Охотникам, рыболовам, любителям вылазок на природу часто приходится сталкиваться с погодными аномалиями. Не помешает лишний раз вспомнить народные средства защиты от холода и жары, советы опытных путешественников. «Дело не в том, чтобы быстро бегать, а чтобы выбежать пораньше», — утверждал весельчак Рабле. Для меня это означает как можно больше с утра намотать километров, пока не разлился зной.
ФОТО: SHUTTERSTOCK
В пять-шесть утра я уже в седле, а к полудню, когда солнце подбирается к зениту, с чувством добротно проделанной работы ищу укрытия в тени.
Стараюсь располагаться с наветренной стороны, чтобы хоть немного обдувало ветерком, который, кстати, отгоняет назойливых мух.
Ну а если бивак разбивается на берегу какого-нибудь водоема, в который можно периодически окунаться, то лучшего спасительного островка в знойном степном безбрежье и не придумать.
Через неделю своего велосипедного марафона я не то чтобы привыкаю к зною, но воспринимаю его как данность. Наверное, это самое главное — понять, принять, а может, даже и полюбить стихию в любых ее проявлениях.
Кара-Кумы, Аравия, израильская пустыня Негеб, иорданская Вади-Рам, южноамериканская Атакама, степная Монголия — до сих пор в памяти их знойные ветреные дороги. От жары и пыльных бурь в этих регионах я спасался, обматывая голову тонким индийским полотенцем-гамчой.
Благо бегущие к горизонту шоссейки там проложены по ровной местности и от езды с ветерком можно даже получать удовольствие. Особенно если по пути попадаются оазисы.
Бывали, конечно, разные ситуации.
Скажем, на Мангышлаке, вблизи высохшего Аральского моря, по дороге к узбекской границе меня вдруг накрыла жара с примесью соляных испарений. Я вылил на голову остатки драгоценной влаги из фляги и вынужден был остановить машину, которая подвезла меня к таможне.
Грузовичок, кстати, ехал в обратную сторону, но водитель, видя мое бедственное положение, развернулся и доставил мое бренное тело и пыльный велосипед к границе. Там в чайхане я и переждал жару.
Традиционная одежда ненцев хорошо приспособлена к суровым климатическим условиям. ФОТО: SHUTTERSTOCK
с
В народе говорят: своя рубашка ближе к телу. Думаю, и нательное белье тоже. Но носки в первую очередь. Носки можно просушить над печкой, у костра, а можно и на голом теле. Поначалу неприятно, однако мысль, что завтра с легкой душой вы потопаете в сухих носках, быстро устраняет это неудобство. А потом даже и убаюкивает. За ночь тепло от тела делает носки совершенно сухими (рядом с ними на вашей мощной груди можно и стельки разместить).
К подобному способу прибегали многие путешественники. Тот же Фритьоф Нансен. «Не увеличивало удовольствия и то обстоятельство, что каждую ночь во время сна приходилось сушить у себя за пазухой или за поясом мокрые рукавицы, носки, подвертки, стельки из осоки… Вообще наше бедное тело было единственным источником тепла, которое имелось у нас на такой случай, и мы использовали его, поелику возможно: ночью постоянно спали с мокрыми компрессами, изнывая от сырости, чтобы поменьше страдать от этого зла на следующий день», — читаем в его дневнике.
Тепло и сухо ногам — в душе путника праздник, в сердце отрада, в мыслях простор. Фото автора.
Телесное тепло согревает лучше всякой печки. В этом я убедился, когда вдруг замерзшие руки просунул в карманы, а они оказались дырявыми, и я, прикоснувшись ладонями к голым бедрам, тут же почувствовал, как оживают онемевшие пальцы.
В том, что я на правильном пути, подтвердили строки из книги отважного путешественника-одиночки Наоми Уэмура «Один на один с Севером». Непроизвольно он сунул руку в брюки, которые были сшиты из меха белого медведя. «Касаюсь тела, — поделился своими ощущениями полярник, — и только тогда к руке возвращается чувствительность».
Кстати, об одежде для согрева озябших рук. Тепло им обеспечивает широкий «треугольный» крой рукавов. Таким, кстати, кроем славится ненецкая малица. Как-то мне пришлось около недели провести среди ненецких рыбаков на льду Обской губы.
Поначалу фигурки «безруких» ненцев, суетящихся вокруг чумов, показались мне забавными, но когда я сам надел малицу и тут же на морозе спрятал руки на груди (пустые рукава остались болтаться по бокам), я оценил этот покрой.
Однако бывают ситуации, когда согревает одежда, до нитки пропитанная влагой. В юности, увлекшись подводной охотой, я убедился, что даже простенький свитерок и спортивные штаны (главное, чтоб одежда как можно плотнее прилегала к телу) чуть ли не вдвое увеличивают время пребывания в воде.
То, что одежда согревает не только на суше, но и в воде, люди знали давно. Вот строки из книги Алена Бомбара «За бортом по своей воле», где он делится опытом одиночного плавания в дождливую погоду: «Уже на второй день после отплытия, промокнув насквозь, я обнаружил, что даже влажная одежда сохраняет тепло тела.
Наученный горьким опытом, я уже не смеялся, вспоминая наряд булонских женщин, отправляющихся на ловлю креветок или на сбор съедобных ракушек: в таких случаях они надевают самое теплое платье, шерстяные чулки потолще, непромокаемую обувь и так входят в воду».
В своих путешествия по Лапландии я не раз убеждался, насколько важны для Севера тепло и свет огня. Частенько и меня выручала в походе неизменная «финская свеча». Чтобы сделать такой очаг, нужно спилить сухостой или найти сухое бревно, тщательно зачистить его от сучков. В зависимости от предназначения очага бревно разрезается на поленья определенной длины и толщины. Обрубок или распиливается на несколько частей до двух третей длины, или разрезается на всю длину. В каждой части нужно удалить середину, чтобы при сборке «свечи» получилось отверстие, и сделать небольшие засечки. Идеальный вариант, если вы наткнетесь на дуплистое дерево. В этом случае после распила нужно лишь выскоблить подгнившую середину дупла. Дальше части-поленья необходимо скрепить проволокой, а в пустоту в середине положить опилки, мелкие сучки, бересту. Чтобы обеспечить достаточную тягу для огня, «свечу» ставят на камни или поленья. ФОТО: SHUTTERSTOCK
В 1789 году взбунтовавшийся экипаж корабля «Баунти» высадил в шлюпку капитана Блая вместе с матросами. Много дней и ночей странствовали они по океану, прежде чем причалили к одному из Вест-Индийских островов. Не меньше, чем от жары, моряки страдали от холодных дождей.
Тогда-то капитан Блай и прибег к испытанному морскому средству. Как только шлюпку накрывал дождь, он приказывал матросам намочить одежду в морской воде, которая была теплее дождевой. Это в какой-то мере спасало от быстрого замерзания…
Вот еще кое-что, но уже из моего опыта путешественника. Утренние быстрые сборы и дорожный рывок быстро согревают тело и бодрят душу. Одновременно это своеобразная физическая разминка, заряжающая после сна энергией и теплом.
Упаковав вещи на скорую руку (позже на привале все приведу в надлежащий порядок), я усиленно, даже если дорожная ситуация этого не требует, кручу педали и чувствую, как с каждой минуту благодатное тепло проникает в каждую клеточку тела.
В народе недаром говорят о работающих вяло, равнодушно, без усердия: работает с прохладцей. Да, эта пресловутая «прохладца» моментально достает неподвижного человека. Средство одно — двигаться и еще раз двигаться. Быстрее всего мерзнут руки и ноги. Согреть пальцы можно, интенсивно шевеля ими. Не помогает?
Попробуйте покачать ногой наподобие маятника, покрутить рукой, кровь прильнет к пальцам и согреет их. Гримасы отнюдь не украшают человека. Однако в полярных широтах кривляющийся человек ни у кого не вызовет удивления. Гримасничанье помогает избежать обморожения лица.
На то она и природная стихия, чтоб демонстрировать путешественникам, охотникам и рыболовам свою силу, свой норов. ФОТО: SHUTTERSTOCK
Испытанный способ согреться — пробежка. Джек Лондон, которому довелось постранствовать по диким северным просторам, в рассказе «Дочь северного сияния» писал: «Когда мороз крепчает до шестидесяти градусов, надо или двигаться, или разводить огонь, иначе долго не протянешь. Ларрингтон и Савой прибегли теперь к старинному способу — «бегом на собаках».
Соскочив с нарт, они бежали сзади, держась за лямки, пока, кровь, сильнее забурлив в жилах, не изгоняла из тела мороз, потом прыгали обратно на нарты и лежали на них, пока опять не промерзали до костей»…
Рано или поздно силы покидают даже самого выносливого ходока. А как известно, лучший отдых — это крепкий сон. Как же во сне защититься от холода? Лучше всего, когда вас двое под одним одеялом или в одном спальном мешке. Хоть и в тесноте, зато в тепле. Приспосабливаясь к суровому климату северных широт, жители Заполярья выработали весьма оригинальные приемы борьбы с холодом во время сна.
Так, Врангель, путешествуя по северным берегам Сибири, отмечал в путевом дневнике: «На ночь якут скидывает свой санаях (доху) и покрывает им плечи и спину, а передняя часть тела его, обращенная к огню, остается без покрышки.
Пролежав таким образом несколько времени и чувствуя, что начинает согреваться, якут затыкает себе небольшими клочками ваты нос и уши, и сия единственная предосторожность обеспечивает его от замерзания».
Путешествуя по ветреным просторам центральной Азии, Н. Пржевальский изучал быт многих народов. Вот что он писал про то, как согреваются во сне жители озера Лобнор:
«Многие прямо ложатся спать на голый тростник, постланный на болотистом полу жилья; покрышки никакой, тот же рваный армяк, который каракурчинец носит днем, прикрывает его и ночью.
Только для теплоты несчастный свернется клубком, иногда даже навзничь спиной, поджав под себя руки и ноги. Таким способом при мне улеглось пять человек наших гребцов — все плотно друг к другу, словно кучка животных».
Один из спутников Пржевальского, заблудившись в отрогах Тибетского нагорья, вынужден был согреваться во сне с помощью… помета диких яков. Об этом упоминает российский исследователь Монголии, Китая и Тибета П. Козлов в книге «В азиатских просторах»:
«Чтобы не замерзнуть, Егоров ухитрялся туго набивать себе за пазуху и вокруг спины сухого помета диких яков и, свернувшись клубком, тревожно, страдальчески засыпал. В это время пропотевшая днем рубашка обыкновенно примерзала к наложенному помету, зато не касалась своею ледяною корою голого тела».
Во все времена путникам погодные сюрпризы доставляли немало хлопот. Однако деваться некуда, приходится приспосабливаться и быть готовым к любым стихийным передрягам.
