Фото автора.
В журналах «РОГ» №№ 1–2 (1292–1293) прочитал статью Сергея Фокина «Сохраним традиции русской охоты». Не считаю себя опытной фигурой, способной вести беседы о былом, но ностальгия побуждает поддержать эту тему. Пусть она будет узкой, пусть это несколько тропинок в зарастающем лесу былых видов охоты, но я попытаюсь пройти по ним с учетом своей памяти.
Расскажу я о Советском Союзе с восьмидесятых годов, а потом и о смешных переменах, которые произошли после него, до наших дней.
Итак… О себе.
Я никогда не участвовал в охоте на копытных животных, медведей, волков и лис.
Самое большое мое достижение — победа над зайцем.
Это по зверю, в начале охотничьей деятельности.
Впоследствии в мою жизнь вошли охотничьи собаки, появилась охота на тяге (хотя этот вид охоты начался немного раньше), а также охота по перу стали увлечением всей моей жизни вместе с любовью к шотландским сеттерам.
Что же сближало все эти способы добычи?
После любви к самому процессу важно соблюдать порядок в организации и проведении охоты. Порядок с документами, сроки выполнения задач и порядок со всем оружием и снаряжением.
Знали сроки охоты (что позволяло планировать время), строго соблюдали нормы отстрела не из-за страха штрафов, а потому, что так было необходимо, положено, так поступали раньше, так и должно быть впредь.
В лесу жили настоящие хозяева! Сыновья мои росли на охотничьих угодьях Долголуговского хозяйства. Преодолели период юности и участвовали в работе: разносили соль и делали вырубки.
К слову, проходили испытания по охоте на базовом уровне. Все серьезно подошли к этому делу.
Большое спасибо хочется выразить Андрею и Наталье Псурцевым, замечательной семье, которая в то время хранила традиции Ворошиловского охотхозяйства.
Я не могу утверждать, что так было повсеместно, но именно так было у нас. И это было верно. Потому что охотник, по моему мнению, – не тот, кто «круто» экипирован (это сейчас незаметно стало необходимым атрибутом), а прежде всего человек, любящий природу, понимающий ее, можно сказать, «свой» в лесу и на поле. Своих своих не бросают. Очень хочется в это верить.
Что сейчас происходит с моей точки зрения?
Даже десять лет назад легаводы могли найти гостеприимство в «намоленных» местах Подмосковья: Марково, Белоомут. Там распахивались палаточные города для самых отчаянных охотников. Работа полей, вечерние встречи с друзьями и товарищами — дух соперничества и товарищества.
Вместе с тем передача опыта старших поколений младшим продолжается. Но всё проходит, и это, увы, тоже… Что же претерпело изменения? Если судить по мне, то изменился саму суть собаководства для охоты.
Для развития нужны инструменты: правовые, финансовые, исторические. Изменение этих инструментов должно быть медленным, а не таким частым, как в настоящее время.
Положения РОРС о выставках и испытаниях никак не помогают улучшить племенное разведение собак.
Изменения вступили в силу слишком быстро, не учитывая специфики пород собак и то, что собаки — живые существа, а не предметы, которые можно просто отключить или заменить новым.
Жизнь наших питомцев длится десять лет, а не несколько месяцев ваших реноваций. Это как купить билет на поезд до Петербурга, а в пути выяснить, что дальше едут пассажиры с билетами на самолет в Самару. А у кого нет билета на этот самолет, тот покиньте транспорт на ближайшем остановочном пункте. Дальше действуйте по обстоятельствам: пешком, попутками – как угодно. И без компенсации финансовых средств, времени и морального душевного состояния. Без учета старых, совершенно законных, заслуг.
Не уверены? Смотрите сами: найдите хоть одного рабочего шотландского сеттера, родившегося за последний год, в Москве и области. Мы же предупреждали, помните?
Ученые-медики утверждают, что собаки не болеют этим заболеванием.
Места для дрессировки и тренировки собак крайне ограничены.
Сколько специалист занимается охотничьими собаками в системе РОРС? Очень мало, извините.
Мы рискуем утратить важный для охоты инструмент – российских охотничьих собак.
Понимаем последствия этого импорта и то, как он действует в разрыве с отечественной отраслью. В текущей ситуации этот «инструмент» останется без применения — работы нет, лишь показное внешнее значение.
В финансовом плане ситуация такова: старые цены на организации выставок, оплату работ по натаске, нагонке и самих охот не дают возможности развиваться сотрудникам лесхозов в современных условиях.
Настоящее определяют выгода и экономическая целесообразность. Без помощи государства или спонсоров сферы бизнеса очень трудно изменить процессы работы с охотничьими собаками. Будем стараться сохранить привычный для большинства уровень цен, но, вероятно, придется перейти на другой экономический режим работы.
Для этого требуется время и согласие всех сторон. Однако жизнь проходит слишком быстро, у нас недостаточно времени, опытные участники покидают наш мир, а молодые не спешат присоединиться.
Следовательно, ещё один инструмент, финансовый, в настоящее время проходит процедуру деноминации.
В разные времена в России хранителями традиций было старшее поколение. Знания и опыт передавались с уважением к старшим, что сегодня, к сожалению, нельзя сказать. Некоторые почитаемые старики ушли навсегда, другие перестали говорить.
Допустим, что сейчас не лучшие времена. Но как так получилось, что при упоминании таких имен, как Генгросс, Менделеева-Кузьмина, Камерницкий, Бедель, у современных собачников возникают только реакции типа «ну слышал, и че?» Научные и практические работы по генетике, воспитанию рабочих качеств, ведению племенной работы в кинологии — все забыто? Вся эта информация доступна публично, нужно было бы лишь желание. А желания, видимо, нет.
Трудно, монотонно, продолжительно и неясно. Проигнорировав большой научный потенциал предшествующего поколения, происходит бессмысленная погоня за рождаемостью и материальным благополучием. Отсутствует передача знаний, не будет будущего.
Вот и еще один инструмент затупился…
Можно сколько угодно долго и громко призывать к сохранности старых, установленных принципов охоты, однако нужно помнить: без надлежащего и строгих мер управленческого контроля ничего не даст нужного результата. Управленческого, а не начальственного.
Хозяин никогда не забудет прошлых событий, сделав из них соответствующий вывод. Не предпримет действий, которые тяжело отразятся на хозяйстве в будущем. Хранить инструменты в рабочем состоянии, оберегать поля и леса, делать и приумножать запасы, беспокоиться о работниках.
Лишь под его неусыпным руководством дело, составляющее смысл жизни, процветать и оставаться актуальным для преемников. Эта деятельность, в данном контексте — собаководство для охоты, — часть великой русской охоты, у которой было прошлое, есть настоящее, но будущее, возможно, будет тусклым.
Хочется, чтобы любители собак от охоты всё-таки услышали. Собачников осталось не так много.
