Hабежав в поле на свежий лисий след, выжлец сголосив, посмотрел, что бы убедиться в том, что я обратил на это внимание, и с добором пошел — пошел полем вдоль посадки к ближнему массиву леса.
фото: Рудмана Виктора
Этот лесистый склон, тянущийся почти на три километра от реки Беспуты до дальнего конца расположившегося за ним на горе села, мне знаком.
Случалось охотиться здесь на лис и на норах и с гончей.
И если рыжая не понорится с ходу, тут вполне есть шанс снять ее с гона.
Надо только быстрее добраться до леса и выбрать место под номер.
Пока пересек поле, выжлец дошел до горячего, и понеслась, взахлеб, бьющая через край страсть жаркого зверового гона.
Это не «всхлипы и плач» по зайцу, когда гончак как бы «жалуется» на хитрость и несговорчивость косого. Тут выжлец уже не с хозяином «разговаривает», а с ненавистной рыжей, грозя ей жестокой расправой.
Такой гон настолько зажигает охотника своим азартом, что иной раз хочется самому бежать на перехват зверя вперед собаки…. И что скрывать — бегал! Все казалось, сейчас вот перемахну поле или овражек, встану вон в том месте и выйдет зверь прямо на меня.
А потом окажется, что лиса или уже была рядом, да так, что сам ее и подшумел, или вовсе к тому времени уже прошла тем местом, где ее еще только собирался встречать.
Вроде и понимаешь, что чем меньше бегаешь, тем больше шансов, что лиса выйдет на тебя, ан нет, зажжет в груди, зашумит в жилах кровь — и побежал… Оно и с зайцем надо аккуратненько, а с лисой и вовсе.
Лишний след, лишнее движение — уйдет рыжая со слуха «за леса да горы» и собаку с собой уведет.
По снегу еще можно разобраться в следах, к гону подтянуться, а по черноторопу — гадай, где сейчас, в какой стороне страдалец твой бьет ноги.
Ну а если не подшумишь, не напугаешь зверя раньше времени, глядишь и повезет. Бывает, и лиса ходит под гоном не шире беляка, все время на слуху. Чаще, когда уверена, что, кроме собаки, другой опасности в лесу нет.
Тогда, случается, до того наглеет, что издевается над гончей, проходя по нескольку раз вдоль нор. Крутит гущиной да мелколесьем, пока совсем не забьет все свежим следом и не запутает собаку.
Коротким путем, спустившись по склону, занимаю позицию у истока родника, ниже ближних нор. Отсюда хорошо просматриваются и склон выше, и прогал вдоль спускающегося по склону ручья.
Судя по следам, лиса уже прошлась прямо по ручью. Похоже, это и было причиной первой перемолчки. Сейчас же гон едва слышится от дальнего конца деревни, переполошив там всех собак. Те, похоже, понимают о чем «говорит» выжлец, и вовсю «болеют» за своих.
Вот, после короткой перемолчки гон развернулся и верхним краем склона идет обратно. Он еще далеко, а лиса, возможно уже где-то рядом.
В любой момент за заснеженными ветками может мелькнуть язык рыжего пламени и легким ходом, едва шурша припорошенным листом, выбежит чуть озабоченный настырностью преследующей его собаки зверь.
Да не просто зверь, а зверь красный, добыча которого всегда была честью и славой охотника. Ну а уж взять такого с гона одному, вычислив и перехитрив саму Патрикеевну, славящуюся издавна своей хитростью, еще и огромное удовольствие.
Голос выжлеца все ближе, еще не видать лисы, не слыхать шороха под ее ногами, а в руках уже волнительная дрожь, сердце бухает и время, кажется, замедляет свой ход.
Боясь не только пошевелиться, но и вздохнуть чуть глубже, внимательно смотрю, где «из ничего» вдруг появится хитрая бестия, не только чутьем или реагирующими на малейшее движение глазами, но, как кажется, всей дикой сущностью своей чувствующая грозящую ей опасность.
Голос собаки уже в двухстах метрах. Скорее всего, лиса уже или прошла, обойдя меня, или свернула не дойдя. Неужели я чем-то спугнул ее? Если так, то лиса постарается уйти из этого массива в другое, более безопасное место. Но нет, кажется, повезло.
Разворот гона произошел достаточно далеко от меня. Вслед за гоном продвигаюсь к тому месту, где лиса уже прошла однажды, не встретив опасности. Теперь это наиболее вероятное место встречи с ней.
фото: Семина Михаила
Но и там, в очередной раз вернувшись под гоном с дальнего конца склона, лиса развернулась, не дойдя до меня в зарослях лещины около ста метров. В следующий раз гон донесся откуда-то сверху, за склоном, затем сзади, а потом, после перемолчки, и вовсе стих, донесясь в последний раз непонятно в какой стороны.
Отстояв свои двадцать минут, так и не дождавшись возвращения гона, зарастающей тропкой поднимаюсь вверх на край леса. Но и там ни откуда не доносятся даже отголоски гона выжлеца, которого, если воспитал сам, узнаешь даже по отдельным донесенным ветрам ноткам.
Похоже, рыжая, отчаявшись запутать выжлеца, все же ушла из этого массива. Вот только вопрос: куда? И за ближним полем по ветру не услышишь гона. Остается лишь обойти массив и найти выход гона из него. А там по нему уже дойти и до места, где тот будет на слуху.
Я уже почти завершил свой обход, когда, идя нижним краем массива вдоль петляющей меж ив реки, услышал голос ищущего меня выжлеца. А еще через несколько минут, отозвавшись свистом, увидел и его самого.
То, как он выглядел, насторожило и обеспокоило меня. Гончак, способный в азарте без устали гонять зверя буквально от рассвета до заката, после двух часов работы едва волочил ноги. Его буквально заносило и пошатывало.
А когда он дошел до меня и пожаловался на что-то, упершись в колени лбом своим протяжно печальным «у-у-у», я, потрепав холку, обнаружил, что он еще и сырой. Да так, как можно намокнуть, форсируя ручей или другие сырые лесные места.
Растерев и подсушив собаку запасными шерстяными портянками, иду его следом в пяту. Через полкилометра след приводит меня к реке с едва схватившейся снежно-ледяной коркой, на которой все произошедшие читается с пугающей очевидностью.
Мне становится не по себе, когда я осознаю, что в течение последних сорока минут с того времени, как гон сошел со слуха, и до того времени, когда я услышал голос ищущего меня выжлеца, я мог лишиться собаки.
Я знал о коварстве лис и встречался с ним не раз. Случалось мне снимать собаку с гона лисы, явно специально выходящей на железную дорогу. Встречалась нам лиса, осторожно проходящая под гоном тонким краем промоины.
Тогда идущему за ней в азарте выжлецу повезло, и он не влетел в стремнину. Впредь же я старался избегать охот близ реки с полыньями и вблизи оживленных трасс.
Сегодня же, похоже, выжлец достал лису так, что она рискнула перейти речку по ледку, слабому даже для нее. Глядя на следы на льду, я живо представил себе все здесь произошедшее:
Лиса, перемахнув небольшую пойму и выйдя от леса к реке, хотела, было, осторожно перейти ее и скрыться в бурьянах на другой стороне, но, не дойдя до середины, провалилась сквозь корку льда в воду.
Представляю себе шедшего следом выжлеца, когда тот увидел ненавистную ему тварь, барахтающуюся всего в пяти метрах… Конечно, он рванул к ней и тоже оказался в ледяной купели.
Как уж там было у них дальше, мне неведомо, а видны лишь следы выбравшейся на лед и вновь провалившейся в воду лисы, обломанные лапами пытавшегося выбраться из западни выжлеца ледяные края и его обратный след на берег.
Я не знаю, сколько он плавал в ледяной воде, сколько раз уже почти выбирался из нее и проваливался вновь. Но, судя по его состоянию, ему досталось.
Наверное, в эти минуты он по-своему молил, что бы я появился на берегу и помог ему, а я и не ведал о произошедшем.
Хорошо, что все кончилось благополучно. Наверное, что-то зачел нам охотничий Бог, если помог в такой ситуации. Может быть, это та потерявшаяся и замерзавшая в снегах гончая, которой мы помогли найти ее хозяина. Может быть, просто аванс, чтобы и впредь охотиться по совести. Кто знает…
Приглядевшись внимательнее, вижу, что лисе тоже удалось выбраться и вскачь уйти от реки на противоположный берег.
В тот раз, боясь, как бы Валдай не подхватил воспаление легких, я закончил охоту, и мы поспешили к дому. А через две недели, когда лед на Беспуте окреп, охотясь в тех же местах, взяли доброго лисовина.
Может быть, это был тот хитрец, чуть не утопивший мою собаку, может, нет. Но вышел он на выстрел как раз в том месте, где в предыдущий раз гон ушел к реке.
