В жизни каждого легашатника натаска любимой собаки — волнующий и ответственный момент. Мои заметки об этом — чистая правда, их цель — запечатлеть все, как происходило. Ведь многое помнится смутно. Например, сейчас мне кажется, что натаска моих предыдущих собак Герты и Гулы происходила легко и непринужденно, будто сама собой, но ведь это не так.
Фото автора.
Ежи, или просто Ёжка, а по-домашнему совсем коротко Ёж — сука дратхаара. К началу предстоящей натаски ей был уже год. До этого мы уже успели побывать на Дону и познакомиться с перепелкой.
Тогда, в пятимесячном возрасте, она проявила определенный интерес и даже сделала подобие стойки на перья и птичий помет, чем подтвердила свою принадлежность к славному племени легавых собак, для которых врожденная работа со стойкой есть обязательное условие. Состоялась и настоящая встреча с птицей.
Однажды, сбив перепелку из-под работы старшей собаки, я никак не мог ее отыскать. Но Ёж ее нашла и… сожрала. Я даже отнять не успел, только лапки мелькнули.
В общем, начало, надо признаться, было не очень. Потом, уже ранней весной, в апреле, мы немного походили с Ёжкой по проталинам и поискали фазанов, разлетевшихся после снегопада, обвалившего сетку фазанария. Парочку я даже отстрелял специально для нее.
Стойки, конечно, не было, но работа наподобие спаниеля по бегущей птице в бурьяне и кустах наблюдалась. Сделал я это сознательно, чтобы поддержать в щенке развитие охотничьей страсти. И действительно, после этого Ёжик стала искать азартней и уже с интересом обнюхивала кусты и бурьян, правда больше низом.
Из общей дрессировки к началу лета Ёжка твердо знала команды «ко мне», «место», «тубо», «даун». В остальном собака росла в любви и неге, балованная моей женой и ее подругами.
Я надеялся на традиционную натаску в начале лета, но заболел: возвращаясь из командировки, прихватил тяжелый вирус (по-видимому, в самолете) и на два месяца выбыл из ритма нормальной жизни.
Сильная слабость, изнуряющий кашель не давали выдерживать физические нагрузки, поэтому все занятия в поле легли на моего доброго друга Сергея Ш., который вот уже пятый сезон натаскивал собак у нас в деревне.
Еще прошлым летом он тренировал Ёжку и своих молодых собак с целлофановым пакетом, привязанным к удочке, а потом еще и с живым перепелом на веревочке.
Последнего, кстати, Ёжка, единственная из всех «учеников», умудрилась схватить и унести в кусты, где успела умертвить до того, как его отняли.
Приобретая щенка, владелец должен отдавать себе отчет в том, что собака сама по себе не станет охотничьей, для этого понадобится много терпения и усилий. Фото автора
Не знаю, как это повлияло на ход событий в дальнейшем, но вот откровенный рассказ о том, как все происходило. Итак, с классической натаской Ёжке не повезло.
Во-первых, как я уже сказал, я заболел и не мог участвовать в процессе. К тому же у нас шла стройка охотничьей базы, что отнимало последние силы.
Во-вторых, тот год (2015-й) выдался без птицы. Перепела и коростеля прилетело очень мало, да и те в июне куда-то запропастились. Остались единицы. Также стало заметно меньше тетерева. Много было только куропаток, но относительно много.
В общем, некогда богатые угодья вдруг опустели. В довершение всего как на беду, в тот год вывод у наших «гибридных» перепелок был крайне неудачным, и мы остались без своего обычного материала для натаски. В-третьих, у Сергея было несколько своих собак и столько же в натаске.
В общем, Ежу внимания не доставалось. Вот почему из-за почти полного отсутствия дикой птицы Сергей тренировал всех собак больше по подсадной — по голубю или японскому перепелу, толстому и плохо летающему.
Да еще вдохновленный идеями филд-трайлов, он стал придерживаться новой схемы натаски, отличной от классической: пусть собака гоняет дичь и любую птицу сколько хочет, главное, чтобы в ней развивалась страсть к охоте и появилось желание искать, а уж остановить ее потом совсем не проблема.
Уж и не знаю, как там проходила такая натаска, но когда я немного пришел в себя и перед самой охотой в середине июля вышел в поля, то увидел, как Ёжка, обнаружив фазана, подняла его без стойки и погнала до самой реки — до упора. А потом нашла двух плохо летающих подсадных перепелов, поймала их и одного чуть не сожрала.
Ну что тут скажешь! Я сильно расстроился. До охоты всего неделя, а собака, мягко говоря, не готова и даже не способна выйти в поле. Обижаться на Сергея, с которым нас связывали добрые дружеские отношения, я не мог.
Натаскивать самому не было времени. Как мог, убедительно попросил Сергея за последнюю неделю подправить собачку, если это возможно.
«Немцы» имеют хорошее и верное чутье, и большинство из них обладают врожденной склонностью к подаче подстреленной дичи. Фото автора
И вот через неделю он заверил меня, что выполнил мою просьбу и теперь Ёжка стоит твердо, а при взлете даже хилых перепелов ложится и не пытается их ловить.
Я ему, естественно, поверил и со спокойной душой поехал охотиться на дупеля, чтобы попробовать ее аккуратненько обстрелять. Ведь обстрелять молодую собаку после натаски — важный и ответственный момент.
Ради него в самом конце июля мне пришлось отказался от больших охот, куда звали товарищи, и отправиться на Ярославщину. Там по моей просьбе выкосили небольшие лужайки в пойме, где я надеялся найти хоть немного птицы (много нам для начала не нужно).
Но увы, неудачи преследовали нас. Сразу после открытия охоты пришла весть, что дупеля в этом году крайне мало. Может быть, сказался отголосок прошлогодней засухи, или были другие причины.
Да и выкошено было в нашей пойме поздновато и по площади мало. Отава отросла всего на одной небольшой поляне, а у реки торчала лишь жалкая стерня.
Однако ситуацию приходилось принимать такой, как есть. На маленьких выкосах площади не хватало для более-менее широкого поиска. Ветер среди клочков травы и кустов крутил беспорядочно и был по утрам, как обычно, слишком слаб.
Может быть, потому собачка моя и не думала челночить, а бегала неторопливо и в основном кругами. Безусловно, было видно, что она еще не умеет пользоваться ветром и не знает, кого и как надо искать.
Работа была исключительно следовая: Ёжка шла корявой рысью, изредка переходя на ныряющий галопчик или на шаг. И все бы ничего, но, спарывая таким образом редких дупелей (а нам их удавалось поднять в общей сложности штук по пять в день), она вдруг принималась их самозабвенно гонять, причем с голосом.
Ну просто в лучших традициях немецких испытаний молодняка, на которых мне как-то довелось побывать. Думаю, читатель может себе представить, каким добрым словом я поминал Сергея. Он говорил, пусть гоняет?
Она и гнала — увлеченно, с полной самоотдачей. Моих криков, ругательств, угроз и свистков она, разумеется, не слышала и меня на таком расстоянии просто не замечала.
Прогнав метров пятьдесят, собака подходила, я бранил ее, но не наказывал. Поздно было наказывать! Нужно было срочно что-то придумывать, чтобы ее остановить. Я начал вспоминать свой прошлый опыт и сведения, почерпнутые из литературы.
Для начала попробовал привязать к ее ошейнику веревку — метра три шнура. Длиннее нельзя: запутается в траве и кустах. Расчет был на то, что на стойке я успею подойти и взять веревку в руки, а затем, когда Ёж погонит, дерну посильнее, чтобы перевернуть собаку в нужный момент.
Но стойки были такие короткие, что я не успевал подскочить и схватить в траве ускользающий кончик шнура. Или же как только собака начинала ковыряться в набродах, птица взлетала в стороне. Одним словом, собака гнала.
Фото автора
На беду, в начале сезона тощий и малочисленный дупель не допускал до стойки и при подходе собаки или охотника немедленно взлетал.
Возможно, молодая собака еще не могла определить ту критическую дистанцию, на которой птица затаивается и остается на месте. Образно говоря, собака думает, что, если сделает еще шаг, птица улетит, а птица думает, что, если собака чуть двинется, надо улетать.
У меня был с собой электроошейник, и я готов был его применить, но Сергей, с которым я постоянно советовался по телефону, не разрешал его использовать.
Он продолжал утверждать, что гоньба пройдет сама собой и собака начнет работать. Ведь стояла же она по подсадной птице твердо и не пыталась ее поймать. Если же применить электрошокер ошейника, то собака, особенно с таким мягким характером, как у Ёжки, свяжет свои неприятные ощущения с птицей и у нее появится боязнь, которую потом невозможно будет преодолеть.
Доводы Сергея были категоричны и убедительны. Кроме того, к его мнению присоединился и мой товарищ Дима Ю., владелец отличного курцхаара, уже имевший положительный опыт в натаске десятка собак. Я не смог их ослушаться.
Дни шли за днями, неделя моего отпуска, отведенная на то, чтобы обстрелять Ёжку, заканчивалась. Я уже попробовал пару раз выстрелить из-под коротенькой стоечки и до того, как собака успеет разогнаться в погонке.
Таким образом я даже взял пару дупельков, которые оказались молодыми и худющими. Но ожидаемого результата это не принесло. Правда, чуть придавив, Ёжка не стала жрать птиц. И на том спасибо!
Кстати, чуть прихватив дупеля, собака теряла к нему интерес, и заставить взять в пасть тушку по команде «Апорт!» не получалось. Ну да ладно, подачу мы еще не отрабатывали.
Что же делать? Я решил попробовать пойти по тетеревиным выводкам. Они были, и немало. Маленькие тетеревята хорошо держали стойку опытной собаки (до этого мы немного поохотились с курцем Димы Ю.) и вылетали по одному. То что надо.
Однако из этой затеи, на которую мы потратили еще два утра, ничего хорошего не вышло. Первый же тетеревенок оказался настолько маленьким (с голубя) и слабым, что Ёжка его тут же поймала и немедленно выпустила ему кишки.
Следующий выводок она с лаем разогнала, и мы его безвозвратно потеряли в густой траве и оврагах. Собаку мы еле дозвались. Беда, а не натаска!
О выстреле не могло быть и речи. С этого момента я перестал таскать с собой ружье, которое мне только мешало.
Расстроенный, я снова позвонил Сергею, описал все в красках, и тогда он разрешил, чуть подумав, использовать электрошокер, но на самой маленькой мощности, и посоветовал надеть его не на шею, а на пузо (на «талию»).
Когда я достал ошейник, мне показалось, что в ремне нужно просверлить еще пару дырок, чтобы сошлось на «талии». Но, как оказалось, объем шеи и талии у собак после работы в полях почти одинаковый. Опытным путем, попробовав на собственных пальцах, я подобрал мощность электроустройства, и вечером мы вышли на дупелиное болотце.
К слову сказать, от болотца осталось одно название. В том году высохло все вокруг, и наше болотце тоже. И хотя дожди шли почти каждый день, иссохшая земля продолжала впитывать воду без остатка.
Немецкая легавая — порода, которая создавалась для разностороннего использования на охоте в условиях Центральной и Западной Европы. Фото автора
Едва я отпустил собаку, как она отыскала дупелиные наброды и, как обычно, начала в них ковыряться. Дупель вылетел в паре метров, недовольно крякнул, и Ёж погнала. Я, тоже как обычно, заорал и через долю секунды нажал на кнопку.
Собачка взвизгнула, извернувшись, попыталась укусить себя за живот и легла. Отлично! Я тут же поспешил к ней, подбодрил и пустил немедленно искать, обнюхивать сидку. Вроде бы все прошло нормально.
Во всяком случае собака тут же снова возбудилась и стала активно искать. Я понимал, что следующая встреча с птицей должна быть решающей. И вот все повторилось. Взлет, кнопка, удар! Ежка снова взвизгнула, легла, потом стала искать.
Такое внушение пришлось повторить еще два раза. Четвертого дупелька мы уже не гнали. При взлете собачка, как положено, осталась на месте и по команде легла. И все бы хорошо, но, как я уже говорил, малочисленный и худой дупель стойку не держал, поэтому классическое обучение нельзя было считать завершенным.
Я решил повторить опыт с тетеревами. Наутро мы поехали к бывшему току и вскоре нашли выводок.
Правда, нам опять не повезло. Мы наткнулись на него, когда заходили на ветер, поэтому основную часть выводка просто распугали, но уже не гнали — хороший знак. А потом, развернувшись на ветер, пошли искать оставшихся тетеревят. Ёж работала, как всегда, по следу, по набродам. И вдруг я заметил, как она что-то ловит в траве.
Бросился — тетеревенок! И опять кишки вон. Ну что за беда! Что же он не взлетел-то, как остальные? Отобрал я добычу, выругал легавую и только отпустил, как она нашла тетеревенка, уже другого. Теперь я был на чеку, тут же заорал и пригрозил шокером.
Тетеревенок взлетел и переместился метров на 70, за оврагом. Мы тоже перелезли на другую сторону, зашли на ветер, и метров через двадцать собачка уже стояла твердо в густой траве.
Я подскочил, погладил ее, приговаривая: «Стоять! Стоять!» — и послал. Ёжка чуть проскочила, снова стала. Я похвалил, опять послал. Бросок — и хватка в траве. Мой крик, шокер, но, увы, поздно: маленькая тушка уже трепещет крылышками. Ну что за напасть!
В совершенном расстройстве я взял собаку на поводок и решил прекратить свой эксперимент, а наутро ехать только по дупелям. Пусть их мало и они не держат стойку, но лучше уж так, чем давить полуптенцов и тем окончательно портить собаку.
В пять тридцать утра я был на месте, в пойме маленькой тихой речки с неторопливым, едва заметным течением. Она сплошь заросла кувшинками и стрелолистом в обрамлении камышей.
