Леска несколько раз дернулась. Рывки были несильными, но весьма ощутимыми и характерными. «Кажется, есть!» — неуверенно и тихонько возликовал я. Стал усиленно крутить катушку и уже через несколько метров понял, что удача обошла меня стороной. Просто, как это случалось уже не раз, блесну подкинуло на буруне или хлесткая струя увела ее в сторону. Хорошо, что не затянула под камень.
И это тоже случалось. И не раз.
Фото: Владимир Супруненко.
Научно-спортивная велосипедная экспедиция «Из греков в варяги» пролегла через скандинавские страны.
Варяги (не всегда званые северные гости) по пути «в греки» оставили множество следов на славянских просторах.
Мы проделали обратный путь с юга на север — «из греков в варяги», оставив свои следы на скандинавских берегах.
Маршрут начался в Карелии.
Из Сегежа под хмурым июньским небом и дождевыми струйками мы пересекли перешеек и через Костомукшу оказались на финской земле.
Дальше путь пролег на север.
Через неделю мы добрались до Полярного круга.
Он проходит через город Рованиеми.
Это ворота в Лапландию — самый северный регион Европейского Союза. Тут официально обитает Санта-Клаус (по-фински Йоулупукки). Отметившись в его деревенском офисе, мы двинулись к границам Швеции и по ее северному «лапландскому» краю попали наконец в Норвегию.
Знакомство со страной началось в Нарвике. Это южный край Лапландии. Дальше двинулись строго на юг. Около тысячи километров, огибая фьорды и через многочисленные тоннели пронзая хребты, мы ехали по этой удивительной северной стране.
Чем глубже фьорд врезается в сушу, тем четче его скальная геометричность. Фото: Владимир Супруненко.
В этот раз почетное место в моем багаже занял спиннинг. Короткий, легкий, удобный, вполне походный»вариант.
Как я убедился еще во время сплава по Енисею, это самое, пожалуй, добычливое орудие лова в диких краях. Заодно и развлечение, которое разнообразит походные будни.
В Норвегии (как, впрочем, и в Финляндии, и в Швеции) мы часто останавливались на порожистых реках. Разгрузив велосипед и установив палатку, я тут же торопился на берег.
Мне до этого не приходилось блеснить на быстром течении, опыт приобретался непосредственно в пути. Печка нежит, а дорога учит. В том числе и тому, как изловчиться и добыть пропитание не только в мутной воде, но и в речной пенистой стремнине.
Рыбалка на быстрых реках предполагала ловлю лосося и хариуса. Фото: Владимир Супруненко.
Сложность задачи состояла еще в том, что рыбачил я как бы попутно, не было времени как следует обследовать берег, в поисках уловистого места подниматься вверх по течению или, наоборот, спускаться вниз. Чаще всего блеснил где придется, где мы останавливались на ночлег.
Уловами похвастаться не могу. Но пару форелек каждый раз все же добыть удавалось. Они были отличной деликатесной добавкой к основному вареву. Как правило, мы готовили их на костре, нанизав на веточки…
Все реки куда-нибудь впадают. Реки Норвегии впадают во фьорды. Над фьордами высятся искрящиеся льдом пики. На склонах гор утром видны снежные пятна. К вечеру они исчезают.
Поражают и цвета. Бирюзовую таинственную гладь воды в одном заливе сменяет холодная чистая синева в другом. Прибрежные камни выскоблены и выбелены волнами и ветрами. Над ними громоздятся зеленые (различных оттенков) клубы лесов.
Вдали склоны фьордов то темнеют, то светлеют (в зависимости от расположения солнца), часто приобретая цвет воды или неба. Облака обладают удивительным свойством менять пейзаж фьордов.
Вот они серой грозной толпой проносятся над скалами, отчего и фьорд становится мрачной тесниной, дорогой, ведущей в Хельхейм — холодное и темное царство мертвых. Вот сквозь облачную пелену прорывается солнце, небо светлеет, и фьорд сразу веселеет, превращается в просторную горницу, открытую для гостей из всех волостей (понятно, и для нас).
В стране викингов испытываешь чувство первопроходца. Фото: Владимир Супруненко.
Иногда водная чаша так тесно обставлена скалами, что затрудняешься определить, река, озеро или морской залив перед тобой. Самый, пожалуй, характерный признак фьорда — это лента водорослей на берегу.
Океанские приливы и отливы с равномерной периодичностью туда-сюда гоняют воду даже в самых отдаленных частях фьорда.
Наш путь пролег через фюльке (губернию) Нурланд. На юго-западе от ее центра, города Будё, в фьорде можно наблюдать самое сильное приливное течение Сальстраумен.
С высокого моста, построенного в самом узком месте, можно видеть, как водный поток, извиваясь, пузырясь, вскипая пеной и образуя водовороты, с бешеной скоростью проносится мимо.
Хариуса в реках много, но крупный попадается нечасто. Фото: Владимир Супруненко.
В результате отливов берега фьордов обнажаются иногда на сотни метров, представляя собой покрытые болотцами, лужицами, песчаными пустошами пространства. С камней, похожих на копны, свисают гирлянды водорослей с отростками, унизанными фасолевидными бусинками.
Между камнями снуют раки-отшельники, какие-то блошки, жучки. Тишина. Слышно только, как с крутых склонов стекает вода, где-то тарахтит мотор возвращающегося с рыбалки суденышка.
В это время сюда слетаются люрики, полярные крачки, серебристые чайки, полярные гагары и многие другие. Прыгают с камня на камень, что-то склевывают между ними.
По берегу во время отлива прохаживаются местные жители. Кто выгуливает собак, кто просто резвится, кто собирает морские дары. Среди них и ракушки (в основном это мидии), и водоросли. У рыбалки по берегам фьордов своя специфика. К сожалению, из собственного опыта я мало что могу рассказать.
Вечером на огне неизменный котелок с рыбной юшкой и крепкий чай. Фото: Владимир Супруненко.
Вечером, установив палатку на каком-нибудь уступчике над заливом, я спускался вниз по камням и наблюдал за стаями рыб, что кружились в сизоватой глубине подо мной.
Метрах в ста от берега по золотистой предзакатной глади расходились круги. Рыбные косяки гуляли и там, но уже над поверхностью.
Я возвращался назад, хватал спиннинг, метал разного цвета блесны, любуясь их игрой и загадочным поблескиванием. Но увы, все напрасно: подводные обитатели фьордов так и не соблазнялись приманками. Встретившийся на берегу рыбачок из Питера объяснил, что для дальних забросов (а эффективны тут только они) нужно использовать тяжеловесные продолговатые блесны.
«Закинь подальше и жди, пока она ближе ко дну не опустится. Потом только тяни. Мы вчера на этом самом месте пяток хороших сайдюшек взяли», — похвастался петербуржец.
А вообще дивной красоты фьорды с точки зрения «серьезной» рыбалки (речь о трофеях больше десяти килограммов) интереса не представляют. Весной, правда, в глубине некоторых заливов можно попасть на нерестящуюся треску (местное название — скрей).
В так называемых глубоких фьордах со дна можно добыть мольву (очень вкусная донная рыба), крупного менька, красного окуня.
Ловля, скажем, палтуса (он может достигать веса 200 кг), зубатки, трески или мерлузы (атлантического хека) на выходе из заливов или в открытом море — отдельная рыбацкая тема.
Самыми крупными особями славятся атлантические воды в средней части страны и за полярным кругом. Посередине фьордов попадаются небольшие рыбные заводики. Издалека видно, как воды, огороженные или накрытые сеткой, серебристо вскипают от буйства рыбных стай.
Речная форель и в Норвегии завидный трофей. Фото: Владимир Супруненко.
Обветренные скалы, снежные вершины, стремительные реки, водопады, дивной красоты фьорды были естественным фоном нашего норвежского путешествия. До сих пор мы несем их энергетику, живем (подольше бы!) их дикой, свежей праной. В памяти и встречи с норвежскими рыбаками.
Есть население страны, есть народы и племена, а есть конкретные люди, конечно же, с родимыми национальными пятнами, особенностями тех краев, где живут, но в то же время со своими именами, характерным колоритом, бытовыми деталями.
Возле причала в одной из бухточек мы познакомились с норвежской семьей, которая разделывала рыбу. Муж ловко пластал тушки, большим ножом срезая мясо, жена подносила добычу.
Эви Мари Хансен (так звали женщину) была менее занята, чем ее супруг, к тому же оказалась более общительной и разговорчивой, а самое главное, знала «чут-чут» по-русски. Пока ее молчаливый супруг был занят обработкой тушек, Эви Мари провела нас к катеру, на котором они выходили в море.
Суденышко небольшое, но очень комфортное и для отдыха, и для рыбалки. На корме размещены две лебедки. «Большой управляется муж, я руковожу маленькой», — объяснила рыбачка.
Ловля (место определяют с помощью эхолота) происходит на глубине 20–30 метров. На леске через каждые полметра по пять-шесть больших крючков. К цевью привязаны ленточки из фольги, какие-то красные и желтые стручки, которые служат приманкой.
С утра супруги добыли пару десятков килограммовых (мелких для здешних вод) особей. «Сей» — так по-норвежски черкнула Эви их название. Рыбаки одарили нас нежными и прозрачными кусочками филе. Норвежцы их обычно солят, сдабривают оливковым маслом и уксусом.
С согласия и одобрения хозяев подобрали мы и обрезки, из которых вечером приготовили отменную юшку. Рыбак всегда выручит собрата. Тем более осиливающего дорогу.
Если удавалось добыть трофей повесомее, то рыбные тушки готовились
на рожнах. Фото: Владимир Супруненко.
В Норвегии (речь о ее северной части, по которой пролег наш маршрут) рыбалка, как, впрочем, и охота, и сбор грибов, — это и страсть-неволя (они бывают неразлучны, как сестры-близнецы), и спорт, и развлечение, и отдых, и, конечно же, пожива.
Так тут было издревле. Еще со времен викингов. Их жизнь во многом зависела от охоты на диких животных и птиц, которые служили ценной добавкой к столу.
Природные ресурсы были действительно очень богатыми. Морских птиц стреляли или ловили силками и собирали их яйца. В морях водились селедка и треска, в реках — форель и лосось. Китов били гарпунами, тюленей убивали копьями или ловили в сети.
В горах Скандинавии можно было охотиться на медведей, диких кабанов, лосей, благородного и северного оленя. Зимой охотники ходили на лыжах. Именно поэтому одни и те же божества Улл и Скади покровительствовали лыжникам, стрелкам из лука и охотникам.
Иногда охотились с соколами, хотя уже в то время такой вид охоты был, судя по всему, привилегией аристократов.
Рыбу ловили на удочку, сетями, били острогой; может быть, даже иногда удили на муху, поскольку в некоторых древнеисландских выражениях слово «муха» используется в переносном смысле в значении «приманка» или «наживка».
Иногда были даже попытки намеренно улучшить природные ресурсы: например, в некоторых горных озерах Норвегии есть форель, которую туда могли завезти только люди, а на руническом камне XI века написано, что человек, памятником которому был этот камень, «привез рыбу» в одно такое озерко.
В Норвегии до сих пор строго следят за сохранностью рыбных ресурсов в реках и озерах, чистотой так называемых лососевых рек. Каждый рыбак, перед тем как приступить к рыбной ловле, обязан продезинфицировать болотные сапоги и рыболовные снасти, чтобы не допустить попадания в реку паразитов. Обязательна обработка снастей при переходе из одного водоема в другой. Дезинфекционные станции расположены около большинства водоемов.
Обветренные скалы, снежные вершины, быстрые реки были естественным фоном
путешествия. Фото: Владимир Супруненко.
Среди продуктов питания норвежцев, как и жителей других скандинавских стран, рыба, различные морепродукты занимали исключительное место. Простые люди могли есть рыбные блюда трижды в день.
Лососей, треску, сельдь, форель варили, жарили, вялили, коптили, сушили, квасили. Старинные рецепты рыбных блюд популярны в Скандинавии до сих пор.
Так, в Финляндии обычную селедку жарят, парят, варят и подают с ягодами. В Норвегии повсеместно готовят «сельдь тети Герды» в маринаде из томатного пюре, оливкового масла, перца, соли и сахара.
В Дании популярна медовая селедочка в смеси сметаны, горчицы, бренди и, разумеется, меда, а в Швеции — «сельдь стекольщика» в прозрачной и как бы стеклянной сахарной корочке, а также «сюрстрёмминг» — крепко забродившая квашеная селедка, запах которой ужасает иностранцев и приводит в истинный восторг аборигенов.
Еще одна популярная рыбка — лосось. В Норвегии из него готовят блюдо под названием «граавилохи» — лосось, маринованный в соли, сахаре и укропе. В Дании эту рыбу кладут в горшок, полный меда, и несколько месяцев выдерживают под землей. В Швеции готовят сытный согревающий супчик, рецепт которого продиктован местным нежарким и неласковым климатом.
Во фьордах с катера рыбачат на глубине 20–30 метров. Фото: Владимир Супруненко.
Обычное рыбное блюдо на столах скандинавов — треска по-норвежски, когда отваренную свежую треску сдабривают растопленным сливочным маслом, затем посыпают жареным беконом и едят с отварными овощами в качестве гарнира.
Из этой популярной рыбы готовят знаменитые норвежские блюда — треску с картофелем и закуску из сушеной трески (удобная, кстати, для путешествующего люда продукция, убедились на собственном опыте). В наследство от викингов скандинавам досталось такое блюдо, как «хаукарль».
Когда-то выловить в местных водах проще всего было полярную акулу, мясо которой в естественном виде не годилось в пищу из-за высокого содержания мочевины, поэтому пойманных акул разделывали и закапывали в камнях на пару месяцев, в течение которых мочевина покидала подгнивающее мясо вместе с вытекающими из него соками.
Затем мясо еще несколько месяцев вялилось на свежем воздухе.
Морепродукты (креветки, гребешки, крабы) тоже частые гости норвежского стола. Норвежцы чаще всего покупают их непосредственно у рыбаков.
