Утро перетекало в осенний солнечный денек. Ветер с каждым дыханием набирал силы, проникая
во все уголки леса. Березовые листочки звонко шелестели, словно напоследок торопились наговориться, а может, и попрощаться, прежде чем закружиться в своем последнем танце.
Фото автора.
Лекса продолжала свой поиск, не сбавляя скорости и азарта.
С необычайной легкостью перепрыгивая ямы, рытвины и муравейники, искусно маневрируя среди нагромождения веток.
Кофейные уши смешно порхали, словно крылья бабочки-шоколадницы, порой они заворачивались, и казалось, что ей повязали платочек.
Мне бы ее прыть и ловкость, а тут только успевай отодвигать руками вездесущие хлесткие плети берез и пропитанные смолой сосновые колючие иголки.
С годами она набралась мастерства, так что во время поиска ее редко приходится поправлять, она сама сбегает и проверит все перспективные места.
Вот и сейчас она без команды, самостоятельно направилась к островку из молодой березовой поросли на границе с пойменным лугом. Не добегая до березового островка, резко закладывает влево и замедляет ход.
Перед ней два куста шиповника, сверху до низу усыпанные кроваво-красными плодами. Крайние бурые ветки от тяжести прогнулись до земли.
В середине каждого куста укоренились массивные ветки с вишневым отливом, плавно переходящие в желтовато-зеленые, вся поверхность которых густо покрыта острыми колючками.
— Неужели лесной отшельник спрятался в кустах шиповника?
Лекса, приподняв морду, внимательно обследовала первый куст и медленно потянулась ко второму. Протянув до второго куста, опускает морду низко к земле и останавливается, при этом куцый хвост продолжал вилять — нет, это не стойка, но здесь явно кто-то был.
Через пару секунд легавая выправляется и обходит куст с другой стороны.
— Не копай! — командую легавой.
Она подняла голову и, посмотрев на меня и скорчив морду, показывает мне свой язык. При этом в глазах читается — не мешай!
Подхожу к месту, где она останавливалась, и на подложке из листьев шиповника вижу следы жизнедеятельности вальдшнепа.
— Знать, братец, ты тут кормился и, возможно, отсиживался.
Лекса обрезает птицу полукругом, метров тридцать зигзагом пробегает по траве и останавливается. Ноздри жадно хватают струйки воздуха, взгляд направлен в густые переплетенные кусты ежевичной поляны.
Аккуратно, словно пушистое облачко, почти не касаясь еще зеленых листочков ягодника, она поплыла по ежевике. В центре поляны присела на передние лапы, спина прогнулась полумесяцем, хвост замер свечой. Стоит!
Под шелест листвы и шорох листопада тихо подхожу к собаке. Негромко даю команду:
— Вперед!
Хвост принимает вертикальное положение, задние ноги опускаются в полуприсед, и в таком положении, с небольшими остановками, она продвигается вперед.
Фр-р-р — вальдшнеп взмывает вертикально.
Торопливый неприцельный выстрел гремит хлестко, но — мимо. Заряд дроби лишь обдал вальдшнепа горячим воздухом.
Сам себе шепчу — не спиши, не спеши…
Полет кулика выпрямляется, но медлить нельзя, далее будут мешать березы. Черные стволы обгоняют птицу, выношу мушку вперед и нажимаю на спусковой крючок.
Бах! Выстрел кубарем покатился по лесу.
Вальдшнеп осел и, расправив крылья, исчез за белоснежными стволами березок.
— Лекса, искать!
Не успев до конца скомандовать, вижу, как молнией засверкали лапы собаки в направлении упавшего лесного кулика.
Пара минут, и появилась довольная собачья морда, держа в пасти добытого общими усилиями вальдшнепа.
— Чудо ты в перьях! Ты бы себя видела…
На темно-коричневой мочке носа к шерсти на морде и около глаз прилипли вальдшнепиные перья.
— Тебе еще по бокам перьев не хватало, глядишь, и полетела бы. Ох и чудная ты.
В ответ на мои слова она лишь виляла своим куцым хвостом и топталась в нетерпении на месте.
— Молодец, моя красотка! — мягко, с уважением обращаюсь к своей помощнице.
Забираю из пасти добытого кулика и только намеревалось в знак благодарности погладить, как эта егоза рванула вперед к березовому островку. Вот же страсть и азарт!
После того как она проверила островок, жестом руки показываю ей, что меняем направление движения в обратную сторону и пойдем ближе к коренному лесу.
Усилившийся ветер у нас сзади, ходить на параллелях она уже будет подальше. Наблюдать за ее работой станет чуть сложнее, ну ничего, нам не привыкать.
Здесь, по крайней мере, березки и сосны пореже и выше, совсем нет мелятника. В то же время отсутствуют большие открытые поляны, а те, что есть, благодаря дождливому лету покрыты высокой травой.
Легавая то появляется, то исчезает за стволами сосен и берез.
Несмотря на светлую окраску шерсти, ее очень хорошо видно как в березняке, так и в сосновом лесу.
Мой взгляд опускается вниз, я пробегаю глазами по лесной подстилке и замечаю молодой подберезовик. Стройная светло-коричневая шляпка и мясистая, толстенная ножка не могли не пробудить во мне инстинкт грибника.
Присаживаюсь, чтобы срезать гриб, и краем глаза замечаю еще три стоящих в стороне подберезовика. Такую красоту пропустить нельзя, как говорится —«Назвался груздем, полезай в корзину». В данном случае — подберезовиком.
На небольшом участке, пять на пять метров, не прилагая больших усилий, нахожу десяток молоденьких грибов, и они отправляются в рюкзак.
К отбивным вальдшнепиным грудкам вот и грибной супчик приплюсовывается.
Фото автора.
Увлеченный сбором грибов, теряю из виду и со слуха легавую. Иду и внимательно вглядываюсь в пространство между стволами деревьев.
— Где же ты? Если нашла птицу, то найти тебя будет непросто.
Подсохшая трава приятно шуршит и волнами играет под порывами ветра. Кое-где еще остались желтые цветочки поздно взошедшего донника. А вот зверобой высох и с хрустом ломается под моими шагами. Ага, вот в глубине сосняка что-то белеет.
Лекса в классической позе стояла среди трех молодых сосен, которые окружают более взрослые деревья. Место для стрельбы не самое удобное, и у вальдшнепа шансов уйти от выстрела больше, чем у меня добыть его.
Ладно, захожу, как обычно, чтобы легавая была передо мной, а там как получится.
Не спеша перед собакой делаю полукруг, пытаясь банально вытоптать, вальдшнеп не поднимается. Отдаю команду — «вперед!».
Тужит, не сходит со стойки.
— Вперед, вперед!
Лекса поворачивает голову влево и смотрит под сосну. Уже грубым голосом приказываю:
— Вперед!
Легавая крадучись обходит сосну и сует морду в глубь веток, свисающих до самой земли, и тут же замирает в стойке.
— Ну где же ты? — при этом я ударяю ногой по нижней ветке.
Вальдшнеп, путаясь в ветках и уворачиваясь от колючих иголок, пытается вылететь из-под ствола сосны.
Отчетливо слышу клацанье челюстей собаки и периферическим зрением вижу, как зубы смыкаются в нескольких сантиметрах от хвоста кулика.
Он выныривает на расстоянии вытянутой руки, за ним ошпаренная азартом собака.
— Стоять!
В самый последний момент, прежде чем вальдшнеп нырнул за близ стоящую сосну, успеваю выстрелить. Лекса пулей проносится к месту падения кулика.
Вслед кричу:
— Тубо!
В порыве страсти кулику, конечно, досталось от собачьих зубов, но грудка сильно не пострадала.
— Все, норма выполнена, пора домой.
Осенний день пылал ярким багрянцем. Ветер безжалостно срывал листву и обнажал стволы деревьев. Золотые листья, кружась и качаясь, исполняли свой прощальный вальс.
Еще немного, и через пару недель ледяное дыхание севера охватит инеем и льдом леса, поля, луга, реки и озера. Укроет родные просторы белым пуховым одеялом, и природа заснет до прихода молодой красавицы весны.
