Вопреки всем рыболовным устоям, уже несколько лет приезжаем на рыбалку к 9–10 часов утра. Это говорит о том, что, скорее всего, мы не правы: стремление оказаться на водоеме раньше всех характерно для подавляющего большинства рыбаков. Но уж больно нравится нам выезжать хорошо выспавшимися, не вглядываться в ямы на дорожном полотне, не качать лодки в темноте…
Возможно, выезжая раньше, ловили бы больше рыбы, но нам столько не надо: свою норму успеваем выловить за четыре «неклевых» дневных часа.
Но утреннюю красоту никто не отменял – решили попробовать съездить «как люди»: давно так не рыбачили. Съездили. И лишний раз убедились в правильности нашего «позднеутреннего» рыболовного режима.
В пять утра шоссе пустынно. Пятница. Напарник почему-то надеется на то, что «маньяков» на берегу не будет. Но он не прав: давно уже пятница негласно присоединена к выходным дням, и пятничное утро – время заезда на «длинную» рыбалку.
Вот и в этот раз все именно так. Рассвет застает на берегу не менее десятка суетящихся вокруг лодок рыбаков. Значит, надо было выезжать не в пять, а в три? Ничего подобного. И в три на берегу кипит работа. А обычно «к обеду» мы в свои места приезжаем первыми…
Качаем лодки, без радости взирая на тех, кто на 5, 10, 15 минут опередил нас. Моторы уносят их на наши ямы. Ямы, в принципе, общие. Но когда ты там один – она твоя, вместе с судаками, а когда конкуренты разбудили не только уток, но и судаков, яма уже чужая. Сегодня наши ямы будут чужими.
Отмечаем, что три лодки улетели по нашему маршруту. Вот и наш черед. Решаем все-таки рвануть в самое надежное место. Вот он, последний поворот, вот она – яма, где судак не переводится никогда. Сбавляем обороты и почти бесшумно огибаем камышовый клин.
В центре ямы браконьер проверяет сеть. Мы ее уже давно нащупали поролонками и стараемся не лезть. Но хозяина видим впервые. Взаимной радости это не приносит. Мужик из деревни, в которой мы оставляем машины. Вступать в открытый конфликт – чревато. Отматерить его и пригрозить чем-то? Но деревенскому мужику потом в отместку открутить наши колеса – раз плюнуть.
Дожидаемся, пока он закончит. Кстати, пара подлещиков – это смех. Стоит ли ежедневных проверок, траты бензина и времени такой улов? Конечно, нет. Но каждый болен по-своему. Мы же едем за сотню километров, откладывая дела, чтобы помахать спиннингом без гарантии улова.
Мужик заводит мотор и переезжает на соседнюю яму. Там у него тоже сеть. И сразу вспыхивает конфликт. Ребята, уплывшие раньше нас, как раз в это время зацепили его сеть и теперь друг другу доказывают, кто не прав. Минут десять страсти кипят, что не мешает нам начать ловлю.
Пара судачков попадается мне быстро. Интересно, оба – почти под лодкой, хотя рабочей точкой этой ямы всегда была противоположная бровка. Потом черед напарника. Он весь в зацепах, но один судак успевает попасться в промежутке.
Полчаса тишины, и я уплываю на ту яму, где только что кипели страсти. Воюющие стороны покинули поле боя, и в воцарившейся тишине вытаскиваю еще пару судаков. Но одиночество длилось недолго. С другой стороны появляется рыбак, хорошо маскирующийся под «чайника». А, может, и не маскирующийся…
– Здравствуйте! Как рыбалка?
У меня судаки стучат по дну хвостами, утаить улов нельзя.
– Да поймал одного.
– Щуку?
…«Одного щуку», конечно, смешно, но сдерживаюсь.
– Судака.
– А что, тут судаки есть?
– Ыгы.
– На «кастмастер»?
«Кастмастер» – слово магическое. Произносить его народ любит чрезвычайно часто, как и в этом случае, совсем не к месту.
– На резину.
Не пытаюсь ни хамить, ни высокомерничать, но новый «друг» на моей яме сейчас совсем некстати.
– А куда ведет эта тропа?
В камышах виден проход для лодки, но я туда ни разу не заглядывал.
– Не знаю.
– Не местный что ли?
В вопросе сильное удивление. Удивляюсь и я. Что же такого из местного колорита узрел во мне мужик? Но молчу. Мужик нарывается на длительную беседу, демонстрирую замкнутость. Встреться мы на другом месте водоема, я бы сам расспросил его, но тут нельзя.
Как назло, попадается очередной судак.
– Взял на виброхвоста?
– Ыгы.
Коробит слово «взял». Да и «на виброхвоста» не ласкает слух. Решаю, что будет лучше, если на время улечу на своем моторе, а потом вернусь. Вряд ли мужик осядет тут, если только не прикидывается.
…Нахожу напарника. Он оставался на первой яме и дождался еще трех судаков. Эти ямы весьма устойчивы по клеву, надо только пережидать перерывы. Но глупая привычка искать лучшее заставляет нас обследовать дальние ямы. Кроме разочарования, они не принесли ничего. Горсть оторванных приманок, да еще и обломившийся тюльпан. Кое-как отремонтировав снасть, отрываю еще пару твистеров и предлагаю вернуться на свои ямы.
Ветерок, течение и слабосильный мотор, волокущий две лодки – все это отнимает почти час рыбалки. Но вот и яма. Встаем на противоположных бровках, кидаем друг другу под лодки. Точка напарника предпочтительнее, но судаки этого не знают. В итоге два первых броска опять приносят мне пару судаков. И зачем мы плавали куда-то?
Потом тишина, снова плыву на яму, где оставил мужика. Там никого, но не успел сделать и десятка бросков, как из прохода в камышах вылезла моторка с «мастерами».
– Поймал?
Опять пытаюсь лукавить:
– Нет, пока вот только начал.
– Сегодня нигде нет. Течения нет, – и далее еще масса каких-то заключений, из которых следует, что нами пойманные судаки неправильные. Ребята выполняют какие-то странные маневры, беспрестанно включая и выключая мотор.
Вопросов не задаю, чтобы не напроситься на лекцию, но суть маневров понимаю плохо. Итог: пара мелких судаков у них и один – у меня.
…Время – около двух часов дня, собираемся домой. У меня 9 хвостов, у напарника –7.
Ничего сугубо утреннего в рыбалке не обнаружили. Клев не лучше, чем днем. Разве что домой приедем раньше обычного, но это опять же мы: «нормальные» рыбаки еще остаются на воде. По пути попадается тот самый «чайник»: сидит на яме и на зимнюю удочку ловит подлещика. В садке – десяток рыбешек.
На обратном пути делимся выводами. Утренний выезд ничем не отличается от дневного, разве что освобождает вечер для футбола.
Хочется спать…
