В 1984 году у меня появился первый длинноухий помощник-спаниель. С этой породой не расстаюсь и по сей день. С появлением собаки охотничьи успехи увеличились многократно. Но угодья изменились
У местных охотников каждый лесок, луг, озеро, даже небольшое болотце имеют свои исторически сложившиеся названия. Есть недалеко от нашей деревни (Владимирская область) среди луга небольшой островок леса, залитый водой с ранней весны до поздней осени. Испокон веков он называется Ельничной, хотя елки в нем не растут. Между берез, ольх и ивовых кустов бугорками возвышаются утопленные в воде высокие кочки. Внутрь Ельничной охотнику никак не пробраться: глубина воды между кочками доходит до двух метров. Зато уткам — раздолье!
В октябре я проводил свой отпуск в деревне. Уже целую неделю охотился, а пролетной утки все не было. Местная тоже куда-то исчезла. Выходы на охоту были безрезультатными: ни на лесных, ни на луговых озерках, так же как и на старицах и заводях, уток не было. На перелетах же они летели на большой высоте вне выстрела.
Как-то днем я возвращался с очередной неудачной охоты. Мой путь лежал лугом через Ельничную. И вдруг я услышал неистовое кряканье. Такое впечатление, что где-то невдалеке утиная ферма. Но до деревни — более полутора километров, да к тому же уток у нас никто не держит. Я подошел поближе к Ельничной — кряканье уток и жвяканье селезней раздавалось из центра острова, из затопленных кустов. Ширина Ельничной — около ста метров, но выгнать уток из нее невозможно.
Когда я хлопал в ладоши, посвистывал и бросал в кусты какую-нибудь палку, утки только смолкали и вскоре опять начинали свою утиную болтовню. И тут до меня дошло: не могут же они день и ночь скрываться в тесных кустах. Им надо поплавать, поразмять крылья, в общем, нужен простор. Значит, должны они на ночь куда-то улетать. С нетерпением жду вечера.
И вот я уже стою у двух березок, растущих на окраине Ельничной. Оранжевая заря догорала, провожая ясный октябрьский день. Уток не было слышно. Неожиданно раздалось кряканье в одном месте острова, затем в другом — и вот уже утиные разговоры возобновились. Как бы посовещавшись, утки одна за другой стали вылетать из кустов и, сразу набрав высоту, уходили в сторону карьеров. Все утки улетели в одном направлении, поднимаясь из острова метрах в ста от меня. Я стоял неподвижно, все надеясь, что хоть одна птица пройдет на расстоянии выстрела. Но утки все разлетелись из Ельничной за каких-нибудь пять минут. Напрасно я перебежал на трассу их перелета — больше уток не было. Решил идти на утренний перелет: должны же утки вернуться в Ельничную на дневку!
В темноте октябрьской ночи я покидаю ночную деревню. Черное небо усеяно яркими звездами. Луны нет, и мне приходится подсвечивать узкую тропинку фонариком. Темным пятном посреди луга чуть проглядывает заветный островок. Я встаю к куртинке ольхи, там, где вчера пролетала большая часть уток. Тишина мертвая. Лишь изредка холодный ночной воздух рассекают крылья птичьих стай, мигрирующих в теплые края. Руки мерзнут совсем по-зимнему. Хоть бы рассветало побыстрей! Край неба на востоке начал светлеть. Скоро стало видно мушку ружья. Отчетливее проступают полуоблетевшие деревья. Но вот наконец-то раздался долгожданный свист крыльев — и пара кряковых направляется в мою сторону, облетая лесок. То ли от волнения, то ли из-за темноты делаю досадный промах. Но утки не улетают: они продолжают кружиться и вновь заходят на меня. Плавно идут над деревьями, но стрелять нельзя — убитую птицу внутри Ельничной не найти.
Выстрелы должны быть только в сторону луга, и я опускаю ружье. В это время другая стайка из шести крякуш налетает на меня. Пропускаю за себя и стреляю в угон — одна кряква тяжело падает на луг. Только успел подобрать убитую птицу, как здоровенная утиная стая засвистела многочисленными крыльями где-то за лесом. Размеренное жвяканье селезней и торопливое покрякивание уток сливаются в общий утиный гомон.
Я опомнился и начал призывно крякать в манок. Стая подвернула, и мне удалось первым выстрелом над головой сбить сразу двух жирных осенних крякв. Свист крыльев стоит в воздухе. Некоторые утки кружатся, другие с ходу плюхаются в кусты. Взяв положенную норму отстрела, я уже не стреляю, а как завороженный любуюсь необыкновенным утиным перелетом. Холодный октябрьский день вступает в свои права. Подул северный ветер, срывая последние листья с деревьев.
Послесловие от автора
Очерк написан мной в 1986 году. Та охота проходила в начале 1980-х годов. Тогда у меня еще не было охотничьей собаки. И только в 1984 году появился первый длинноухий помощник-спаниель. С этой породой не расстаюсь и по сей день. С появлением собаки охотничьи успехи увеличились многократно. Но угодья изменились. Луга закочкарились, заросли травой, ходить стало тяжело. Многие болотца пересохли. Там, где мы «вытаптывали» уток из луговых болот выросли плотные высоченные кочки с почти двухметровой осокой, а дно так заилилось, что не пройти.
А что же Ельничная? Увы, это благодатное место, утиный рассадник, исчез. Именно через нее проложили скоростную автотрассу М-12. Угодья изменились. Исчезло много прекрасных луговых угодий. Нарушился гидрологический режим, творится что-то непонятное. Остались одни воспоминания, но мы не сдаемся.
Вот и в этом сезоне с открытия взяли со спаниелькой Байкой в этих местах уже 23 птицы. Главное — верить в удачу!
Читайте также:
Ностальгия охотника. Дупелиная погода-1984
