Оборотень

ФОТО SHUTTERSTOCK

Подошла дата выезда.

Игорь заехал за мной в пять утра, следом за ним на такси прибыл Максим.

Вещи мы заранее упаковали в машину, осталось только положить карабины.

Дорога до Алаколя стала лучше, чем раньше, и время в пути сократилось на пару часов, так что мы надеялись быть на месте до одиннадцати вечера.

На въезде в город нас ждал Евгений — директор охотничьего хозяйства. Выйдя из машин, обнявшись, мы поприветствовали друг друга.

План был такой: едем на базу, отдыхаем, а с утра, быстро перегрузив вещи в тягач АТС-59Г, отправляемся к верхней избушке и уже от нее пешком идем на зимовье. В это время там охотился мой хороший знакомый из Нур-Султана, с которым мы договорились встретиться завтра.

Дорога до Черной Убы шла по хорошему грейдеру, в конце же пути нас ждал брод через реку. Осенью и летом на подготовленном внедорожнике да с опытным водителем переехать речку не составляло труда, но весной даже не каждый трехмостовый «Урал» сможет это сделать, настолько сильным бывает поток воды и высоким ее уровень.

Много раз я бывал в тех местах  днем, ночью же картина совсем другая. Дело в том, что брод на днях подправили бульдозером, и мы проскочили до Белой Убы, сделав крюк в несколько километров. Когда за разговорами мы достигли брода, я сказал Игорю, чтобы он включил полный привод и пониженную передачу.

Многотонная «тойота» уверенно начала резать водную гладь, штурмуя камни на дне реки. Проехав метров сорок, машина вдруг стала подниматься, потом резко, с креном, свалилась вниз. Послышался сильный удар, вибрация — «тойота» отказывалась ехать и вперед, и назад. Попробовали враскачку — остались на месте.

С моей стороны, с правой, поток поднимал воду до середины двери. Попытки стронуться с камня ни к чему не приводили, тут Игорь дал резко вперед, машина зашевелилась, послышался стук, скрежет, после чего машина заглохла совсем.

Оставался один выход — добраться до люльки и на ней переправиться через реку. Спасло нас то, что я вез своему давнему другу, охотнику-промысловику Александру Смуткину, две пары новых забродных сапог. Пока Игорь доставал их из бокса на крыше, Максим переоделся в теплую одежду.

У меня был под рукой тонкий спортивный пуховик, из своих ботинок я вытащил стельки и вставил их в сапоги, надел теплые носки. С моей стороны дверь не открыть, течение сильное, сразу зальет салон, поэтому я перелез через водителя, затем через окно прямо в воду. Поток был очень сильный.

Я предложил вернуться на берег, откуда мы приехали, и дойти до люльки. Хорошо, что у нас были налобные и ручные фонари, которыми мы освещали путь. Камни на дне были очень скользкие, и без опоры сохранить равновесие было трудно. Мелкими шажками мы, наконец, добрались до берега и пошли вниз по течению, через тальник, завалы берез, какой-то бурелом. Я светил вдоль реки, но троса не было видно.

Через несколько десятков метров нашли люльку, которая оказалась на том берегу (кто-то переправился и оставил ее там), веревка тоже была на той стороне. Позже Александр рассказал, что это он ее убрал, чтобы не украли ценный в тех местах шпагат. Выбора не оставалось — пришлось возвращаться.

Отказаться от такой вкуснятины выше моих сил. Фото автора.

Когда мы дошли до машины, я попросил Игоря включить дальний свет, чтобы подсветить путь. Мелкими шагами, лицом к течению, мы пошли на другой берег. В некоторых местах вода доходила до самых… ну вы поняли. Максим немного отставал, но вскоре мы все благополучно достигли берега и пошли в сторону базы, до которой было порядка трех километров.

Когда мы оказались около первого домика, я светом фонаря через окно осветил спящего Дмитрия, нашего повара на базе, и, постучав по стеклу, разбудил его. Он вышел на крыльцо и с улыбкой предложил перекусить с дороги, на что я ему ответил, что мы застряли в центре реки.

Слава Богу, дядя Ваня и Евгений находились в лагере, ведь только они умели управлять тягачом. Дядя Ваня быстро подготовил вездеход, завел его, и в начале пятого утра мы покатили к реке. Заехали в воду почти вплотную к машине, я выпрыгнул из кузова, чтобы зацепить канат за крюк машины. Один конец отдал Максиму. Тот снял куртку и стал искать крюк, однако руку быстро свело судорогой.

Тогда я взял у него веревку и, не снимая куртки, по плечо погрузил руку в поток, нащупал крюк и зацепил петлю. Танк дал резко назад, канат натянулся и с хлопком лопнул, ударив по воде. Александр достал толстенный советский трос с двумя петлями на концах, я быстро его размотал и зацепил.

Тягач медленно поехал назад, наша машина поддалась и последовала за тягачом до самой базы. Промокшие и уставшие, мы согрелись горячим чаем и пошли спать.

Проснулись мы в десятом часу утра. Стояла отличная солнечная погода, снег лежал только вверху на склонах гор, по теневой стороне вдоль реки. После завтрака мы завели и осмотрели машину. Передний привод не работал, но на заднем ехать было можно. Со стороны реки раздался гул «Урала». Это возвращался мой знакомый. Поздоровались.

Я расспросил его, как прошла охота, что он видел. Охотился мой товарищ неделю, практически перед его приездом выпал большой снег, который подтаял, появился наст, что сильно усложнило охоту. Видел он одного медведя, но из-за наста преодолеть ущелье было невозможно. Знакомый наблюдал много копытных, добыл самца марала.

Вскоре мы выдвинулись к дальней избушке. Путь до нее занял три часа. Нас встретил промысловик Виктор. В свои шестьдесят пять он мог дать фору любому молодому охотнику. Я познакомил его со своими друзьями, и мы отправились разгружать вещи из кузова вездехода. Расположились в просторной избе, перекусили.

Я не выдержал и пошел на разведку, на ближний сенокос, посмотреть следы и переходы зверя и в трехстах метрах от лагеря  обнаружил переход косули, маралов, а дальше следов становилось еще больше. Посидел вечерку на краю сенокоса, но так никого и не увидел. Ну ничего! Впереди целая
неделя.

Вид снежных вершин завораживал, но образовавшийся наст мог испортить охоту. Фото автора.

С рассветом мы с Виктором решили обследовать верхнюю часть леса в поисках перехода медведей. Шли по южной стороне, и чем выше поднимались, тем больше становилось снега. Сильно мешал валежник под снегом, и по насту идти было очень тяжело. Поднялись на гребень. Впереди открывался потрясающий вид: скалы, присыпанные снегом, горели на морозном солнце, ослепляя глаза.

В этот район всегда приходят медведи на зимовку. Некоторые экземпляры уходят еще выше, но до них нам точно не добраться. Осмотрелись и решили обойти гору вокруг, так как, по словам Виктора, если мы сейчас туда спустимся, назад можем не подняться: снега было уже по пояс.

Я не стал спорить, потому, что в отличие от матерого таежника, который шел по чарыму (насту) как росомаха, я проваливался практически на каждом шагу. С нами увязались две лайки — Тагул и Дымка, которая уже помогала мне брать медведя в том году. А Тагул, черный кобель, был соболятником и следы лосей, поднятых нами, его совершенно не интересовали.

Он все время смотрел вверх, на кроны пушистых пихт, и загнал-таки соболя. Я решил спуститься по ущелью и пройти на дальний сенокос, Виктор продолжил путь по склону, так как лоси могли завернуть в мою сторону. Надежду добыть медведя в этом году я оставил: слишком рано выпал снег, и мы просто могли до косолапого не дойти.

Я быстро переключился на копытных и отправился в то место, где уже добывал лося. Дорога шла по натоптанной тропе, вдоль старого сенокоса. Перейдя три небольшие речушки, я достиг опушки леса. Впереди был километровый простор, непривычный после густого леса.

Достал бинокль, осмотрелся. Через открытое место проходило три маральих следа, совсем свежих. На часах было три часа, светило солнце, снег начал таять. Хорошо, что я пошел в сапогах из ЭВА, в них тепло и сухо, и они очень легкие, в отличие от резиновых сапог. В здешних местах они — писк моды…

Я сидел под пышной пихтой, грелся на солнышке и вдруг краем глаза заметил движение вдоль леса. Медведь! На расстоянии порядка четырехсот метров коричневое круглое пятно двигалось в мою сторону и вдруг остановилось, закружилось на месте, видимо, что-то копая среди жухлой травы.

Я приготовил карабин, выбрав удобное, без кустов, место. Достал бинокль, чтобы замерить дистанцию, поднес его к глазам и не поверил сам себе: на краю поля стоял кабан. Откуда здесь кабан?

Мясо добытого кабана было очень вкусным, но напоминало медвежатину. Фото автора.

Только вчера спрашивал о них у мужиков, на что те ответили, что ни разу за свою жизнь не видели в этих краях кабана, хотя лимит на него выделяется. Измерил дистанцию — 300 метров. Ветер стих, погода отличная. Внес поправку, перекрестие установил на лопатке и нажал на спусковой крючок.

На всю округу разнесся грохот трехсотого калибра, и звук ответного приятного шлепка долетел до моих ушей с того края поля. В оптику я видел, что зверь лег на месте. Поднявшись с травы, я закрыл бленды на прицеле и снова глянул туда, где упал кабан, но ничего не увидел. Достал бинокль — никого. Куда же делся кабан?

Быстро закинул рюкзак за плечи, взял карабин и через болотные кочки направился к тому месту, где несколько секунд назад лежал зверь. Стрелял я его возле края поля, сразу вверх уходил крутой склон, заросший кустарником и пихтами.

Сначала я увидел цепочку следов на снегу, затем большой отпечаток всей туши животного. Пошел по следу, который вел вверх, в сторону хребта, и только метров через двадцать заметил на снегу кровь. Рисковать не стал, вызвал по рации Виктора. Сообщил, что стрелял в кабана. Он не поверил, долго молчал, а потом снова переспросил:

— Кабана?
— Да! Да! Берите собак и на дальнее поле!

Минут через тридцать Виктор подошел ко мне, я рассказал, как все произошло, и мы отправились на поиски. От места попадания собаки сразу взяли след, мы устремились за ними, но, пройдя метров пятьдесят, лайки возвратились: опыта добора раненого зверя у них еще не было.

На снегу уходящие вверх следы читались легко. Они поднимались все выше и выше, видно было, что зверь был полон сил, только на крутом подъеме появлялись капельки желтой сукровицы. Я добыл много кабанов и по опыту знаю, что кровь не всегда показывается, у секачей в это время уже имеется хрящевой подкожный панцирь, так называемый калкан.

Мы прошли по следу километра два, и я подумал: должны же у кабана когда-нибудь сесть батарейки — у нас-то они уже подсели.

Такой редкий и от этого приятный трофей. Фото автора.

И только я об этом подумал, как след пошел вниз и начал петлять по кустам, а это означало, что зверь искал место, где бы лечь. И вдруг раздался лай. Я побежал вперед, через валежник, проваливаясь по колено в снег, на бегу готовя карабин к выстрелу. Ложбина уходила вниз, дальше шел подъем.

Впереди Дымка заходилась в лае, и я поторопился, опасаясь, как бы секач не порвал собак. Когда я увидел Тагула, он бегал кругами, а сучка лаяла вверх по склону. Я обошел пихту с левой стороны и заметил темный силуэт кабана, который, как снаряд, с уханьем и фырканьем полетел вниз на собак. Минимальная кратность на моем прицеле — семь, что совсем не подходило для таких охот, но выбора не оставалось.

Вскинул карабин и выстрелил меж елок в зверя, находящегося в двадцати метрах от меня. Пуля прошла сзади кабана, он развернулся для следующего броска, я поймал его в просвет между деревьев, прогремел выстрел, и зверь упал на месте. Вскоре я уже обнимал Виктора и благодарил за помощь.

— Как его обдирать-то? – сконфуженно спросил Виктор.

Я с улыбкой посмотрел на человека, который всю жизнь прожил в тайге, ободрал десятки медведей и сотни лосей и задал мне такой вопрос.

— Как и всех, дядь Вить, как и всех.

Солнце медленно покатилось за горизонт; мы ободрали кабана, разложили мясо на снегу, взяли антрекоты и мякоть с печенью, а за остальным решили вернуться на следующий день. Когда мы спускались вниз, я поймал себя на мысли, что здорово отдохнул душой. В лагере нас ждала баня и вкуснейшие антрекоты из кабана.

Интересно, что по вкусу мясо было один в один, как у медведей, которые питаются кедровыми орехами, а по структуре как свинина. Быть может, щедрый Байанай подарил мне все-таки медведя, которого обратил в кабана?