Дождь начался сразу, как только он выехал за ворота. «Приятного, конечно, мало, но не возвращаться же из-за этого», — подумал Николай и включил «дворники».
Фото автора
Был ли какой-то смысл в этой поездке, одному Богу известно. Да и кто, кроме Него, поймет этих, определенно ненормальных людей, которых называют охотниками? Бабка подростка Кольки еще когда говорила: «Кто охотится и удит, у того никогда ничего не будет! Баловство все это, забавы для бездельников».
Нет, не послушал он тогда мудрую старушку. Так и шляется с ружьишком по полям, лесам да болотам. Голова уж седая, а все никак не остановится! Да и надо ли останавливаться? Многих ровесников, а то и помоложе, кого уже похоронили давно, а для него пару десятков километров по пашне пробежать только в удовольствие. И заработать кое-что, между охотами, тоже получалось…
Не везло этой осенью. Болота любимые высохли все. Где вода есть, там браконьеры с сетями не вылезают — какая уж там утка! Беда прямо. Сколько раз уж впустую съездил. Из друзей-приятелей и не дозовешься никого:
«Чего без толку ездить», — говорят. А Николай ездил. Не за мясом, конечно! Просто не мог он без этой охоты, как влюбленный без своей ненаглядной.
И жена не ругалась: ругай, не ругай — все одно из дома сбежит!
Нашел-таки он уток. Несколько стай крякух постоянно держались в старом мелиоративном канале. Правда, до той канавы еще добраться надо было. Сперва поле пересечь, а после по зарослям в рост человека да с кочкарником километра полтора пробираться. Про канаву эту мало кто знал, да и те редко решались сунуться — сложно все!
Сейчас охотник другой пошел, утруждать себя не хочет. То ли дело подъехал к болоту, вылез из машины и жди, когда утки прилетят! Николай даже ругаться пробовал: «Что ж вы машину прямо к воде подгоняете?! Хотя бы метров за сто оставили. Утка не слепая же». «Да ладно! Кто тебе сказал, что утка машину боится?!»
Вот и поговори с такими!..
Что народ сюда не ездит, только радовало. Хуже было другое: есть птица, а выстрелить ни разу не пришлось. Тихо по таким дебрям не пробраться, а осенняя утка ох какая строгая! Вот и ходит охотник, как лиса возле винограда — видит око… Сколько раз уж пытался…
Сегодня дождь с ветерком — может, и получится что, размышлял он по дороге. Больше-то, все одно, ехать некуда.
Грязный разбитый асфальт быстро уплывал под капот «Нивы». А тут еще свеклу с полей вывозить начали! На несколько километров дорога покрылась жирным и скользким слоем жижи. Когда Николай свернул вдоль посадки на сжатое поле, дождь резко прекратился.
«Вот! Уже хорошо. А там, глядишь, и повезет, — подумал охотник, — надо только надеяться и верить!»
Лезть в мокрые заросли не хотелось, но засидевшаяся в машине собака весело нарезала разминочные круги по жниве. Ничего не оставалось, как быстро собрать ружье, протереть ствол промасленной тряпкой и, ухнув от холода, ринуться вперед.
Когда Колька добрался до канала, ему показалось, что полчаса назад он находился в другой климатической зоне. Футболку можно было отжимать, пот заливал глаза, а сердце бешено колотилось о ребра. Следовало бы немного отдышаться, но Герда сунулась к воде, и из-за куста с раздраженным кряканьем вылетела пара матерок. Вскидка, палец на предохранителе — сейчас, сейчас… Далеко!
«Ну что ты будешь делать! Ко мне, зараза, рядом!»
Преданно глядя в глаза хозяину, отчаянно молотя обрубком хвоста, легавая покорно подошла и легла у ног. Погрозив ей пальцем и сделав страшное лицо, Николай отправился дальше.
Идти вдоль самого канала не стоило, и он продвигался несколько в стороне, периодически осторожно выглядывая. Эта тактика неоднократно оправдывала себя раньше, а вот сегодня…
Вдруг от кустов покатилась мощная волна. Приклад мгновенно ложится в плечо, а разгоряченное воображение уже рисует картину шумного взлета. Прямо напротив всплывает голова небольшого бобра, неспешно проплывающего мимо. Колька опускает ружье и смахивает испарину со лба. Не нужен ему бобр. Много их развелось, в самом деле! Такие деревья валят, что и с пилой современной помучился бы. Многие стреляют их при любой возможности. Кто струю чудодейственную заготавливает, кто мясо на шашлычок. Осторожный зверь, а вот иногда и даст промашку.
Идет Николай дальше и снова с досадой наблюдает подъем стайки в сотне метрах.
Что ж не везет-то так! В былые годы с этого канала штук по пять-шесть приносить получалось.
И дальше, и снова… На сегодня лимит, похоже, исчерпан. Да и идти дальше не имело смысла: ниже бобровой плотинки канава превращалась в маленький ручеек. Возвращаться обратно было и вовсе грустно.
«Нельзя так, — одернул себя Николай, — на охоте всегда нужно надеяться и верить! Вот тогда и удача улыбнется. Если нет надежды, дома сидеть надо!»
Собака заискивающе смотрела в его глаза и, похоже, со всем соглашалась.
«Слушай-ка… А ведь тут еще болотце было! Вряд ли, конечно, а вдруг?!..»
Проверить болото — это еще пару километров в сторону. Будет ли там что?
Когда до камышей оставалось около сотни метров, со страшным шумом с воды поднялась стайка уток. Николай, сняв фуражку, с чувством щемящей досады, долго провожал их взглядом. Стоит ли лезть теперь в болото? Октябрьская кряква стаями держится — уж если взлетела, то все!
Надо, сказал себе охотник и, перехватив поудобнее ружье, двинулся вперед.
Если бросить весла, никогда не выплывешь в намеченное место. Если не верить в то, что ты делаешь, никогда ничего толкового не получится. Если очень хочешь и идешь к заветной цели, пусть не сразу, но все будет, как надо, думал он, с трудом передвигаясь по колено в грязи.
Всплеск утиных крыльев слева заставил резко повернуться. Над густыми зарослями камыша показалась здоровенная кряква. Он знал, что не может промахнуться. Так бывает, когда еще до выстрела появляется уверенность в том, что промаха не случится. Все так и вышло.
Счастливая и грязная Герда сунула утку в руки охотника. А Николай с благодарностью гладил шелковые уши собаки и бормотал под нос: «Ну что я говорил! Надеяться нужно и верить!»
