Фото simonov/flickr.com (CC BY-SA 2.0)
Все что я написал ниже, это мой отклик на дела Григорьева и Гончарука. Один, защищая свой дом и семью от нападения, убил из ружья нападавших; другой, защищая в своем доме малолетнюю дочь от домогательств судимого соседа-наркомана, случайно убил его, вгорячах. Оба получили большие сроки заключения, обоих пыталась защитить протестующая общественность.
За это в деле Григорьева суд поступил особенно глумливо, даже прокурор дрогнул и ходатайствовал перед облсудом о снижении срока, но суд все же назначил приговор выше срока, запрошенного прокурором, видимо, чтобы люди поняли, чего стоят их протесты!
Вообще-то, несмотря на все современные «гуманизмы», практически во всех цивилизованных и прочих странах действуют принципы: «мой дом — моя крепость» и «не обязан отступать», согласно которым во всем, что случилось во время преступного нападения, всегда виноват нападающий.
Далее я расскажу, что случилось недавно, но перед этим дам небольшую историческую справку… Штат Калифорния, США, стал самым богатым и всесторонне развитым при губернаторе Рональде Рейгане, бывшем голливудском актере. Он был таким успешным губернатором, что в 1980 году стал президентом Америки и тоже оказался везунчиком — Советский Союз рухнул, а Америка вошла в зенит величия и богатства. Это так впечатлило калифорнийцев, что они попробовали еще одну звезду Голливуда и избрали губернатором также актера Арнольда Шварценеггера. Но тот не оправдал ожиданий, его результаты были почти плачевны. Одним из кардинальных различий между Рейганом и Шварценеггером было отношение к личному гражданскому оружию. Рейган — безусловный его сторонник, а Шварценеггер, сын старшего фельдфебеля гитлеровской полевой жандармерии из Австрии, абсолютный его противник. Будучи губернатором, старался ввести в законы ограничения на владение оружием и самооборону. И ему это немного удалось. Но главное, что в антиоружейных усилиях его поддержали местные СМИ, подняв в Калифорнии хоплофобскую пропаганду.
Недавно я стал свидетелем разговора моего взрослого сына с бывшим одноклассником, который теперь живет в Калифорнии. Он работает в охранной фирме, возглавляет группу из четырех человек. Они сопровождают фуры с грузами при перевозках по соседней Мексике. После одного из таких рейсов этот человек приехал на машине вечером к своему небольшому коттеджу, который арендовал в предместье Лос-Анджелеса, в нем он живет один. В машине вез пять автоматических карабинов М4 с патронами, оружие своей группы, которое всегда хранил вне работы в сейфе дома. Подъехав к своему коттеджу, увидел, что свет включен, а входная дверь полураскрыта. Взяв карабин наизготовку, он пошел к двери, громко требуя, чтобы незваные гости вышли наружу. Из двери выскочили два темнокожих здоровяка, который был впереди, размахивал ножом. Тогда хозяин дал по ним горизонтальную очередь. Оба упали наповал. Первый на лужайке возле двери, второй — прямо в дверном проеме.
После этого человек позвонил своему адвокату, который сказал, что немедленно едет к нему, и велел, ничего не трогая, вызвать полицию и медицинскую помощь. Медпомощь и наряд полиции прибыли одновременно. Медики удостоверили смерть и уехали. Вместе с полицейскими приехал на своей машине еще один человек, который выслушал рассказ хозяина дома, старшего офицера наряда, и сразу же уехал, не говоря ни слова. После этого старший офицер сказал, что будет фотографировать картину происшествия, и предложил хозяину дома подтащить первый труп с лужайки в проем дома, ко второму убитому. Он сказал, что закроет на это глаза, чтобы избежать лишних и долгих формальностей. Пусть все выглядит так, как если бы они были убиты на территории дома.
Затем полицейские погрузили трупы в свою машину, и старший офицер велел хозяину дома прийти к нему на следующий день для составления протокола-отчета.
На другой день в отделе полиции они вместе составили этот отчет, и дело было закрыто. Убитые оказались латиноамериканцами-наркоманами, уже судимыми за грабежи. Там же, в отделе полиции, приятель сына узнал, что молчаливый субъект, который приезжал вместе с полицией, репортер криминальной хроники, работающий для нескольких сетевых и печатных изданий. Но этот случай калифорнийским изданиям неинтересен, потому что нет пострадавших среди полицейских или законопослушных граждан, поэтому в прессе никто о нем ничего не сообщил. Таков стиль работы американских хоплофобских СМИ, и наши СМИ той же направленности им подыгрывают.
Недавно у нас подхватили паническую американскую информацию о том, что за год в Америке от перестрелок погибло аж 30 тысяч человек. Но нашлись у нас люди, которые докопались и детализировали эти «погибели». Оказалось, две трети — самоубийцы, на втором месте — трупы преступников, убитых полицией и гражданами во время преступлений, затем, с большим отрывом, несчастные случаи с оружием — большинство во время охоты, и на последнем месте — жертвы преступлений. Все хитрят хоплофобы, а хитрость, как известно, ум дураков…
Я попытался смоделировать калифорнийский случай для наших условий. Допустим, возвращается одинокий охотник с охоты, а у него в избе тоже ворье, тоже на него с ножами полезли, и он их возьми да положи дуплетом волчьей картечи. Потом вызвал правоохранителей. Дальше предугадать нетрудно, смотри выше дела Григорьева и Гончарука. Получит охотник свои семь лет заключения, а правоохранители победную галочку в статистике раскрываемости-осуждаемости, которой потом нам же будут мозги пудрить… И ведь есть у нас немало людей, которые искренне и горячо верят, что если у нас в законы войдет «мой дом — моя крепость», то сразу же начнутся массовые убийства под предлогом защиты своего дома. Вот нигде в мире этого не было и не бывает, а у нас начнется всенепременно!
Часто в спорах противников и сторонников личного оружия последние утверждают, что отказ от оружия есть признак рабской психологии. На что им многие возражают так, я, мол, не хочу себе оружия и рабом от этого себя не чувствую. В ответ на это можно сказать, что рабами себя способны чувствовать только свободные люди, угодившие в неволю. Те, кто рабом родился и вырос, не страдают, для них рабство — нормальное состояние души.
