Один шанc на сто: геркулесов кабан

Если корма в лесу много, легкой охоты не жди. Этот год был именно таким. Поляны краснели от спелой брусники, болота были полны клюквы, рябины горели огнем, а ветви дубов усыпаны тяжелыми желудями. Зверь лишь изредка посещал поля, кормился недолго и без особого аппетита.

Уже три ночи я провожу на поле без результата. Понимаю, что шансов встретить секача, бывавшего здесь частым гостем, мало. Нужно менять тактику и приспосабливаться к сложившейся ситуации, иначе удачи в этот выезд не дождаться. Ночью мой мозг не давал крепко спать, анализируя варианты и наилучшие известные мне места, где можно застать кабанов на кормежке и подойти незаметно на расстояние выстрела.

За ночь кабаны хорошо всё перерыли. У кабана плохое зрение, но обоняние и слух превосходные.

Я открыл глаза, как только утренний свет коснулся окна. Сразу за дверью раздались шаги Андрея; я вскочил с кровати, быстро оделся и вышел на кухню. Мы поздоровались, приготовили завтрак, и я рассказал егерему свои мысли. План был такой: обойти лесной массив, уделив внимание нескольким группам дубов и лещины, растущих по берегам ручья среди старых сосен. Я не раз видел там кабаньи следы, собирая грибы между охотами. Андрей внимательно выслушал меня, согласился с моими рассуждениями, но высказал сомнение в успехе затеи, дав один шанс из ста. На что я ответил, что сидеть и ждать у моря погоды мало толка…

Закусив, собрались и вышли из дома во двор. Лайки егеря встретили дружным лаем. Прогрев УАЗ, запрыгнули на сиденья, хлопнули дверями и помчались по разбитой лесовозами дороге, поднимая клубы рыжей пыли… Утренний осенний лес пах грибами и опавшим прелым листом. Разноцветная лесная подстилка слегка хрустела под ногами, прихваченная прошедшим утренним заморозком. Лучи солнца, легко пробиваясь сквозь поредевший лес, причудливыми тенями бегали по стволам деревьев.

В ряд друг за другом рассаживались сероватые шляпки рядовок. В стороне елово-ольховой куртины просвистел рябчик. Чуть погодя вдали с другой стороны просеки ему ответил другой. Мы тихо двигались вперед, время от времени обмениваясь жестами. Через двадцать минут лесная дорога плавно повернула вправо, и вскоре в утренней тишине до ушей донеслось еле слышное журчание воды в ручье. Вскоре на влажной глине появились первые отпечатки разнокалиберных кабаньих копыт.

Дикие свиньи всёядные и едят всё, что могут обнаружить или вырыть. У кабана плохое зрение, но отличный обоняние и слух.

Спустившись с дороги в низину, мы неспешно направились вдоль ручья. Через пару сотен метров нас ждали крупные копоши кабаньих стай. Внимательно изучив следы диких свиней, мы с радостью обнаружили отпечаток копыта крупного секача. Сердце забилось чаще при виде желанной находки. Аккуратно следуя по следам своей жертвы, словно хищники, мы продвигались вперед. Порой мне казалось, что я чувствую запах кабаня.

Скорее всего, стадо, которое мы искали, прошло через это место перед рассветом или даже сейчас ушло к нам навстречу в чащу леса в километре по пути следования.

Под дубами вся коричневая листва была перемешана с землей в поиске сладких желудей. Вкусив их, кабаны взрыхлили большой участок земли, превратив его в поле под озимые культуры.
Так увлеклись мы изучением кабаньих нор, что не заметили приближения одинокого огромного секача, который, похоже, тоже с головой ушел в собирание желудей. Ветер от зверя не смог вовремя предупредить его о нашем приближении, а лежащие повсюду деревья скрывали нас до поры до времени. Лишь когда он грозно зафыркал в пятидесяти метрах от нас и бросился прочь, треща кустами лещины в низине у ручья, мы удивленно переглянулись и жестом стерли воображаемый пот со лба. Андрей жестом указал на дорогу назад. Я поднял большой палец вверх в знак согласия.

Смотря под ноги, тихо шли обратно под монотонное журчание ручья, которое гасило звуки передвижения. Через несколько мгновений растворились в чаще леса, а через пятнадцать минут шли по дороге к очередной точке. Забегая вперед, скажу: из четырех предполагаемых мест кормежки первое оказалось самым перспективным и наиболее удобным для подхода. К тому же лишь оно подходило по направлению ветра. Решено: сегодня попытаемся повторить тот же фокус и найти секача на кормежке в темное время. Флисовые костюмы целый день висели на ветерке в дальнем углу огорода, чтобы как можно меньше впитывать людской запах. Антабки на карабине и ружье перемотали, чтобы не издавали паразитного звука и не испугали зверя. В предзакатных сумерках уже стояли у ручья.

Клыки помогают кабанам защититься от хищников и других секачей, рыхлят землю, ищут корни и насекомых, могут разрыть даже замерзший грунт. В борьбе за самку клыки помогают устрашить конкурентов. Клыки секачей растут в течение всей жизни и постоянно затачиваются. Имеют форму трехгранного штыка и с легкостью пробивают толстую шкуру других животных. Это делает кабанов опасными противниками как для хищников, так и для человека. ФОТО MIKAEL THAM/WIKIMEDIA.ORG (CC BY 3.0)

Постепенно успокоившись и сбавив темп дыхания, мы медленно спустились в низину. Прислушиваясь к каждому шороху и осторожно ступая, двинулись на заранее выбранное утром место. Глаза привыкли к темноте и без труда различали деревья, кусты и ветки на пути, поэтому дошли до намеченного места, не издавая никаких посторонних звуков. Радует, что ясное небо после обеда затянули низкие облака, значит заморозки сегодня не предвидятся и листва не будет сильно шуршать под ногами, выдав наше присутствие.

Темнота поглощала позднеосенний лес с каждой минутой. Лесные пичуги громко щебетали, торопились занять ветки деревьев для ночевки. Мыши шуршали сухой листвой, пытаясь разыскать желуди и унести их в укромное место до прихода кабанов. За спиной прошуршал енот, который неспешно двигался вдоль ручья, переворачивая камни в поисках червей, лягушек и другой живности. Впереди, метрах в ста, протрещали лоси, направляясь на прошлогоднюю вырубку. Ночной лес жил своей обычной жизнью, которую не менее увлекательно слушать, чем видеть в дневное время. Уши уловили звуки погони: какой-то маленький хищник (горностай или ласка) с азартом носился за мышами. Раздался предсмертный писк задавленной жертвы, значит, одному охотнику сегодня повезло. Дай Бог, чтобы и мы не остались в эту ночь без трофея!

У кабана плохое зрение, зато отличное обоняние и слух.

Мы сидели на большой осине, поваленной ветром, изредка переглядывались, вслушиваясь в тишину ночного леса. Полтора часа прошли незаметно, кабанов всё не было. Еще через час послышался долгожданный треск в глубине леса. Мы с надеждой насторожили слух. Треск повторился уже ближе к нам, мы переглянулись и жестом показали друг другу, что пришел наш клиент. Это был одиночный кабан, возможно, наш сегодняшний знакомый. Я тихо поднялся на ноги и приготовился, положив карабин на рогатку монопода. Но осторожный зверь перемещался вдали, похоже, не собираясь к нам приближаться. В таком состоянии я провел около часа, после чего снял карабин и снова сел, решив привести оружие в боевую готовность лишь тогда, когда пойму, что зверь на расстоянии выстрела.

Затаив дыхание, мы слушали, как зверь роет рылом почву и шелестит листвой, но в прицел ничего не было видно. Надо было набраться терпения и, поборов адреналиновый мандраж, успокоиться, приготовиться к выстрелу. Я взглянул на часы — 22:40. Вскоре меня стало потряхивать от холода. Когда появились мысли о возвращении, вдалеке послышался приближающийся треск и повизгивание кабаньего семейства. Судя по звуку, звери целенаправленно шли к нам.

Встал и приготовился к выстрелу, включив ночной прицел. Вскоре в окуляре появились выйдящие под дубы кабаны. До них примерно восемьдесят метров. Стадом из восьми крупных особей командовала огромная свинья; пока рассматривал других членов семейства, слева от меня вспыхнули глаза ещё одного кабана.

Фото автора.

Он был размером с мамку. Сначала я подумал, что это еще одна самка, но когда он осторожно вышел из-за поваленного дерева и повернулся боком, я увидел клыки и ещё один признак секача. Медлить было бесполезно, потому что другого шанса могло и не представиться. Кто знает, что произойдет через мгновение? Я плавно потянул рычажок предохранителя на себя и положил подушечку указательного пальца на спусковой крючок. Стараясь выровнять дыхание, я прицелился в мохнатое ухо секача, но поняв, что он слишком активно орудует головой, перевел красный крестик за лопатку и тут же выстрелил.

Грохот и вспышка оглушили и ослепили меня, но я отчетливо слышал глухой шлепок пули по телу зверя. Завизжав, кабаны разбежались, поэтому было совершенно непонятно, куда ринулся секач после выстрела. Отбежав к ручью, огромная свинья остановилась и, утробно рыча, выразила свое исключительное недовольство, после чего, несколько раз громко пфукнув, удалилась вслед за стадом, время от времени останавливаясь и прислушиваясь, нет ли погони.

Я слушал, пока удаляющийся треск совсем не стих, затем передернул затвор карабина и вновь осмотрел всё вокруг, но из-за поваленных деревьев ничего не разглядел. Выключил ночной прицел, взял ружье у егеря, и, светя фонарём, подошёл к месту стрелы. В лучах света вытянутые тени казались притаившимся зверьем, нервы натянулись, как гитарная струна. Я прилип к прикладу ружья, готовый в любой момент выстрелить, а как только тень от упавшего дерева отступила, сразу же увидел лежащего секача.

Висячие ушки указывали на приближение зверя.
— Всё готово! — с облегчением выдохнул я, поставив ружье на предохранитель.
— Отличный приз! С праздником! — сказал мне Андрей.
— Рад знакомству! — воскликнул я, пожав руку.

Затем последовал обычный порядок вещей: оформление бумаг, подготовка к похоронам, перевозка гроба и традиционный ужин с крепким напитком в память о ушедшем.