Фото Анатолия Маилкова
Сегодня часто вспоминаю свои первые шаги на ниве рыбной ловли и в первую очередь благодарю своего отца за то, что когда-то давно, еще маленьким ребенком, взял меня на рыбалку. Позже я узнал, что это была речка Ижора, протекающая по юго-западной части Ленинградской области, сейчас сильно заросшая и уже не такая чистая, как в те семидесятые годы двадцатого столетия.
Помню, после торжественного обещания отца взять меня на рыбалку я по своей детской непосредственности вынес голову всем воспитателям детского сада, где я обучался первым нехитрым жизненным шагам в коллективе таких же советских девчонок и мальчишек, фотографии которых бережно храню в домашнем фотоальбоме. Видимо, за неделю тогда наша воспитательница Галина Михайловна так устала от моих приготовлений к будущей семейной вылазке на Ижору, что, отдавая меня маме в пятницу, пожелала ни за что не отменять родителям намеченных планов, справедливо полагая, что обратное может повергнуть в шок и уныние маленького Валуева.
Отчетливо вспоминается, что я с мамой и папой долго трясся в каком-то автобусе. Затем был марш-бросок, не знаю, на сколько километров, в детстве все кажется большим и долгим, и остановка на берегу речки с постановкой нашей оранжевой брезентовой палатки и бегство от назойливых комаров на другой берег, более продуваемый ветром. Детское воображение рисовало мне тогда щук да налимов, которых отец приносил со своих рыбалок и, подсолив, развешивал на кухне аккурат на бельевые веревки, которыми, словно проводами электростанции, она была вся обтянута.
В тот день, забросив в Ижору свою первую бамбуковую удочку с заботливо насаженным моим папой на крючок червяком, я умудрился поймать своего первого пескаря, после чего, как оглашенный, скакал по берегу и орал: «Пятерочка, пятерочка!» Видимо к тому времени в садике нам за успехи уже ставили отметки по пятибалльной системе. Затем в довесок к пескарю был пойман еще и полосатый окунь, и с тех пор я четко запомнил этих типичных обитателей наших водоемов. Правда что-то с трудом верится, что в Ижоре сейчас встретишь пескарей, ведь они любят чистую воду.
Затем были премудрости насаживания наживки на крючок и первые краткие экскурсы в нашу родную ихтиофауну. Отец всегда умел четко и ясно подать материал, а я, в свою очередь, жадно схватывал на лету, прекрасно зная, что папа повторять не любит. Моим первым удилищем стала бамбуковая удочка, которую после поимки пескаря отец в торжественной обстановке при свете вечернего костра вручил прямо на берегу реки. Счастью маленького Коли не было предела и это все навсегда врезалось в мою память, да так, что, вспоминая это, я будто вновь переживаю эти бурные детские эмоции.
Постепенно отец научил меня многим премудростям походной жизни. Это сегодня я делаю на автомате, иногда удивляясь, что некоторые мои взрослые уже друзья или знакомые не могут сделать то же без подсказки. Далеко не все объяснялось отцом, но его пример, пусть иногда и безмолвный, многому научил.
Не могу забыть, как на очередной рыбалке в Лосево я попытался поймать щуку, гонявшую в тот день мальков возле берега. Причем на крючок не более пятого номера. Я сидел, затаив дыхание, и смотрел на то и дело появлявшийся на мелководье плавник щуки и боялся позвать отца, страстно желая удивить его своей добычей. Поймав на булку небольшую плотвичку, я тогда насадил ее за губу и забросил прямо в то место, где появлялся плавник.
Поклевка последовала незамедлительно, и я стал вываживать небольшого щуренка, позарившегося на живца. Понятное дело, возле берега щучка благополучно дернула хвостом и была такова, оставив меня на берегу с еще долгое время бешено бьющимся сердцем. Папа тогда не поверил мне насчет сорвавшейся щуки, ведь мы, рыбаки, любим прихвастнуть да напридумывать. Со временем я научился ловить щучек на живца, но в тот день удивить папу своим трофеем мне не довелось.
В Красном Селе, где наша семья проживала после переезда из квартиры на Шаумяна, было целых три озера и огромное количество прудов. В этих прудах местные мальчишки всегда ловили небольших карасей. Я это прекрасно знал и мечтал о том, что как-нибудь мы с папой окажемся на карасиной ловле.
На окраине Красного Села есть торфоразработки, которые сейчас сильно заросли лесом, тогда же канавы были полны водой, и я со своими друзьями частенько пропадал в тех местах, то ставя мережки на карася, то катаясь на самодельных плотах, то выискивая разноцветную проволоку из телефонных проводов на свалке неподалеку. Мы любили украшать этой проволокой спицы своих велосипедов или оплетать ею стержни для шариковых ручек, отчего получались неплохие изделия, которые в школе всегда можно было на что-нибудь полезное обменять.
В один из субботних летних вечеров я, уговорив отца наловить карасей для живца, привел его на эти торфоразработки к своему излюбленному месту. Заблаговременно мною были накопаны черви, удочки тысячу раз проверены так, что папе оставалось только принять мой план действий, прийти на пруды и половить со мной карасей. Наутро планировалось пойти на Дудергофское озеро за щукой.
Не так-то часто папа баловал меня своим присутствием на рыбалке, поэтому все было продумано до мелочей. Термос, бутерброды и стульчики, все в ассортименте. От дома до болота идти не более двадцати минут, и за разговорами мы быстро покрыли это расстояние. Перейдя несколько канав, мы очутились возле небольшого ветхого строения, похожего на сарай. Мы с ребятами частенько там жарили картошку в углях, так что место было насквозь знакомое.
Набрав в ведро воды, расположились на стульях возле зарослей с тростником и ряской. Комары уже принялись за свое кровавое дело, заставляя раз за разом хлопать себя по лбу и по шее. Тогда кроме одеколона «Гвоздика» никто не знал другого средства от кровопийц. Крючки я поставил номер три, так что мелкие караси не должны были бояться моей оснастки. Отец степенно сделал первый заброс, точно к ряске, где то и дело кто-то громко причмокивал. Понятное дело, караси начинали активно кормиться ближе к вечеру.
Я тоже забросил свою удочку неподалеку от отцовской снасти. Так, за неспешными разговорами просидели без поклевки около часа. Отцовский маленький пенопластовый поплавок вдруг вздрогнул, отошел в сторону и скрылся под водой. Последовала плавная подсечка, и первый недомерок-карасик затрепыхался на крючке. Дело пошло. У отца клевало все чаще, а я сидел впустую и с завистью наблюдал, как он одного за другим отправляет живцов в ведро.
Солнце все ближе подходило к горизонту, возвещая поздний вечер. Со всех сторон неслось дружное чавканье кормящегося карася, а мне надо было срочно что-нибудь придумывать. Сменив спуск на своей оснастке, я сделал глубину поменьше и забросил к камышам, торчавшим рядом с нашей засидкой. Поплавок-гусинка простоял не более трех минут и после потяжки рыбы скрылся под водой. Я осторожно, как учил отец, подсек и почувствовал приятную тяжесть на конце удилища. Карась упорно не хотел сдаваться, но, подведенный к берегу, сдался на милость победителя.
Отец прицокнул языком, ведь мой карась значительно превосходил размерами всех пойманных им до этой минуты. Живцов было уже много, поэтому, сменив глубину, папа бодро так начал вытаскивать мерных, с ладонь, карасей одного за другим. Так, за какой-то час мы с ним натаскали добрый полиэтиленовый мешок карасей на жаркое.
Знаете, что такое карась на чугунной сковородке, зажаренный в сметане. То-то! Ничего этого в моей жизни не могло и быть, если бы не наука, преподанная в свое время моим папой. Сейчас, каждый раз бывая на рыбалке или охоте, я добрым словом вспоминаю его и горько сожалею, что он уже не сможет разделить со мной и своими внуками те минуты безмерного счастья от общения с природой и ее тайнами. Но твердо знаю, его уроки не прошли даром, и уже Гриша, словно рыба, чувствует себя вдалеке от города, в палатке на берегу реки или лесного озера. А все потому, что так же и я когда-то в далеком 2006 году, когда ему было всего четыре года, взял сына на его первую рыбалку на Вуоксу. Значит, ниточка не прервалась, и Ира, и Серега также меня в скором времени поддержат…
