В преддверии открытия очередного летне-осеннего сезона охоты, праздника для всех охотников, хочется рассказать об одном неказистом на вид ружье, ставшем за долгие годы надежным спутником жизни, а по сути, простой рабочей лошадкой рядового охотника.
Фото автора
Когда то, теперь уже очень давно, ружье ТОЗ-194 было приобретено с единственной целью охраны и защиты имущества. Об охоте с ним тогда никто и не помышлял. Для отражения непрошеных гостей в дальней дороге необходимо было иметь средство эффективной защиты.
В ту пору зарождавшегося «дикого капитализма» выбор в охотничьих магазинах был весьма невелик. Позже отечественная промышленность, успев отреагировать на спрос, выпустила самозарядные варианты «Сайги» различных калибров. Одно время я начинал было подумывать о смене помповика на самозарядный ствол, но преимущество помпы заключалось в том, что она позволяла стрелять травматическими патронами, что невозможно из самозарядного оружия.
Все же основная цель все же у законопослушных граждан – отпугнуть агрессора, а не убивать. Поэтому я оставил себе на долгие годы короткоствольную помпу ТОЗ-194, лишь прикупив в охотничьем магазине для нее приклад для дальнейшего использования на охоте.
Стрелять из него было одно удовольствие. Легкое, разворотливое и чрезвычайно прикладистое. Особенно хорошо удавалось охотиться с ним в начале летнее-осеннего охотничьего сезона, самотопом, когда крепко таящаяся птица взлетает из-под самых ног. Тут уже полноценное охотничье ружье со стандартной длиной ствола, пожалуй, сослужит плохую службу. Явно будет или чистый промах, или бифштекс с кровью и перьями. В таком случае охотничьи корифеи советуют отпустить дичь подальше и потом уже стрелять.
Но позвольте! В этом случае придется лезть в самую топь болота и можно потерять подранка. А когда выстрел накоротке и птица падает под ноги охотнику, тогда шансы вернуться с добычей в ягдташе многократно возрастают. Одним словом, испытав на охоте ружье с коротким стволом, сверловкой цилиндр и соответствующим раскидистым боем на небольшие дистанции, я был полностью удовлетворен.
Аналогичные ружья с коротким стволом я замечал и у более опытных охотников из других охотничьих коллективов. И всегда они имели некоторый перевес в добыче уток в первые дни летних охот в отличие от стрелков с ружьями нормальной длины ствола. Свой недомерок я поначалу всерьез не воспринимал, потому как стрелять на дальние дистанции стандартными заводскими патронами было невозможно. Кучность отсутствовала как таковая (за исключением некоторых крупных номеров дроби). Но именно широкая осыпь давала быстрой стрельбе навскидку явное преимущество.
Так сложилось, что, если было непонятно, будет на охоте дичь или нет, я брал именно эту коротышку. Правда, со временем путем подбора патронов под различные виды охоты я нашел оптимальный выход и для стрельбы на более дальние дистанции, чем изначально позволял сделать короткий цилиндр.
В память врезалась охота на большом и глубоком водоеме в августе, вскоре после открытия. Осторожно обходя утиные места по периметру озера, я заметил, как из-под самого берега шумно поднялся крупный селезень. Прозвучал выстрел навскидку, и трофей упал на месте взлета. Подняв забродни, я осторожно ступил в воду и достал птицу. Будь на тот момент у меня в руках другое ружье, пришлось бы птицу отпускать дальше и только потом стрелять.Но утка в случае попадания упала бы далеко в заросли топкого водоема.
Другой случай произошел поздней осенью. Утки в октябре летят уже в густых сумерках и сама охота длится практически в темноте каких-то 10–15 минут. Приехав на давно облюбованный водоем, где в августе доводилось пострелять уток, я простоял весь вечер, так и не выстрелив ни разу из стандартной двустволки, и вот почему. Октябрьский охотничий пейзаж выглядит тоскливо: пожухлые полевые травы, пожелтевший, поломанный ветром камыш, облетевшие деревья – впечатление, что кругом никого нет, что птицы давно улетели на юг. Но так только кажется. Кто ищет и ждет, тот своего добьется.
Приехав засветло на берег водоема, я приготовил ружье, надел сапоги и не спеша обошел болото вдоль прибрежных зарослей. Авось где и взлетит из-под высокого бережка какая-нибудь зазевавшаяся утица –и такое бывало. Но… никого не поднял. От пронизывающего ветра с дождем продрог я изрядно и поспешил к автомобилю погреться чаем.
Стемнело. Небо заволокло черными тучами, ветер немного стих. Выбравшись из уютного салона, я встал под куст ракиты над водой. Вдруг полетят? Но, видать, была нелетная погода, опять поднялся ветер и заморосил дождь.
Стайка уток появилась, как всегда, неожиданно. Подлетев к водоему без облета, птицы уверенно пошли на посадку и без опаски плюхнулись буквально в паре метров от меня в мелкие камыши. «Вот те на! – подумал я. – Значит, утка еще не вся ушла на юг?» Постояв еще немного для порядку, я так ничего больше и не дождался.
Прилет окончился, едва начавшись. Утки, приводнившись в прибрежных зарослях, тут же замолкли и уснули, ничем не выдавая своего присутствия. А стайка была приличная, голов девять, или чуть больше. Поглядев на часы и запомнив точное время прилета и место посадки, окрыленный возможной будущей удачей, я покатил к дому.
На следующий вечер прибыл точно за 15 минут до прилета. Строго встал там же, где вчера. Стоял с заряженной двустволкой и, надеясь на чудо, ждал. Местные утки с разницей в минуту появились в том же месте. Вскинув ружье, я понял, что слишком близко, если попаду – разобью. А утки упрямо садились вблизи. Затем наступила ночная тишина. Пришлось сесть в машину и ехать домой.
Где-то читал, что в конце осени, когда стрельба происходит в кромешной тьме и с небольшого расстояния, лучше брать мелкую дробь «семерку» и ружье с раскидистым боем. Не хочется верить: а вдруг попаду на перелет еще засветло, и тогда окажется важнее длина ствола? Но руки тянутся в сейф, и ТОЗ-194, словно подмигивая, сам просится на охоту. Ну что ж, попробуем еще раз.
Все произошло так, как и в предыдущий вечер. Только я успел оглянуться, как меня накрыла одиночная утка, спешившая на снижение. Не целясь – бах над головой! Ага, утка повалилась под ноги камнем. Прошло несколько минут, и, словно ниоткуда, появился табунок птиц штук 10–12. Ближайшая пара отделилась и пошла, снижаясь, на меня, но из-за быстро надвигающейся темноты я их терял из вида. Но вот они зависли на миг перед посадкой в камыши буквально в трех-четырех метрах от направленного загодя вверх ствола ружья.
Прогремел единственный выстрел, и камнем упала крайняя птица, а следом вторая. Я собрал трофеи и, довольный, направился к машине.
