Фото Александра Токарева
Теплое майское солнце уже высоко. Из всего пути в деревню особенно трудно достаются последние триста метров. Урча на пониженной передаче, внедорожник неторопливо переползает залитые талыми ручьями колеи под звонкое журчанье потока. Солнце вдруг выплескивает на капот свое отраженье и заставляет зажмуриться. За поворотом открывается вид на изгороди и немногочисленные подворья.
Стена леса за поляной гулко отражает щебетанье скворцов. Сидя на крышах своих домиков, они соревнуются в красноречии. Ласточки пикируют на край дороги, присаживаются и тут же взмывают, унося в клювиках частички строительного раствора для своих гнезд. Лепнина их домиков кучкуется под скатами крыш высоких деревенских изб.
– Где же тебя носит? – Заехавший вчера сосед Серега хвастливо поднимает над заборчиком связку из трехкилограммовых налимов.
– Ух-ты! На что ловил? – Завидки начинают разъедать меня.
– На червя. Крупного. Вчера вечером посидел после заката с донками – и вот! – Расплывается в улыбке Серега.
Пик половодья на Вильве уже миновал. Река уложилась в берега, но мутная вода стоит еще высоко. Всклокоченные шапки водорослей и сухой травы на вершинах прибрежного ольшаника да разбросанный по прибрежным лугам древесный мусор напоминают о недавней силище и высоте беспощадного весеннего половодья.
После недолгих хлопот по хозяйству я выношу рыбацкие принадлежности на столик в огороде, чтобы заняться донками.
– Не спеши, Илья! – Опершись на палочку, у калитки стоит Михалыч, пенсионер, знаток и мастер на все руки. – Здравствуй!
Михалыч неторопливо, по-стариковски заходит за ограду и усаживается на скамейку у столика.
– Ты знаешь, какой снастью местные жители об эту пору налима ловят? Снасть нехитрая и не хлопотная.
– Я весь внимание, очень рыбки хочется, – я сглотнул слюну.
– Так вот, – важно начал Михалыч, – перво-наперво вырезают двухметровый хлыст в полтора пальца толщиной. Вбивают в него два гвоздика-мотовильца для укладки лески. К восьми-десятиметровому куску лески потолще крепят грузило; на другом конце – петля вкруг середины прута. За метр и три от грузила на леске завязывают петельки для поводков. Из лески потоньше вяжут поводки с крючками на конце. Конечно, лучше бы маляву (гольяна) насадить, да не добыть его сейчас в мутной и высокой воде.
Михалыч достал мундштук, неторопливо его прочистил, снабдил сигареткой и закурил.
– Удить просто: расправил леску, воткнул прут в прибрежный ил под берегом и забросил. Забрасывай там, где за поворотом есть обратная тяга. Вечером поставил, утром снял. Засекается налим крепко – никуда не денется.
Через полчаса я уже крепил к ивовым прутам известную снасть.
До вечера еще далеко. Затопив баньку, я занялся домашним хозяйством. Раздобыть породистых червей оказалось непросто – земля еще холодная. Раскопки в два штыка глубиной на компостной куче все же принесли положительный результат.
Начинает смеркаться. Я закрыл готовую баньку и, укомплектованный всем необходимым, вышел на реку. Перед прямухой русла у моста река дает левый поворот и, переходя в плес, образует на нашем берегу обратное течение под берегом. Размотав леску, я поднял петлю лески на удилище повыше и окунул прут в воду под берегом; через метр с небольшим он достиг дна. Я воткнул в ил удочку покрепче, чтобы не унесло, и отрегулировал леску на пруте чуть выше уровня воды. Оснастив крючки, я забросил удочку там, где обратный поток смыкается с основным – в самое глубокое место. Вторая удочка заняла место чуть ниже по течению, с грузом в середине омута.
Утро выдалось прохладным. Рваные клочки тумана кучкуются у опушки там, где еще не растаял снег. Подснежники расправили свои венчики навстречу солнцу. Пернатые солисты на скворечниках перекрикивают друг друга.
Толстым червем мутная речная вода проползает свое русло. Прутья удочек наклонились в сторону туго натянутой лески и слегка вибрируют. На всякий случай я слегка подсек и начал выбирать лесу. На ходу очищая ее от ошметков водорослей, натянутых течением, я скоро добрался до первого поводка. Мне показалось или что-то ударило по руке? Налим граммов на восемьсот шлепнул хвостом по воде и перекочевал на берег. Второй крючок оказался пуст и забит травой.
Другая удочка принесла мне еще одного такого же красавчика налима. Я замотал лески на мотовильца и, не снимая рыбу с крючка, довольный, направился домой.
Мои домашние еще спят. Через пару часов они встанут, а им на завтрак будет подана душистая налимья ушица.
Недельки через две река уже отыграла – вода в ней стала чище, течение спокойнее. Об эту пору щурята-«карандаши» выплывают на отмель погонять гольянов или погреться на теплом весеннем солнышке. Я, вооружившись легким спиннингом, иду вдоль берега. К срезу воды сейчас не подойти – илиста прибрежная полоса. Вот уже знакомый плес и ямка за ним. Первый заброс, второй… В середине ямки блесна цепляется за что-то. Жалко терять посеребренную колебалку! Я потихоньку натягиваю леску в надежде стронуть с места коряжку с блесной. Ура! Она подается потихоньку. Вслед за блесной на плес выползает… кусок старой сети! И в середине лоскута сидит застрявший в сети налим килограмма на два.
Живой!
Я перевожу дух не в силах поверить в удачу. Награда нашла своего героя!
Весомый трофей занимает место в сумке, а я, немного побродив еще вдоль реки, возвращаюсь домой. Желтые бутоны купальниц у леска упруго раскачиваются на ветру. Скворцы снуют между опушкой и домиками. Теперь им не до песен – вывелись птенцы…
Не помню, но где-то я читал древний рецепт приготовления ухи из налима. Запомнилось мне: «Перво-наперво с налима берут печень и секут ее до тех пор, пока она от огорчения не увеличится…»
