Фото автора
Зимняя ловля на жерлицы требует знания особенностей водоема и повадок хищных рыб. Умело используя тактику и технику ловли этим видом снастей и экспериментируя на водоеме, рыболов неизменно добивается результата, даже когда рыба не активная. Наградой за труды могут стать увесистая щука или судак.
Однажды на Рузском водохранилище клева вообще не было, мы проходили по льду впустую два дня и на третий прямо с утра поехали в сторону дома. Проезжая по мосту через реку Волошню, решили остановиться, узнать хотя бы, что ловят здесь рыбачки. Оказалось, крохотного ерша, и изредка кое-кто выуживал фанерку — так называют мелких подлещиков. Приятель Сергей предложил захватить с собой жерлицы и прогуляться к устью реки, туда, где она, расширяясь, плавно переходит в водохранилище. Там он знал хорошие глубины и места одного старика-инвалида, который стабильно ловил судака.
Сергей ловит судака на жерлицы с одинарным крючком и мягким поводком из лески. Мне же свои щучьи жерлицы пришлось переделать, хорошо, что они у меня устроены так, что можно легко поменять металлический поводок на монофильный — его я присоединяю к основной леске способом «петля в петлю». Тройнички поставил совсем маленькие, сделанные из тонкой проволоки, но прочные, помня о том, что вялый судак в эту пору может очень долго держать схваченного живца, а из-за этого подсечка нередко происходит тогда, когда живец еще не заглотан. Тройничок же №4-8 не так чувствителен в жесткой пасти и способен ее легко пробить при резкой подсечке.
Сергей стал руководить расстановкой жерлиц. Он непрерывно комментировал свои действия, видимо, чтобы настроить меня на успех:
— Здесь предрусловая яма, — говорил он, — судак, конечно, в ней стоит, куда ему деться, но сейчас, в феврале, он такой вялый, что если не сунешь ему живца под самый нос, клыкастый может его не обнаружить. У местных здесь штук по тридцать поставушек стоит, поэтому и ловят успешно. Они опускают мотовильца под лед, чтобы леска не обмерзала.
— Хм, а мы-то поймаем с таким количеством жерлиц? — усомнился я.
— Мы и малым количеством поймаем. В отличие от других мест, здесь довольно локальный участок обитания судака, примерно триста на пятьсот метров, но мы сузим его еще больше.
Мы стали сверлить лунки через десятиметровый интервал в линию, пересекая по диагонали предрусловую яму. Работы, конечно, по толстому льду было много. Хорошо, хоть ножи на наших ледобурах стояли новые. Быстро поставили по прямой линии десяток жерлиц, наживленных бойким ершом (мы его ловили здесь же). Затем отступили от этой линии лунок по десять метров вправо и влево и каждый стал сверлить еще по дополнительной линии лунок. Таким образом, получились три параллельных ряда лунок. Сергей предложил поблеснить в каждой лунке по своей линии, чтобы раззадорить аппетит судака.
Спустя час усердного труда, не увидев не единой поклевки на блесну, я совсем разочаровался в задуманном, но неутомимый Сергей предложил просверлить еще хотя бы десяток лунок. И в то время, когда мы снова в поте лица дырявили лед, неожиданно взлетел флажок на жерлице, стоявшей в средней линии по самому центру ямы. Это была моя жерлица, а лески на ней было всего метров двенадцать, не больше, поэтому когда она на катушке вся размоталась, мне пришлось сделать резкую подсечку и затем еще ее продублировать. Когда мы общими усилиями извлекли на лед судака весом под два килограмма, то увидели, что тройник едва зацепился в углу его пасти.
— Видишь, он не голодный, — сказал Сергей, — ерш еще не заглотан. — Ты правильно сделал, что поставил тройник. У меня-то жерлицы сделаны по уму — на них метров 25-30 лески. Этого расстояния достаточно для того, чтобы даже вялый судак отправил ерша в желудок, не почувствовав никакого сопротивления.
В другой раз я снова отправился с жерлицами на Рузское водохранилище. Долго бродил по льду, подыскивая подходящее для ловли место. Наконец один встреченный местный житель подсказал, что хороший щучий полив есть вблизи лесного залива, что находится по соседству с корпусами летнего пионерского лагеря.
Там уже расположились трое рыболовов с мормышками. Несмотря на ранний час, возле каждого лежали окуньки, плотвички, подлещики. Расставив вдоль берега жерлицы, я подошел к одному, самому молодому из мужчин — он оказался жителем ближайшей деревеньки. Меня интересовало, почему никто не поставил здесь жерлицы. Ведь встреченный местный говорил, что щуки в этом заливе «просто жуть».
Услышав мой вопрос, паренек поежился в телогрейке, подул на замерзшие руки и сказал:
— А ну их, жерлицы! Шибко примораживает, хищник навряд ли сегодня клевать будет. Ставил я и вчера, и на прошлой неделе. Очень вяло берет щука. Все больше малька сшибает, а то вовсе — «пожует-пожует» и бросит его. Нервов на такую рыбалку нужно много. Лучше уж мелочевку на мотыля ловить. И то уха будет!
Но я все же поставил десяток жерлиц — часть в заливе, а часть по поливу вдоль затопленного русла. Потом, прикормив две лунки, просверленные над трехметровой глубиной, стал ловить в них на мормышку, время от времени поглядывая на жерлицы. Нет-нет да выужу плотвичку или подлещика. Вдруг взлетел красный флажок над одной из моих жерлиц — она была поставлена в самом начале залива. Подбежал. Леска не размотана. На живце едва заметны следы от зубов щуки.
— Травянка сдернула, — сказал молодой сухощавый сосед-рыбачок.
Я зарядил другого живца. Через минут двадцать снова поклевка на этой же жерлице. И все повторилось в точности, как в первый раз. Подумал: «Что это? Может, снасть слишком грубая?» Убрал стальной поводок и привязал тройник помельче.
Только пошел к плотвиной лунке — опять флажок на той же жерлице загорелся. На этот раз постарался подойти как можно тише, как говорится, на цыпочках. Леска медленно разматывалась. Вот катушка остановилась. «Ну, — думаю, — три-четыре и подсекаю». Только бы сразу попала в лунку… Но рыба вильнула в сторону — удар о нижнюю кромку льда, и в руках остается обрывок лески.
— Теперь не возьмет, — грустно ухмыльнулся сосед. — У меня вообще подозрение, что щука в нашем заливе перевелась или заелась…
Пришлось привязать другой тройник, чтобы зарядить жерлицу по новой. «Эх, была одна зубастая в заливе, да и ту упустил», — размышлял я невесело. Взяв удочку, стал играть мормышкой у дна в надежде на плотвиную или окуневую поклевку. Вдруг кивок выпрямился, подсечка, несколько минут борьбы с сильной рыбой — и вот крупный подлещик, рассерженно двигая жабрами, подпрыгивает на льду. «Ого! Неожиданный трофей!» Пытаюсь зажать рыбу в негнущейся от холода руке и все еще переживаю щемящий восторг борьбы и победы.
— Флажок! — кричит сосед, и я, не успев отцепить от губ рыбы мормышку, бросаюсь все к той же злополучной жерлице. Меня охватывает полное недоумение: почему же другие жерлицы молчат? Вдруг это опять та травянка!
Но леска не размотана. Выждав несколько минут, по миллиметру выбираю снасть — никакого сопротивления. Вспомнил совет бывалых рыболовов: слегка пошевелить малька. Немного стравливаю леску и снова по чуть-чуть выбираю ее. Ага. Что-то дергает… Еще несколько коротких движений взад-вперед. Схватила! Повела!
Катушка крутится. Опять сдаю леску. Метра через три остановка. Видимо, хищница развернула малька и заглатывает. Наконец настала очередь хлесткой подсечки! И тут вспоминаю прием, с помощью которого можно отвести леску от острых щучьих зубов. Для этого после засекания надо сначала дать рыбе немного хода, держа леску внатяг. Когда леска окажется в углу щучьей пасти и зайдет за так называемый «ус», только тогда нужно приступать к вываживанию.
У поверхности щука, испугавшись света, заартачилась. Однако не даю леске слабины и со второй попытки вываливаю на лед пятнистую хитрюгу. Так и есть — та же, шельма! Из пасти торчит откушенный поводок моей жерлицы. И отнюдь не травянка — килограмма на два с лишком потянет!
Потом наступило полное бесклевье. Переночевав на рыболовной базе, расположенной в одном из корпусов пионерского лагеря, на другой день снова иду на лед. Жерлицы всю ночь простояли без поклевки. И утром, сколько ни ждал подъема флажков, так и не увидел. Решил, что прав был вчерашний сосед-рыбачок: щука в заливе перевелась, а та, что поймана, была пришлая, ведь щуки по водоему совершают миграции, занимая места, которые освобождают для них их выловленные кем-то сородичи. И эта облюбовала себе засаду в маленьком углублении дна или возле какой-нибудь короткой коряжки и охотилась из-за нее. Щуки всегда для засады подбирают что-то выделяющееся на дне.
