Фото автора
Прочитала статью В. Масоликова, опубликованную в «РОГ» № 30 за 2016 год, про кинологов, и мне стало как-то обидно за себя, да и за легион охотничьих экспертов также.
Я не подумала, что так просто стать экспертом-кинологом по охотничьим собакам — «уметь читать, писать и складывать числа до ста». И, окончив биофак МГУ им. М.В. Ломоносова, еще 9 лет ходила в стажерах, прежде чем удостоилась низшей тогда втрой категории по породам и испытаниям лаек, считая, что экспертиза на выставках такая уникальная и ответственная деятельность, что я ее недостойна. Правда, вторую категорию я получила все же на два года раньше, чем защитила кандидатскую диссертацию по хищным птицам Западной Сибири (не по собакам).
А потом «трубила» еще 17 лет, проходив сотни километров на испытаниях и состязаниях легавых, лаек, спаниелей. Проводила экспертизу этих собак на выставках не только в Москве, но и во многих других городах (Ленинграде, Калинине, Кирове, Горьком, Ярославле и т.д.). И это нужно было, чтобы заслужить высшую тогда категорию — «Всесоюзную», выдаваемую в то время только МСХ СССР. Получалось у меня неплохо, а нужно это было, чтобы заработать ИМЯ для поддержания в то время немногочисленной, но уникальной охотничьей лайки Карелии — карело-финской. Может быть, это и помешало мне окончить МГУ и защитить докторскую в области популяционной экологии мелких млекопитающих (подчеркиваю это, чтобы не приписали «шкурного» интереса — не по собакам).
А теперь об авторе статьи. Ну не понимает он, что такое «бонитировка», зачем она нужна, хотя сам баллы считал. Это его проблема. И жаль, что не нашлось человека, который втолковал бы ему, что именно бонитировка как раз и является высшей областью в разведении охотничьих собак в России, так же, как и в животноводстве вообще. Почитать же литературу по животноводству, видимо, он вообще не удосужился, а если и подержал в руках, то ничего не понял. Однако правильно трактует конкретное значение бонитировки — для получения высшего племенного класса надо: правильно повязать собаку (для этого нужен «племенник»), получить щенков, найти для них хозяев, помочь в обучении охоте, заставить показать на выставке, чтобы мать щенков получила баллы «за потомство». Собаке это не нужно, но и неплохо — с ней больше занимаются.
Все это как раз и является сутью российского комплексного племенного разведения охотничьих собак, каждая из которых принадлежит индивидуальному владельцу, который чаще всего не может знать деталей. Получается как бы общероссийский племенной питомник пород охотничьих собак под руководством Рос-охотрыболовсоюза — ноу-хау российского собаководства.
А что племенники? Они делают важное дело в Обществах охотников, и совершенно бесплатно, на одном энтузиазме. Ведут борьбу с неправильными вязками, разъясняют, доказывают, что все надо делать для улучшения поголовья охотничьих собак по экстерьеру и по охотничьим качествам.
А что такое у нас в стране эксперты-кинологи? Это, прежде всего, энтузиасты. В ущерб своим делам (семье, работе, хозяйству и даже своей собаке) они используют личное время на работу с чужими собаками «в поле» и на выставках, получая за работу мизерное вознаграждение, которого порой недостаточно для проезда на это мероприятие. (В Москве эксперт ринга только после сдачи написанного полного отчета получает за день работы 500 рублей!)
Эксперт на выставочном ринге должен быть поистине художником, ценителем красоты, безукоризненно знающим стандарт оцениваемой собаки, а на испытаниях — досконально знать работу собак. И все это — за гроши.
Конечно, как во всякой другой деятельности, «в семье не без урода». Встречаются и «неумехи», и просто неспособные, особенно на выставках. Но по отдельным случаям (которые, кстати, следует помогать выявлять) категорически нельзя оскорблять основную массу кинологов-энтузиастов, которые ведут общее дело — российское охотничье собаководство и болеют за него.
