь и сближаясь с нами. Напряжение и азарт накатывает все сильнее, при виде кружащих над скрадком гусей, но все замерли у стенок шалаша и терпеливо ждут моей команды. На третьем кругу, 12 гусей налетает на расстояние уверенного выстрела. Командую открыть огонь. Грохот выстрелов заглушает тревожный гогот. Гуси вмиг рассыпаются в стороны, набирая высоту, с шумом разрезая крыльями влажный воздух. Стреляя, я точно видел, что было попадание в одного гуся, возможно, что были еще подранки.
Говорю ребятам следить за гусями, пока стая не скроется из вида. Только произнес эти слова, как из клина выпал гусак и камнем упал на землю в ста метрах от нас. Чуть погодя, последний в стае белолобик стал проседать и постепенно отделяться от собратьев. Через шестьсот метров гусь спланировал и сел посреди поля, в трехстах метрах от нашего лагеря. Заметив место посадки, решаем возвращаться на стоянку, по пути добрать подранка, и на этом закончить утреннюю охоту. В планах у ребят был поход с ночевкой на болото за гусями, мы же, оставив им профиля, поехали в деревню, чтобы обсохнуть, выспаться и отправиться на глухариный ток…
Фортуна – лотерея
Обещанное синоптиками улучшение погоды пока не случилось. Но, несмотря на отсутствие солнца, было безветренно и достаточно тепло. Самое главное, чтобы не пошел сильный дождь, при котором было бы невозможно охотиться. Небольшую изморось на болоте можно пережить, да и глухари в такую погоду спокойно токуют. Так что, взглянув в небеса и помолившись на удачу, помогаем друг другу закинуть рюкзаки за спину и не спеша выдвигаемся к току…
Уже на болоте нас все же накрыл небольшой дождь, но как только мы дошли до бивуака, он, слава Богу, кончился. Мокрые от ходьбы и от дождя, мы наконец-то сняли рюкзаки с уставших плеч, и присели на бревно у старого костровища. Частые дожди пропитали влагой древесину, хорошо, что мы всегда берем с собой пенополиуретановые коврики и комплект сменной одежды, иначе ночевка на весеннем болоте может превратиться в муку, со всеми вытекающими последствиями для здоровья. Расстилаем коврики на лежащих на мху нарах, и быстро сняв с себя насквозь мокрую одежду, обтираемся и переодеваемся в сухую. Теперь можно натаскать дров для костра и развести огонь.
Когда нодья разошлась жарким пламенем, мы развесили на кольях вокруг огня мокрую одежду для просушки, после чего приступили к приготовлению ужина. Вокруг стояла благодатная тишина, ветер отсутствовал. Во мраке угасающего дня захоркали вальдшнепы. Громко гогоча, пролетали над сосновой гривой гусиные стаи. Семья краснобровых чернышей, словно очнувшись от послеобеденного сна, забубнила, зашипела на все болото.
Я смотрел на освещенное огнем Лешкино лицо, слушал его неторопливую, тихую речь, и происходящее вокруг, ощущая при этом необыкновенную радость и вселенский покой. Сытный ужин и терпкий, обжигающий чай, разлились по телу приятной негой. Я лег на нары, подложил под голову сложенный рюкзак и уставился в беззвездное темно серое небо, наблюдая за улетающими вверх искрами. Пламя костра потрескивая, ласково грело тело, я что-то отвечал на вопросы друга, не заметив, как провалился в объятия Морфея…
Проснулся за тридцать минут до будильника. Прогоревшие головешки еле тлели, уже не давая тепла. Поднявшись, я пододвинул к углям недогоревшие концы бревен, оживив костер. Вскипятил чаю и разбудил друга. Взбодрившись после чаепития, зарядили ружья и не спеша шагнули в темноту. Вскоре глаза привыкли и стали различать находящийся вокруг нас пейзаж. Стараясь производить как можно меньше шума при передвижении, обходим упавшие сухие ветки. Через двести метров останавливаемся и, успокоив дыхание, слушаем. Пока тишина. Показываю жестом своему напарнику, что нужно двигаться дальше. Он кивает в ответ и, следует за мной. Еще двести метров пройдено, останавливаемся и внимательно слушаем ночную тишину.
Вот до моих ушей доносятся еле уловимые щелчки глухариной песни. Указываю Алексею направление, но он, как ни старается, не может расслышать токующего глухаря. Двигаемся в ту сторону, сокращая дистанцию еще на сто метров. Теперь токующего глухаря мне слышно очень отчетливо. Рядом с ним, на разном удалении, токует еще три петуха. Показываю пальцем, в какой стороне токуют глухари, но он раздосадовано разводит руками, шепча, что ничего не слышит. Соблюдая максимальную осторожность, сокращаем расстояние еще на сто метров. Алексей поднимает вверх палец, показывая, что наконец-то слышит глухаря. Подозвав его к себе, шепотом объяснил, что следующий петух поет слева, метрах в двухстах, поэтому, чтобы не испортить ему охоту, я под песню обойду этого глухаря и попытаюсь подойти к своему. Пожелав друг другу ни пуха, ни пера, расходимся под очередную глухариную песню.
Я благополучно обошел стороной ближнего глухаря и, удаляясь, стал уже подстраиваться под второго солиста. Вскоре я понял, что глухарь находится в пределах видимости. Я прижался к стволу сосны и, ориентируясь на песню, попытался рассмотреть силуэт птицы в кроне дерева, находящегося от меня на удалении 60-70 метров. Вдруг тишину разорвал Лешкин выстрел. Невидимый пока глухарь смолк, прислушиваясь, но через пару мгновений продолжил свою песню. Я тихо выдохнул и тут же заметил в промежутке между деревьев подрагивающий веер хвоста. Под очередную песню я сместился вправо, к следующей сосне, и теперь смог увидеть глухаря целиком. Он сидел на втором суку снизу, в пяти метрах от земли, левым боком ко мне. Глухарь строчил ровно, без остановок, словно немецкая машинка «Зингер».
Мысленно проложив свой маршрут от сосны к сосне, я плавными движениями приблизился на расстояние 20 метров. Спрятался за шершавый, смолянистый ствол и, медленно высунув голову, стал наблюдать за бородатым певцом, пока не застыли ноги. Временами петух прохаживался по голому, прямому суку, после чего пританцовывая, кружился из стороны в сторону, тряся бородатой головой. Серость раннего рассвета сменилась золотистыми красками близкого восхода солнца. Всевозможная птичья мелочь защебетала во все голоса. В лучах восходящего солнца исполин птичьего царства выглядел настоящим щеголем.
Я на миг задумался, а стоит ли лишать жизни этого красавца, но в следующий момент охотничий азарт взял верх и я, откинув мимолетное сомненье, поднял ствол своей курковки. Дав спеть глухарю последний куплет, ставлю точку в сегодняшнем концерте. Грохот выстрела эхом пронесся в утренней тишине, огромная птица камнем рухнула на мох и затихла навсегда. Поднимаю свой трофей, приглаживаю перья и тихонько иду обратно к костру. Не доходя буквально сто метров до бивуака, слышу токующего рядом глухаря. Видя, что Алексея до сих пор нет, присаживаюсь на упавшую сосну и, нежась в лучах восходящего солнца, с удовольствием слушаю продолжение прерванной мною песни. Вскоре мой солист улетел, а я, пожелав ему долгой жизни, пошел к костру. Подкинул дров, сварганил завтрак и уже стал волноваться, не блуданул ли случаем мой напарник.
Ход моих мыслей прервал далекий выстрел. Тут могло быть два варианта: или Леша промахнулся и решил подойти к еще одному петуху, либо он заблудился и подал сигнал, чтобы я его сориентировал на местности своим выстрелом. Прикинув все за и против, склонился ко второму варианту. Взял одностволку и выстрелил в ответ, после чего, положил сырых дров в костер, чтобы они дали дыма для лучшего ориентира. Я не ошибся, через минут двадцать появился Алексей. Как позже выяснилось из его рассказа, он благополучно подошел к глухарю, прицелился и нажал на спусковой крючок своей двустволки, но произошла осечка, он чуть опустил стволы и в тот же миг раздался затяжной выстрел, от грохота которого глухарь улетел. Попытки подойти к другому глухарю не увенчались успехом, а после он понял, что заблудился. Мне искренне было жалко друга, но это охота, кому-то из них двоих должно было повезти. На этот раз посчастливилось глухарю, а Алексею жизнь преподнесла очередной урок.
Форс-мажор
Если вдруг произошла осечка, а у тебя в руках двустволка, то не надо опускать стволы или отводить их в сторону, возможен затяжной выстрел. Держи птицу на мушке, если выстрела не последовало, в нужный момент произведи выстрел из второго ствола. Если в руках полуавтомат, то удерживая ствол на цели, под очередное точение передерни затвор, выбросив наколотый патрон под следующее — подай новый из подствольного магазина на лоток подачи, под третью песню, дошли патрон в патронник, под четвертую — произведи выстрел.
Главное не суетиться, делать все плавно, не выставляя руки в стороны, а прижав к торсу, скрывая движения на фоне собственного тела.
