Государственный мониторинг и государственный кадастр объектов животного мира, в том числе ресурсов охотничьих животных, находятся в плачевном состоянии. Эта констатация факта стала уже «общим местом» в большинстве публикаций на эту тему в отечественных охотничьих изданиях.
Фото Дмитрия ЩАНИЦЫНА
Например, основной ресурс российских, да, пожалуй, и европейских, и американских охотников — водоплавающие птицы учитываются у нас, как «утки» и «гуси».
Не как кряква, свиязь, чирок-свистунок, белолобый или белый гусь, а как «утки» и «гуси».
Но даже в школе на уроках биологии рассказывают о видовых особенностях питания, продолжительности жизни, миграциях, врагах-хищниках, болезнях и о многом другом.
А охотничья наука указывает и на более дробную дифференциацию объектов мониторинга и кадастра — на популяции. Д.б.н., академик РАЕН В.Г. Кривенко, в недавней газетной публикации «Каким быть российскому мониторингу?» указал: «Очевидно, главное — неотложность реформирования российской системы государственного мониторинга охотничьих ресурсов и объектов животного мира в целом».
Казалось бы, вот точка приложения усилий национально ориентированной и самой передовой охотничьей науки, чиновников-государственников, законодателей. Но «что-то пошло не так»…
Недавно мне в руки попал «Официальный отзыв» на поправки к Федеральному закону «Об охоте».
Поправки подготовлены депутатами Думы В.М. Резником, Н.П. Николаевым, В.И. Пискаревым и другими (№ 6452п-П11 от 24 июля 2020).
«Представленным законопроектом регулируются отношения, касающиеся учета, государственного мониторинга и государственного кадастра объектов животного мира, в том числе охотничьих ресурсов» (текст из Отзыва).
Казалось бы, лед тронулся. Однако в «Официальном отзыве» правительства, подписанном вице-премьером правительства Д. Григоренко, написано: «В проекте федерального закона не раскрывается термин «состав государственного мониторинга охотничьих ресурсов» и не определяется орган государственной власти, уполномоченный на определение состава государственного мониторинга охотничьих ресурсов».
Чем же недовольно правительство? Это, что, неудачное начало «неотложного реформирования российской системы мониторинга», о чем пишет известный ученый? Или это очередной «нормативный продукт», вышедший из недр федерального управления охотой?
Почему с завидной регулярностью с нормативным регулированием охоты в России возникают проблемы? Вот, например, почему «не все так просто» с недавно узаконенным вольером? Почему «поправки», как отмечают специалисты, «сырые» и требуют очередных «поправок»?
Охотничья наука, ведущие ученые-охотоведы России давно вынесли свой вердикт: нынешний закон об охоте — это не об охотничьем хозяйстве. Закон его упразднил. Хотя деньги, которые «крутятся» вокруг охоты в России, вокруг российских, по сути, ресурсов охотничьих животных, прежде всего мигрирующих водоплавающих птиц — это миллиарды и миллиарды долларов.
Скорее всего, это сотни миллиардов долларов. Бесконечные же поправки, похоже, не помогают и не приближают Россию к полноценному контролю ресурсов охотничьих животных.
Ресурсу, может быть, более важному, нежели другие природные ресурсы, если оценивать его с позиций национальной безопасности и назревшего оздоровления социально-экономической обстановки в стране.
Неадекватность очередных поправок особенно очевидна в случае с попыткой несистемно на законодательном уровне обойтись с деятельностью, несущей четко выраженные отраслевые, системные черты.
Неблагополучие в реально существующем охотничьем хозяйстве, и это его особенность, почти сразу же и недвусмысленно сигнализирует о социально-экономическом неблагополучие в обществе.
Об этом ставший уже легендарным доклад К. Чуйченко В.В. Путину, на котором президент написал — «Согласен» и который можно трактовать, как «давайте вернемся к отрасли». Мониторинг, кадастр — это обязательная часть системного природопользования. Чем заканчивается несистемное природопользование, известно очень хорошо.
И заниматься ими должны конкретные люди — ученые, организованные в конкретные организации — научные учреждения. Как это давным-давно сложилось в метеорологии, океанологии, геологии и в большинстве других наук о природопользовании и отраслях народного хозяйства страны, тесно связанных с природопользованием.
Эти отрасли наукоемки, как, впрочем, и упраздненная охотничья отрасль. Они вообще не могут существовать без науки. Симуляция же «научно-исследовательской» деятельности вместо реальной науки приводит к появлению «нормативного продукта». Некачественные нормативные акты часто становятся просто посмешищем в охотничьем сообществе или не работают.
Особенно наукоемок мониторинг объектов живой природы. Мониторинг зверей и птиц, пожалуй, одна из самых сложных его частей. Любое современное рациональное природопользование возможно исключительно в условиях понимания того, что представляет собой тот или иной природный ресурс и на основе каких научных критериев он относится именно к этому классу ресурсов.
Рациональное использование охотничьих животных невозможно без научно обоснованного списка этих животных. Подготовка самого списка невозможна без выработки научно обоснованных критериев отнесения к категории «охотничье животное» на понятийном уровне, описания механизмов возобновления и контроля за этими природными механизмами.
В научно-методическом аспекте — это не список, а увесистая, полноценная кадастровая книга.
На листах этой книги, в соответствии с определенной рубрикацией, кратко описываются биологические процессы в отдельных популяциях. Расшифровываются механизмы возобновления их отдельных популяций в количественном и территориальном аспектах в условиях того или иного опромышления (промысел, разные виды любительских охот и т.д.).
Научное охотоведение уже давно определило многочисленные научно-методические подходы и конкретные методы биологического и охотничьего мониторинга. Для разных видов и популяций охотничьих животных они могут быть общими, например, определение популяционной принадлежности (ДНК-тесты), а могут быть весьма специфичными (методы отлова для спутникового мечения).
Весьма специфичен охотничий мониторинг, например, мониторинг добычи. Для мигрирующей пернатой дичи очень важен оперативный миграционный мониторинг и оперативный учет добычи.
Именно он позволяет принять сигнал от популяции, что добычу (охоту) на том или ином этапе миграционного перераспределения от мест размножения к местам зимовок или на самих зимовках следует остановить.
Что повсеместно просто игнорируется во многих странах Западной Европы. «Партнерам» это ни к чему.
Ну и, конечно, охотничий мониторинг оценивает (замеряет) социально-экономические процессы в охотпользовании — кто, где, на кого и сколько охотится, сколько стоит та или иная охота, а эти показатели конъюнктурны, а значит, изменчивы.
Оба вида мониторинга, и биологический, и охотничий, взаимосвязаны теснейшим образом.
К сожалению, одной из основ Закона «Об охоте», этакой «глиняной ногой», является неадекватный, отдающий нафталином «список охотничьих животных», где есть «водяная полевка», но нет белолобого гуся и кряквы.
Любые списки тех или иных биологических объектов, которые на бюрократическом языке относят к «возобновляемым ресурсам», абсолютно динамичная категория. Эти «объекты» рождаются, живут и умирают. Причем в соответствии со своими, присущими этому «объекту» биологическими законами.
Они по-разному реагируют на внешнее воздействие, в том числе на «добычу», на «охоту». Белолобый гусь или дупель по-своему, а гуменник или вальдшнеп — по-своему. Более того, реакция популяции западного тундрового гуменника «на охоту» не такая, как у восточнотаежного гуменника.
На миграционных путях одних популяций тех же гусей больше охотников, на других меньше. И так далее. Именно поэтому «узаконивание» «списка», который включает группы видов («гуси», «утки») и по определению весьма динамичен в силу упомянутых биологических законов, откровенная глупость.
Читатель наверняка помнит определение Вселенной Михаила Васильевича Ломоносова — «…звездам нет счета, бездне дна». Оно очень напоминает и ежегодную переплавку «законодательной бронзы» Закона «Об охоте» в виде «поправок», которым, похоже, нет счета и которые, впрочем, не затрагивают «антинародную, антинаучную и антиохотничью», как сказал проф. Кузякин, суть этого нормативного акта.
В законе не должно быть «списка». В законе должен быть прописан механизм создания такого списка и, соответственно, его периодического пересмотра. Вот на что надо обратить внимание нашим законодателям. Каков «список», таков и «мониторинг».
Есть еще один крайне важный аспект этой реальной проблемы. И он самым непосредственным образом связан с национальной безопасностью. Значительная часть опромышляемого у нас основного охотничьего ресурса — мигрирующие водоплавающие и околоводные птицы.
Они, как известно, теснейшим образом связаны с кровососущими насекомыми и клещами в местах размножения и на зимовках и являются массовыми переносчиками многочисленных вирусных, бактериальных и иных опасных заболеваний человека и домашних животных.
Причем переносчиками являются конкретные популяции этих групп птиц, и поэтому мониторинг, миграционный и охотничий, именно этих популяции необходим в первую очередь. Это описано во многих академических и учебных изданиях. Это азы охотничьей орнитологии. Игнорировать это — преступление.
Правительство прямо, подписью одного из вице-премьеров, указывает на недопустимость такого трактования мониторинга ресурсов охотничьих животных, в котором «не раскрыт термин «состав государственного мониторинга охотничьих ресурсов» и «не определяется орган государственной власти, уполномоченный на определение состава государственного мониторинга».
Не раскрыто, «кто», и не определено, за «что» отвечает. Недвусмысленно правительство указывает и на то, что охотничье, краснокнижное законодательство и иные природоохранные законодательные акты должны корреспондировать друг с другом и быть законами одной страны, а не напоминать персонажей известной басни Крылова.
Похоже, правительство «ведет действия в правильном направлении». Назрела острая необходимость оздоровления общественного сознания, без которого движение вперед страны просто невозможно.
Движения в условиях, похоже, уже ведущейся против нас биологической войны. Средства массовой информации, не стесняясь, пишут об американских военных биолабораториях вокруг России, генно-модифицированных комарах, попытках массового сбора биологического материала россиян и о многом другом.
Охотничье законодательство, и это очевидно всему охотничьему сообществу России, должно способствовать оздоровлению этого сообщества и развитию экономики реально существующего охотничьего хозяйства.
И уж тем более профессиональному противодействию отнюдь не мифической биологической угрозы.
ОТ РЕДАКЦИИ
Проблема мониторинга охотничьих ресурсов на видовом уровне многократно поднималась автором статьи, другими орнитологами и биологами-охотоведами. Первым этапом организации такого мониторинга должно быть создание повидового списка «охотничьих» видов птиц и зверей. Этот список должны сопровождать латинские названия видов.
Загляните в новые Правила охоты в Республике Беларусь — такой список там есть. Ссылки на то, что соответствующий параграф в Законе «Об охоте», указывающий на довольно странный перечень видов и групп животных, разрешенных к добыче, трудно изменить, не выдерживает критики.
Только тогда мы сможем грамотно оценивать численность охотничьих ресурсов и их рациональное использование.
