Охота на новых местах, на новую дичь, — это всегда тайна, манящая неизвестностью. В своих мечтах мы представляем, какой она будет. Воображение рисует яркие сцены охот и красивых выстрелов. И мы не спешим — не спешим открывать завесу этой тайны, чтобы узнать, как всё будет на самом деле. Мы просто наслаждаемся, смакуя каждый момент её познания…
Я обожаю самое начало охоты. Оно наступает для меня не в лесу или в поле, а дома. Когда глубокой ночью прозвенит будильник, зовущий в путь. Глоток горячего кофе с молоком развеивает остатки сна. Вещи собраны ещё с вечера. Собака вертится у ног, поскуливая от нетерпения. Притихший маленький московский дворик. Рык заведенного двигателя и непривычно пустынные дороги родного города. Подъезд товарища в тусклом свете уличного фонаря. Приятнейший человек, охотник с большим стажем и просто кладезь знаний — Александр Владимирович Гришин. Его курцхаар — посидевшая старушка Ева, занимает своё место на заднем сиденье рядом с моей молодой Цуной. Автострада, мелькая огнями, уносит нас в путь. В нескончаемых разговорах об охоте ночь пролетает быстро. Утро разливается по небу алой зарей, обнажая пред нашими взорами бескрайнюю степь…
В уже далекой от нас Москве сейчас глухая осень, дождливый ноябрь. А здесь совсем другой пейзаж, совсем другие погоды. Унылые промокшие леса, давно сбросившие листву, сменились просторами бескрайних степей. Заросшие овраги и балки манят охотника притаившейся дичью. В приближающейся с каждым километром Ростовской области самый разгар сезона охоты на фазана. Мы с моим курцхааром никогда ранее не охотились на эту птицу и я жажду встречи с ней, как можно скорее, давя от нетерпения в пол педаль газа…
Длинная дорога позади. Последние километры. Отворот с магистральной трассы на проселочный разбитый асфальт, присыпанный опавшими листьями. В широкой долине, обрамлённой с юга высокими холмами, затерялась деревенька. Тесный, но тёплый вагончик, что станет нам домом на следующие несколько дней. Встреча с друзьями, приехавшими сюда тоже поохотиться и устроителем самой охоты, профессионалом своего дела –Александром Леонидовичем Ковалёвым. Шумные посиделки до поздней ночи. Звездное небо над головой и сладкое предвкушение завтрашней охоты…
Под утро столбик термометра упал почти до нуля. Лужи подёрнулись тонким ледком, иней посеребрил траву. Но яркое солнце, выглянувшее из-за стены уходящего прочь фронта облаков, сулит нам теплый день.
Утренний воздух прохладен и свеж. Вдоль небольшой речки, спрятанной за высокой стеной пожелтевшего тростника, тянет лёгкий ветерок. За ней раскинулся заброшенный яблоневый сад. Старенькие кургузые деревья, придавленные обвивающим их плющом, чередуются с густыми куртинами колючего терна, где по словам Александра Владимировича, так любят отдыхать на дневке фазаны. Здесь мы и будем сегодня охотиться.
Вложив в стволы двустволки «пятёрку», я немного помедлил, с улыбкой наблюдая, как дрожащая от нетерпения легавая, преданно смотрит мне в глаза, ожидая моей команды начать охоту. Наконец прозвучало долгожданное «Ищи!» — и курцхаар стремглав бросился в заросли рогоза. Легко определяя по треску ломаемого тростника, где сейчас находится собака, я, с ружьём наготове, иду чуть впереди по открытому месту, чтобы успеть перехватить поднявшуюся на крыло дичь.
Неожиданно шум в зарослях стих. Несколько секунд тишины, и громкий писк «бипера» подсказал, что легавая на стойке. От накатившего волнения сердце в груди «застрочило», как швейная машинка, запульсировало набухшей венкой на виске. Неужто настал тот долгожданный момент, когда Цуна подаст мне под выстрел расписного щёголя-фазана?! Глубоко вздохнув и уняв мандраж, я скомандовал: «Вперёд!» — и тут же тростниковые заросли взорвались шумным взлётом нескольких больших охристо-бурых птиц. Ухватившись было в азарте мушкой ружья за ближайшую цель, я вовремя остановился, перекинул стволы на другую и тоже отпустил её без выстрела. Все поднявшиеся птицы оказались фазанками…
Курцхаар, пофыркивая от будоражащего запаха свежих набродов, снова зашуршал в камышовых джунглях. Не прошло и пяти минут, как он отработал ещё две «курицы». С грустью провожая взглядом улетающих птиц, мне не оставалось ничего другого, как нахваливать собаку, находящуюся в замешательстве от того, что моё ружьё почему-то молчит. Настроение начало портиться – не раз я слышал от товарищей, как их легавые начинали дурить и работать «на себя», когда долго не удавалось найти петухов, натыкаясь постоянно на самок. Всё-таки охота на фазана в этих местах идёт ужё больше месяца, и легашатники до нас уже успели проредить петушиное поголовье.
Вскоре снова запищал бипер. Не питая особых надежд и решив, что если это будет опять курица, я хотя бы пальну в воздух, чтобы подбодрить легавую, я изготовился к стрельбе. Команда: «Вперед!» — и, о чудо, с тревожным металлическим клёкотанием из тусклых однотонных зарослей, пестрея переливающимся на солнце ярким нарядом, взмыл свечкой вверх красавец-фазан! Не целясь, я быстро выстрелил навскидку. Петух, роняя выбитый дробью пух, тяжело упал в траву. Цуна быстро отыскала птицу и, радостно повиливая обрубком хвоста, подала её мне в руки. Фазан был прекрасен! В солнечных лучах его яркое оперение горело, играло, переливалось огненно-рыжим, фиолетово-красным. Белый воротничок опоясывал сине-зеленую с металлическим отливом шею, в глаза бросались необычные красные «щеки» птицы и длинный бурый с черными пестринками хвост. Всё это придавало фазану фантастический, нереальный вид диковиной, сказочной, птицы. Как разительно он отличался от нашей дичи средней полосы со скромным покровительственным окрасом. Даже брачный наряд весеннего косача не мог сравниться с этим неудержимым буйством красок.
Бережно уложив трофей в рюкзак, я продолжил охоту. Крепи камыша остались за спиной, и легавая зачелночила на быстром аллюре среди «оливок» — так местные жители называют растущие здесь невысокие деревья лоха серебристого. На одной из параллелей ухватившись высоко поднятым носом за струйку волнующего запаха, она потянула к группе отдельно стоящих диких яблонь, окруженных со всех сторон густыми терновыми кустами. Ох уж эти терны — злые, жалящие острыми колючками, непроходимые для человека дебри. Лист с них уже опал, только кое-где виднелись россыпи небольших черно-синих с сизым отливом ягод – костянки.
Оголённые ветви тёрна, усеянные шипами, походили на мотки колючей проволоки, надёжно защищающие своих обитателей от непрошенных гостей. И сейчас где-то там, в их глубине, затаилась наша дичина…
Наслушавшись перед охотой страшных историй, как собаки в кровь, до мяса, резали себя в таких завалах, я очень волновался за свою Цунку. Но собака быстро смекнула, как невредимой добраться до птицы. Найдя небольшую брешь в нерукотворной изгороди, она проворно шмыгнула в терны и аккуратно заструилась среди ветвей терновника, обтекая опасные места и при этом держа дичь на чутье.
Фазан, а судя по поведению легавой, это был именно он, бежал. Цуна без приостановок преследовала птицу, мелькая порой светлым пятном в сером море тернов. Следуя за собакой, я изрядно прошёл вдоль кустарника, но птица никак не хотела подниматься на крыло. Впереди маячил заросший терновником склон оврага, на дне которого у фазана были хорошие шансы оторваться от преследования.
Надо было что-то быстро делать, и в вихре мыслей решение пришло само собой: я быстро забежал вперёд и стал громко подбадривать курцхаара.
Оказавшись между охотником и собакой, птица не выдержала — с громким треском крыльев и рассерженным скрежетанием матёрый петух со струящимся шлейфом хвоста взметнулся вверх. Ударил выстрел, и, замерев на секунду в воздухе с широко расправленным крыльями, фазан пёстрым комом рухнул в кусты…
..Говорят, что время, проведённое на охоте, в счёт жизни не записывается. Возможно, это и так, но как же быстро оно летит! Кажется, всего пару часов назад мы заполевали нашего первого петуха в камышах на берегу неглубокой речки, а позади уже километры полей, перелесков и балок; и солнце устало покатилось к горизонту. Из потяжелевшего рюкзака за спиной по -щегольски выглядывает несколько фазаньих хвостов. Дичи взято и перевидено достаточно. Был и русак, улизнувший от нас по дну оврага, и мелькнувшая среди деревьев белым «зеркалом» косуля, и удачная стрельба по куропаткам, поднятым на убранном подсолнечном поле и конечно фазаны. Ноги гудят от долгой ходьбы. Пора и в обратный путь.
За окном машины проплывают жёлтой полоской прибрежные заросли рогоза, манят колышущейся на ветру травой необследованные лога и тёмные шары терновых колков. Сколько ещё осталось перспективных мест, в которые мы не заглянули? У небольшого оврага, заросшего терновником мы с товарищем не выдерживаем искушения и решаем его по-быстрому прочесать. Послав собак в поиск, с ружьями наготове, заходим с разных сторон кустов. Цуна ныряет в ощетинившийся колючками терн. Прихватив сразу запах затаившейся птицы, она по- кошачьи плавно и осторожно плывёт за ним сквозь хитросплетения ветвей. Вот в глубине куста запищал бипер. «Сейчас начнётся!» — подумалось мне, и тут же раздался уже знакомый и приятный слуху охотника резкий клёкот встревоженного фазана. Да не одного, а нескольких! Переливаясь в лучах заходящего солнца красно-золотым, в небо взметнулись ярким салютом три фазана-петуха!
Над вечерней степью эхом прокатился дружный дуплет и затих далеко вдали, растворившись в наступающих сумерках. Двое охотников не спеша возвращались к машине, неся в руках трёх увесистых пестрых птиц и оживлённо обсуждая только что закончившуюся охоту. Их собаки, с чувством выполненного долга, устало трусили рядом. И каждому из охотников, наверное, думалось в тот момент, что как хорошо, когда наяву бывает лучше, чем в мечтах!
