Глава из книги «Рыбная ловля в морях и на реках», СПб, 1860. Из собрания Павла Гусева.
В море, по всему Терскому берегу, ловят семгу сетями, которые летом и осенью стоят наклонно в воде, удерживаемые сверху большими деревянными поплавками, а снизу камнями, обернутыми берестой.
Наружный вид и вкус семги так известны, что о них и говорить нечего. Величиной она бывает до полутора аршина, а весом более пуда, водится в самых холодных северных водах, плавает чрезвычайно быстро и любит дурную пору, как бы находя особенное удовольствие пытать свою силу и ловкость в борьбе с мятежными, неукротимыми волнами.
Посещая в бесчисленном множестве Поморский, Карельский и особенно Терский берег Белого моря, она любит заходить в реки: Онегу, Умбу, Варзугу, Мезень, Печору и некоторые другие.
В этих реках жители прибрежных сел устраивают заборы, то есть загороди, сделанные во всю ширину реки из бревен, кольев и хвороста, сквозь которые хотя и протекает вода, но рыба пройти не может. Для нее делаются в заборе особые отверстия, заслоняемые со стороны, обращенной к потоку реки, огромными мешками, которые называются вершами.
Эти верши устроены таким образом, что рыба, попавшая в них, не может выйти обратно в море. В иных местах вместо вершей употребляются тайники, в других — мережки.
Устройство их неодинаково; но так как цель наша заключается в том, чтобы дать общее понятие о ловле семги, то мы не будем вдаваться в излишние подробности.
Верши вынимают из воды посредством воротов и кротят находящуюся в них семгу. Кротить — значит на языке рыбаков убить рыбу до смерти, проломивши ей голову деревянною колотушкою. Так как семга чрезвычайно вертлява, то для этого выбирается самый расторопный парень.
Промахиваясь и нанося неверные удары, он не убьет, а изобьет рыбу, да и сама она изобьется о планки верши. От этого мясо ее покрывается синими пятнами, и в продаже идет она за полцены и менее.
В море, по всему Терскому берегу, ловят семгу сетями, которые летом и осенью стоят наклонно в воде, удерживаемые сверху большими деревянными поплавками, а снизу камнями, обернутыми берестой. Эта тяжесть, заменяющая якорь, дает сетям возможность находиться постоянно на одном месте, не увлекаясь морским волнением.
В воду опускается такой завод не прямой отвесной стеною, а изогнутый тупым углом, посреди которого делается отверстие с мешком вроде верши, куда стремится рыба, пытаясь проникнуть сквозь встреченную на пути своем преграду. Иногда из одной верши вынимают ее пудов до пятидесяти.
Но забором и заводом не довольствуются ловцы семги. В бурную осеннюю пору, когда другие рыбаки сидят покойно в избах, они отправляются вниз по реке, в лодках и с неводами.
Мы говорили, что семга любит бурю. Чем сильнее бушует непогода, там смелей и игривей становится эта рыба. Во время бури спешит она покинуть низоловье рек, где, конечно, не так сильно волнение, и стремится к морю целыми стаями.
Тут-то и ловят ее уже поездом, то есть плывут против воды на двух лодках и тянут за веревки закинутую в реку сеть, вроде мешка. В один запуск в продолжение часа вылавливается таким образом пудов по десяти этой рыбы.
На Терском и Мезенском берегах ловят семгу и в зимнее время. Для этого делают во льду проруби и подводят сеть, которая держится в наклонно-стоячем положении при помощи тех же поплавков и камней. Она вынимается через несколько дней; но рыба, особенно в большие холода, попадает в нее очень редко.
Весенняя семга называется залетною. Самое это название показывает, что весна не есть обычное время для перехода семги из морской воды в пресную.
Залетка идет по рекам в очень малом количестве, она худа, невкусна и всегда наполнена икрою.
Летняя рыба зовется меженью, или меженкою, а осенняя, самая лучшая, — осенью. Для зимней нет особенного названия.
Дурной засол этой рыбы может поспорить с приготовлением беломорских сельдей.
Главные причины недостатка и здесь те же самые, то есть лень, неопрятность и скаредничество.
К делу приступают не тотчас после улова, но спустя двое или трое суток, в продолжение которых пойманная рыба успевает потерять свою сочность; сверх того, вычистят ее на скорую руку, вымоют кое-как, положат в нечистые бочки и даже, несмотря на то что для этого промысла дозволен беспошлинный привоз иностранной соли, почему бы и можно было запастись ею за очень небольшие деньги, рыбаки употребляют преимущественно белую морскую соль, с варниц Красной горы, которая не совсем пригодна для этого дела.
Что же касается до селитры, употребляемой за границею, то наши поморяне не имеют о том способе засола ни малейшего понятия. Если добросовестный человек начнет доказывать им, что с теми же средствами, но при большем старании можно бы солить рыбу несравненно лучше, они, по общему обычаю наших крестьян, никогда не оправдываются.
К сожалению, это сознание нисколько не подвигает вперед дела.
Весною и летом идет она для метания икры в реки, впадающие в Белое море, выбирая преимущественно те из них, которые текут не быстро и русло которых усеяно большими камнями.
— И впрямь так, — говорят они. — Отчего бы, кажись, не делать лучше? Можно и семужке не давать выветриваться, и чистить ее дочиста, и посудинку держать поопрятнее, да и соль покупать не такую негодную. Все можно, батюшка. Да вот поди ты! Уж как шло оно испокон веку, так и идет по заведенному. Глупы мы, родной! Учить-то нас, вишь ты, некому.
Существование заборов намекает на существование общины в рыбном, промысле. Забор, конечно, один для всего селения, а то, что попадет в верши, не может же принадлежать одному крестьянину.
Вероятно, все дело производится сообща, миром, и потом выручка делится по заведенному порядку. По этой-то причине никто не хочет быть заботливее и трудиться больше своего товарища, потому что при разделе выручки все получают поровну.
Вообще эти заборы очень вредная вещь. Стоят они круглый год, пока не сломит их льдом, при вскрытии реки, и потому для лова семги нет определенного времени.
В верши попадает и залетка, и межень; рыбы, наполненные икрою, тощие, невкусные и подверженные скорой порче. Другое дело, если б строились эти загороди только для осенней семги, которая идет огромными стаями, без икры, и отличается всеми хорошими качествами, свойственными этой рыбе.
Старики говорят в один голос, что беломорские реки стали беднее рыбою против прежних лет. Отчего же это?.. В Шотландии запрещено делать сплошные загородки, препятствующие ходу семги вверх реки для метания икры.
Лучшей семгой считается у нас известная под именем порога. Ловится она в реке Онега, где самый большой забор, у деревни Подпорожной, принадлежит опытному, начитанному и вообще хорошо образованному хозяину, под присмотром которого и приготовляется эта рыба, отправляемая обыкновенно в Петербург.
Но если принять в соображение несметное число семги, наполняющей наши северные воды, и простоту ловли, не соединенной ни с какими особенными расходами или опасностями, цена по 40 и 50 коп. серебром за фунт, по которой продается у нас семга, покажется слишком высокой ценою, тем более что даже и за эти деньги покупается нередко грубая, несочная и нестерпимо соленая рыба.
Лучший сорт свежей и малосольной осетрины продается зимою значительно дешевле, а осетрина считается большой прихотью, да и везется она в Петербург от устьев Дона и Волги — это разница!
С апреля до ноября ни в Питере, ни в Москве нет уже семги: ее заменяет лососина.
В заключение скажем, как ловится эта рыба в другой стране, южная оконечность которой находится на одной широте с северными берегами России.
Ручьи и небольшие реки Гренландии оттаивают на короткое время, и то в южной ее части. В них водится очень много крупной и жирной форели; семга попадается несравненно реже. Гренландцы ловят ее вот каким образом.
В устье ручья… они устраивают из мелкого камня плотину, оставляя, однако ж отверстие, сквозь которое могла бы струиться вода. Когда во время прилива подымется море и зальет эту невысокою преграду, семга входит в ручей, не встречая никакого препятствия.
Вместе с приливом подымается, конечно, и вода в ручье, потому что напор моря не позволяет ей изливаться с прежней свободой. Семга идет все дальше, находя особенное удовольствие понежиться в пресной воде.
В продолжение этого путешествия наступает отлив, ручей начинает опадать, скоро поверхность его становится ниже плотины, и наконец он так мелеет, что неосторожная рыба лишается возможности плавать. Тут-то гренландцы и берут ее просто руками с русла, едва прикрытого водою.
