Я отправился на свою первую охоту на баранов, как только закончил среднюю школу. Мы с двоюродным братом были полны энтузиазма. И еще понятия не имели, во что мы ввязываемся
«Никакой половины пути нет. После первого знакомства с ними человек либо навсегда становится охотником на баранов, либо больше никогда не подходит к ним»
писатель и охотник Джек О’Коннор
Я отправился на свою первую охоту на баранов, как только закончил среднюю школу. Мы с двоюродным братом были полны энтузиазма. И еще понятия не имели, во что мы ввязываемся. Во время похода в горы у меня взмокли даже уши: я никогда не путешествовал с рюкзаком дольше одной ночи и не преодолевал большие расстояния в таких суровых условиях. Горы казались мне невероятно большими и непреодолимо крутыми.
Но благодаря большому количеству работы и некоторой доле удачи я добыл своего первого барана в день открытия сезона в 2004 году. К тому времени, когда мы наслаждались свежими ломтиками вырезки, приготовленными на маленькой сковороде, я точно знал, что охота на баранов у меня в крови.
Я точно не знаю, когда во мне проснулось увлечение горными баранами, но это было задолго до той первой охоты. Мой отец с Аляски, а мои дяди все еще жили там до сих пор. По сей день у меня сохранились яркие воспоминания о том, как я смотрел на барана Далла, добытого моим дядей. Я понятия не имел, что десятилетия спустя уже сам добуду барана в том же каньоне, из которого вышел и его трофей.
У меня также до сих пор хранится потрепанное первое издание Тони Расса, которое я тщательно изучал подростком в Колорадо. Я мечтал поехать на Аляску с третьего класса, и уже тогда чувствовал, что хотел бы попробовать поохотиться на баранов. Когда мне было 16 лет, мой отец вдруг сказал нам, что мы переезжаем на Аляску. Я был невероятно взволнован. Эта идея даже немного пугала меня. Охота на баранов далеко не всегда является тем, что большинство здравомыслящих людей считают развлечением. Это тяжко, изматывающе, часто разочаровывающе, порой очень скучно, а иногда кажется и безнадежно невозможным занятием.
Охота не очень популярна в США. Но здесь, на Аляске, где возможностей для этого предостаточно, охотников значительно больше, чем в других штатах. Для меня нет ничего лучше, чем сидеть на дереве в лесу и ждать, когда медведь клюнет на твою приманку. Слушать пение дроздов, когда лес затихает в полуночных сумерках – почти духовный опыт.
Наблюдать за тем, как лось появляется из густых зарослей молодых берез, как он ворчит в ответ на ваш призыв — это то, что никогда не надоедает. Или ощущение, которое испытываешь, когда видишь сотню пар рогов карибу (северных оленей), направляющихся из-за холма прямо на тебя — этот феномен невозможно описать словами.
Но ни одно из этих впечатлений не сравнится с тем, чтобы увидеть своего первого взрослого барана Далла с его тяжелыми кольцевидными рогами, вздымающимися к небу. Горные бараны обладают величием, которого нет ни у одного другого животного. Расположившись на своих высоких грядах, они каждый день обозревают неописуемо суровый, но красивый пейзаж. Многие после первой попытки такой охоты клянутся навсегда отказаться от этого. Но если вы будете стойко переносить все испытания, включая силу ветра и любую непогоду, чтобы хоть мельком увидеть этих животных, аккуратно выглядывая из-за камня, это навсегда тронет вашу душу.
Я не уверен, что именно вызывает такую сильную тягу к охоте на баранов, но охотники на самом деле описывают это как болезнь, или просто называют «бараньей болезнью». И что, как не зависимость от них, может вызывать физическую потребность возвращаться в эту суровые горы каждый год?
Мне посчастливилось оставаться жителем Аляски, где я могу регулярно потакать внутреннему душевному желанию поохотиться на них. Какой психоз постигнет меня, если я когда-нибудь уеду, — это вопрос, который лучше мне не изучать. Известно, что люди, зараженные этим недугом, с тоской смотрят на далекие горные хребты и тратят свои сбережения на охоту там, как будто у них нет выбора. А возможно, у них его и нет. Я знаю немало старых охотников на баранов, которые променяли бы последние, немощные годы своей жизни на то, чтобы набраться сил и отправиться еще на еще одну такую горную охоту. Это желание продолжает возвращать тебя в горы, даже когда ты знаешь, что к концу каждого дня ты будешь буквально падать на землю от усталости.
Со временем охота на баранов становится такой частью твоего существа, что ты уже не задумываешься, насколько это странно. В молодые годы, когда я был горным охотником, у меня в животе скручивался комок страха, когда начиналась подобная охота. Я не знал, что ждет меня впереди, но я знал, что это наверняка будет невероятно испытательный опыт. Теперь сама реальность укоренилась в этом опыте. Держать барана за рога и в последний раз любоваться им, прежде чем он перейдет в круговорот природы — хищника и жертвы, необычайно пьянит и дурманит.
Достаточно просто услышать пылкую страсть, скрывающуюся за словами охотника, чтобы заставить десятки сомневающихся друзей и знакомых уже мечтать о горах. Те, у кого есть простое желание – ну, как-нибудь, при удобном случае, попробовать — быстро увядают и падают духом из-за трудностей этого занятия. Но те немногие, кто заражается этой болезнью, уже не смогут отказать себе в ней. Они будут охотиться на баранов при любой возможности. Вне зависимости — успешно прошла охота или нет, их уже никогда не покинет желание отправиться в горы еще раз.
Я каждый день, без преувеличения, вспоминаю о тех случаях, когда мне приходилось пережидать адский шторм непогоды, или тайком подкрадываться к ничего не подозревающему барану. Я пережил много невероятных опытов охоты, но именно мои будущие вылазки не дают мне спать по ночам. Я лежу без сна, гадая, какие бараны могут ночевать за соседним хребтом, и надеюсь, что у меня никогда не пропадет желание выяснить это.
Да, я знаю, что нас закулисно называют чокнутыми. И я не обижаюсь.
