Занесло меня как-то к старинному приятелю. В молодости работали лесничими в одном из лесхозов Вятки, затем он женился и осел там навечно, мне же выпал другой путь. Но отношения сохранили, не каждый год, но встречались на охотах, то у него, то у меня.
Фото Антона Журавкова
В этот раз охота не планировалась, я был в командировке, но как нам возле кухонного стола усидеть?! Не успел шапку у порога снять, как он говорит, что надо-де трех медвежат отстрелять. Зовут, просят, приглашают. Мамашка их сгинула, снег выпал, они возле поселка болтаются, на зиму не залегают. Все одно — пропадут. Еще хуже — стали они хулиганить. Голод заставлял их в поисках еды крушить все, что осилят.
С кем надо изъятие согласовано… Такие вещи в провинции во все времена решали на уровне свойском, до наступления беды. Наше участие обусловлено тем, что друг обещал охотоведу, что отдаст ему алиментного щенка от Лалая.
Лалай — это кобелек ЗСЛ, «продукт» одного из питомников собаководства, доставался (не покупался!) по великому блату, через институтских однокурсников. Спрос на чистокровных лаек в те времена был чрезвычайным. Пушнина была в цене, и пометы распределялись по промысловым хозяйствам под контролем государства. Лалая не просто «отщипнули» от помета, а выдали на него официальные документы! Это был ценный, законный производитель! Потому и искал местный охотовед случая от него взять щенка.
Ко всему прочему, успел Лалай себя показать в испытаниях и на охоте. К своим неполным двум годам имел полевые дипломы по утке, белке и подсадному медведю. На испытаниях по медведю молодой кобелек покорил почтеннейшую публику яростными атаками на привязанного зверя и даже хватками за гачи!!! Местные лайки на его фоне выглядели жалкими, никчемными трусами. Часть из них даже на поводке не удавалось подтянуть к привязанному мишке ближе 50 метров! Какие там хватки?!
Утром, на «Запоре» (ЗАЗ-968М) мы — я, друг, охотовед и Лалай прибыли к месту охоты. Охотовед передал мне в пользование древнюю раздолбанную «Ижевку» 12-го калибра, к ней два патрона. Предупредил, что курки туговаты, а предохранитель снимается «через раз». У друга «Вепрь», у самого охотоведа задрипанная (служебная) одностволка 16-го калибра.
Чуть зашли в лесок — кругом медвежьи следы на снегу. Маленькие, с ладошку. Заскребло на сердце — жалко! Но обратного хода нет. Приехали — придется брать на себя грех. Пустили Лалая. Предположили, что охота будет недолгой и несложной. Медведей в живой природе мы перевидели предостаточно, а уж наш-то Лалай… покажет класс! За тем и приехали.
Сосновый лесок. Возраст лесных культур лет 30, стройные рядки, стволики тонковаты, явно теснят друг друга. Нижние ветки посохли, часть отвалилась, что обеспечивало приемлемую видимость. Углубились в лес метров на 300, собаку не слышно. Выпавший недавно снежок просто укатан следами медвежат. Закончился выдел с сосняком, впереди заросшая осинником низинка, с елкой в подросте и ивой в подлеске. Где-то в глубине журчал ручей. Красота!
Ба!!!! Волосы под моей шапкой шевельнулись!
Поверх малюсеньких медвежьих следов я увидел громадный отпечаток «мамы»! У меня в стволах «неизвестно что» и крупнее нет. Два патрона! Машинально, по привычке, сунул сапог в медвежий след, и он в нем уместился! 43-й размер кирзача… «мама» та еще! Это килограммов под 250 будет! Как-то надо сворачивать «легкую охоту». Выходить из крепкого места пятками назад, хотя бы в сосняк, срочно искать напарников и решать, что делать дальше при новых обстоятельствах. С медвежьей мамой шутить не с руки!
Выхожу на относительно чистое место, ружье в руках… только не знаю, снято с предохранителя или нет… Теперь это уже жизненно важно! Мозг зациклился, что патронов только два. Самое главное, что их только два, а зверей — четыре!
По расползающимся по лесу волнам опасности понимаю, что вот-вот ситуация взорвется и мирно нам из нее не выйти. Все бы ничего, если бы не было собаки. Начнет трепать медведя, нам ее не бросить. Про свою безопасность как-то не думалось. Мысль глупая, но в тот момент именно она выдавила все другие. Замечаю справа от себя друга, судя по его ужимкам, он тоже в курсе, что медвежата не одни. Бочком-бочком смещается ко мне. Нас разделяет метров 40. Охотоведа не вижу.
Началось!!! Лайчонок визганул метрах в трехстах, на пределе слуха! Аккурат за ручьем! Мишка рявкнул, мы с другом разом присели! Ага! Инстинкты работают! Веселимся, хрен нам по деревне! По шажочку смещаемся друг к дружке. Шутки шутками, а два ружья лучше, чем одно! В ручье бухнула вода, медведь рявкнул еще раз…
Мы переглянулись с другом, довольные! Хватанул мишку наш Лалай! «Купаются»! Лучше бы он этого не делал! Дальше — под ноги другу кубарем вылетел кобель, а за ним с распростертыми лапами медведь! Такой снегоуборочный комбайн, гребущий на своем пути кустики, веточки, деревца, словно механическая машина подтаявший снег. Лалай вертится волчком подле хозяина, а медведь собаку ловит!
В рядах сосенки стоят плотно, собака находит лазейки проскочить туда-сюда, медведь каждый раз теряет темп. Почему он не трогает застывшего в ряду человека??? Не спросишь! Друг стоит столбом, прижавшись к сосенке, выгадывая удобный момент для выстрела, но его не предоставляется.
Собака норовит спрятаться за хозяином, каждый раз оставляет его между собой и медведем! Но чуть мишка замешкается, хватает его за зад, тем самым спасает хозяина! Лает на все собачьи голоса! Я бегу к ним, ору во всю горло, через шаг щелкаю предохранителем, пытаясь спустить курок и выстрелить в воздух.
Сколько продолжался этот танец смерти? Бесконечно долго!!! Секунд пять!!! Вечность!
Друг все же изловчился и от живота всадил медведю по корпусу, впрочем, миша этого не заметил… Одностволка охотоведа «рявкнула» дымарем, и топтыгин, продолжавший ловить собаку, рухнул в полете. Пуля ударила в шею, парализовала зверя немедленно. Василий, так звали охотоведа, прибежал к месту схватки по соседнему рядку, стрелял с пяти метров, с большего расстояния палить боялся. Боялся, что промахнется, боялся, что попадет не в медведя.
Дымарь рассеивался… Мы сидели, кто на чем, осознавая произошедшее… Лалай трепал поверженного зверя.
— Надо сильнее давить на курки! — сказал охотовед, взял из моих рук ружье и выстрелил из него в воздух.
— Оно после ремонта, пальцы обломаешь, пока нажмешь! Я же говорил!
— Вы мне сектора стрельбы собой закрыли, — говорит друг.
— Я бы его грохнул, но никак не выгадаю, то вы, то собака на линии выстрела!
Разделанная «мама» оказалась подранком самца медведя. Прострелянный из карабина по печени навылет, он был худым, понятно, что не особо ловким. Пуля из «Вепря» прошила медведя по диагонали. Зашла в правое плечо, из левой задней ноги вышла… Останки медвежат обнаружились в его желудке… Как бы он повел себя завтра, когда опять захотел кушать, можно только предполагать, но ясно, что живущий возле поселка медведь — это сосед плохой.
