Поборники защиты животных считают их благополучие более фундаментальной причиной заботы, чем человеческие страдания, например… Как мы пришли к такому заблуждению, такому перевороту здравого смысла? Анализируя то, что представляет собой наша охота, наша страсть, ее техническая эволюция, мы, возможно, сможем дать ответ
От мифической птицы к банальности
В определенных кругах вальдшнеп сегодня стал охотничьим мифом, символом, загадочной птицей, не имеющей отношения к охоте. Но это не всегда была обожествленная птица, предмет элитарного превосходства, скорее наоборот.
В прошлом это была прежде всего обычная птица, которую ловили только бедные люди, имеющие мало средств, как обильную и бесплатную пищу. Этих людей нисколько не заботила этика или благородство метода охоты. На некоторых старинных гравюрах они изображены бродящими по пастбищам по ночам, вооруженные факелами и палками, набивающие мешки тушками птиц.
Между этими двумя полюсами отношения к вальдшнепу, благодаря новым знаниям об этой птице от многочисленных научных исследований, происходила постепенная эволюция во времени. Наконец, она получила дворянские грамоты своего охотничьего значения, в смысле сложности и тонкости охоты на эту дичь. Это побудило специалистов разработать приемы и способы охоты для создания вспомогательного снаряжения, такого как: оружие, боеприпасы, колокольчики и т. д. Это также привело к отбору и совершенствованию собак. Сохранение популяции и управление ею также вызвало эволюцию правил охоты.
Таким образом, мы не охотимся и не рассматриваем вальдшнепов в наши дни так же, как в предыдущие века, двадцать или тридцать лет назад, или хотя бы всего несколько лет назад…
Попытаемся рассмотреть и понять эту эволюцию.
Чудесный дар небес
Было время, когда появление вальдшнепов считалось своего рода чудом. Выражение «упавшие с неба», которое мы до сих пор используем для обозначения прибытия мигрантов в определенный район страны, остаётся очень эмоционально окрашенным. Для других это было «спонтанное зарождение» от заботливой матери-земли. Такое видение в основном вызвано полным незнанием миграционного характера вида (день здесь, завтра где-то…), причин внезапного появления птиц. Легендарная осмотрительность самого вальдшнепа, его скрытное и одинокое поведение, в большинстве случаев добавляли загадочности…
Если не рассматривать загадки вида, то вальдшнеп, считавшийся божественной манной, падающей с неба, был обычной птицей, на которую относительно мало охотились и даже пренебрегали из-за небольшого количества мяса. С другой стороны, эти птицы значительно подверглись браконьерству или были истреблены бедным населением, которое обнаружило в них обильный и доступный запас питательных веществ. Очень быстро и очень рано были учтены его гастрономические качества, гораздо больше, чем охотничьи. Само собой разумеется, что способы ловли были совершенно нетрадиционны и больше напоминали известные браконьерские приемы, чем искусство охоты (сети — шнурки – с фонарем – у прудов и так далее).
Англичане открыли огонь первыми. В конце XIX — начале XX веков лишь немногие английские дворяне пересекали Ла-Манш, чтобы поохотиться на вальдшнепа в Бретани с помощью легавых собак… Некоторые французские дворяне примкнули к этой аристократической элите вальдшнепятников, но эта практика была эпизодической. Англичане оставляли своих помощников (сеттеров и пойнтеров) у местных фермеров, не видя смысла держать их на строгим карантине своей страны (6 месяцев, прим. перев) У некоторых бретонских крестьян были маленькие деревенские собачки, без определенной породы, но озорные, хитрые и ужасно работоспособные, которые спаривались со ссыльными пансионерами, чтобы в результате стать бретонским эпаньолем, каким мы знаем его сегодня.
В результате, по примеру лордов за Ла-Маншем, некоторые бретонцы начали охотиться с легавыми собаками или, по крайней мере, с помощью этих собак, ответственных за обнаружение и вспугивание бронзовых птиц в ежевичных зарослях или кустистых массивах бретонских болот. Высокая периодическая плотность того времени, наивный характер, который характеризует любую непуганую птицу, должно быть, способствовали репутации глупости нашего «лесного кулика», с тех пор известная благодаря его столкновениям с хищным тандемом человек-собака, и которая значительно эволюционирует в обратном направлении.
Непонимание миграции
Внезапное прибытие значительного количества вальдшнепов на берега Ла-Манш-Атлантика в определенные повторяющиеся периоды заставляло наблюдателей и охотников предполагать, что эти птицы прилетали с ближайших Британских островов, тем самым определяя и их происхождение. Явление периодической миграции было понято таким образом и представляло собой схему научного подхода. Очевидно, процветали различные гипотезы, одна более эксцентричная, чем другая, например, кто-то думал, несмотря на некоторые сомнения, что наши вальдшнепы прилетали из Америки. Так д’Удето в «Деревенском охотнике» писал:
«Что касается вальдшнепа, то нас обвиняют в том, что мы не искали чего-то лучшего, указав место откуда он родом, Америку, или где-нибудь еще (с севера), не сомневаясь однако, что он достигает Британских островов, прежде чем высадиться на наших побережьях, но мы утверждаем, и в этом нет никакой неопределенности, что вальдшнеп прибывает через море»
Еще одна школа, в которую входил Жорж Бенуа, автор книги «Вальдшнепы и бекасы» выдвинул гипотезу, согласно которой вальдшнепы рождаются во Франции и осуществляют летнюю миграцию, чтобы сконцентрироваться вдоль побережья… немного похоже на нынешних дачников.
Конечно, со временем и научные наблюдения, и установка многочисленных колец, дали единую точку зрения происхождения вальдшнепов. В наше время очевидно, что вальдшнепы делятся на субпопуляции. Перелетные птицы летят с северо-востока на юго-запад миграционными путями, точнее почти неизменными коридорами, внутри которых могут быть отклонения.
Отмечается, что во Франции гнездится популяция местных вальдшнепов, составляющая примерно от 3 до 5% от общей численности, которая совершает локальные и ограниченные беспорядочные перемещения либо вертикально в горы, либо в виде линейных перемещений. Учитывая сильную изменчивость климата и резкие возвраты как жары и засухи, так и холодов, можно предположить ослабление миграционного инстинкта, вероятно, связанное с увеличением местного гнездования и, несомненно, с усилением оседлости некоторых долговременно мигрирующих популяций.
Появление легавой собаки вальдшнепятника
Постепенно внедрялся помощник по отлову вальдшнепов – легавая. Изменения плотности птиц дало потребность в квалифицированном и специализированном помощнике. С другой стороны, увеличение охотников, практикующих охоту на эту дичь, создало конкуренцию и необходимость быть более эффективными, не забывая при этом об эстетическом и спортивном аспекте развития охотничьего искусства.
Наконец, как следствие всего вышеперечисленного, очень быстро произошла защитная адаптация птиц, и охотникам понадобилось быстро эволюционировать в сторону большей эффективности, что потребовало добавления специализированной легавой собаки.
Если обратиться к уважаемым вальдшнепятникам конца XIX и начала XX веков, пионерам современной охоты на вальдшнепов, мы увидим, что большинство из них имели концепцию ограниченного использования легавой собаки.
В 1862 году Полет де Фаво выступал за использование медлительных собак, способных методично выслеживать вальдшнепа и челночить, не отходя слишком далеко от своего хозяина. Так, в «Охотнике на вальдшнепов» можно прочитать:
«Кроме того, самые старые легавые — самые лучшие — они медленно следуют за вальдшнепом в лабиринте его следов … Достаточно того, что её слышно за тридцать шагов [собаку с колокольчиком]. Ваша собака никогда не должна отходить за пределы этого расстояния»
В 1865 году Франсуа де Варенн де Фениль, вальдшнепятник из Юры писал: «Та, которая быстрее всех ищет вальдшнепа, жизнерадостностно и бесстрашно, та находит больше всех, но добывает меньше всех… Такая собака поднимает вальдшнепов для других охотников, это собака следопыт. Я же говорю:
«Не бойтесь идущей рядом. Собака вальдшнепятника должна быть скорее медлительная, чем подвижная. Возможно, именно поэтому короткая шерсть была бы предпочтительнее, а колючки в шерсти умеряли бы их пыл»
Это был период относительного изобилия; птицы, хотя на них и охотились, еще не достигли своей полной защитной трансформации. Несомненно, именно поэтому вальдшнепятники стремились к постоянному контролю за собакой. Методов дрессировки и натаски было очень мало. Тогда охотники полагались на инстинкт, природные качества и обучение на охоте. Стремясь к соучастию, они хотели сохранить абсолютный контроль над своим спутником, оставляя ему очень мало инициативы. Это можно объяснить как высокой плотностью вальдшнепов того времени (по крайней мере, по сравнению с нашим), так и защитным поведением птиц, всё ещё развивающимся, как говорилось выше. Всё это не требовало ни большого поиска, ни большой скорости исследования местности.
Приоритет деревенских континенталов и короткого поиска
В то время охотились в биотопах, где зимующие вальдшнепы были очень многочисленны (благоприятные биотопы, деревья еще сохранились), постоянно пополнялись и заселялись. Следовательно, была техника или стратегия самой подходящей охоты — вести собаку под визуальным контролем, от взятия птицы к взятию, от стойки к стойке. Было ещё очень далеко от современной концепции собаки-вальдшнепятницы с широким поиском. Хозяин приводил собаку к ожидаемо обитаемому месту, а не собака, благодаря своей инициативе, находила птицу вдалеке.
Учитывая этот факт, английские собаки мало ценились, и Гофман в 1887 году заявлял об этом в своей книге «Вальдшнеп»: «Английские собаки не подходят для охоты на вальдшнепа, их аллюр слишком быстр; хотя они и привыкли челночить, их трудно научить искать осторожно».
Изменение отношения к легавой-вальдшнепятнице происходит с несколько ещё робких замечаний Дюварне в 1874 году и более авангардного Тристана Одеберта в 1888 году в его книге «Охота на вальдшнепа»:
«Живой и решительный поиск в темпе, не вялый, не дотошный, легавая проворно пересекает пространства, которые бесполезно обыскивать основательно, оставляя за собой решение обращать внимание на хорошие места, которые ей подсказывает знание леса. И по этой причине примечательно, что собаки, охотящиеся галопом (конечно, не на полной скорости), в лесу более резвы, чем медлительные собаки. Полезная работа, которую делает эта собака, огромна; это она позволит тебе добыть или увидеть всех вальдшнепов кантона»
Настоящее изменение мнения появляется вместе с новаторскими размышлениями четырех авторов книги, вышедшей в 1925 году: «На вальдшнепа с большим поиском», которыми были Морис де ла Фюйе, виконт д’Аппленкур, Ронан де Кермадек (основатель породы бретонский эпаньоль, прим. перев.) и граф Пьер де Броассиа.
На вальдшнепа с большим поиском
В предисловии к этому ключевому труду, порученному графу А. де Лафону, мы можем прочитать грустные строки, посвященные очень известному бекассье Эдуару де Люзу:
«В этой стране все охотятся большим поиском, хозяин скачет за своими разгоряченными пойнтерами как сумасшедший с 7 утра до 7 вечера, не сбавляя скорости, даже не тратя время, чтобы собрать вальдшнепов, которых он косит в этой бешеной гонке… Ответственность за эту работу лежит на человеке, который следует за ним. Что касается его самого, то он с каждой упавшей птицей достает на бегу свой нож и делает зарубку на прикладе своего ружья, в котором к концу сезона больше не остаётся дерева и приклад приходится менять…»
Этот отрывок точно воспроизводит неистовую и неуправляемую атмосферу, царившую в определенных элитарных кругах охотничьего мира того времени. Но характер тех охот, тем не менее, напоминает нам некоторых наших современных вальдшнепятников, чья жадность с трудом скрывается за демонстрируемой добродетелью. Короче говоря, о коротком поиске уже не может быть и речи, поиске, который считался высшим достижением охотников на вальдшнепа.
Несомненно, относительное снижениe количества вальдшнепов привело авторов работы к переосмыслению техники и концепции поиска собаки, как пишет Морис де Ла Фуйе в начале работы:
«Это истина, достойная Ла Палисса — чем реже попадается дичь, тем более широким должен быть челнок, чтобы найти её, поэтому идея использовать собак большого поиска на вальдшнепа вполне логична»
Параллельно с этой новой концепцией к поведению собаки добавляется очень современное представление о чисто эстетическом удовольствии и благородстве поиска. Это, несомненно, вызвало элитарный уклон, который мы впоследствии испытали, и который мы неустанно осуждали, потому что он был более вредным, чем полезным для понимания охоты.
Авторы выражают свой выбор качества в ущерб количеству:
«В лесу большой поиск исполнить труднее, чем на равнине, мы должны учитывать удовлетворение, столь же сильное, сколь и деликатное, которое он доставляет энтузиасту. Достойный своего имени вальдшнепятник озабочен не столько выстраиванием в ряд многочисленных тушек дичи, сколько научной эксплуатацией своей территории, следованием за работой своих собак и добычи из-под них нескольких птиц в поистине спортивной манере»
Так родилось современное определение охотника-вальдшнепятника, который ведет себя определённым образом и следует определенным правилам, негласно устоявшимся со временем.
