Хищные птицы, как известно, очень осторожны. Эти советы старой школы все еще могут помочь охотникам перехитрить их
Первое, что достал Рэй Джонсон, когда мы начали нашу охоту на ворон, был изношенный коровий колокольчик. Я уставился на шумное приспособление, потому что единственная охота на ворон в Огайо, которую я проводил в компании Рэя, была разновидностью «стоп-энд-гоу»: остановись у подходящего на вид участка леса, окликни и застрели как можно больше откликнувшихся ворон, а затем двигайся дальше по дороге для повторения того же алгоритма действий, но уже в другом месте.
— Что за идея? — спросил я, содрогнувшись от медного звона, когда он бросил его в машину.
Рэй ухмыльнулся:
— Здешние вороны очень настороженно относятся к людям, продирающимся сквозь кустарник. Но они привыкли к звуку колокольчика на скотине, поэтому расслабляются, когда слышат его звон.
Рэй вел машину, пока мы не приблизились к границе штата Индиана, свернули на грунтовую дорогу и поехали по краю плоской долины, в которой тек серый поток реки Майами. Широкие равнины выглядели хорошо, именно в таких местах вороны собираются, чтобы пообщаться между собой и перекусить. Я одобрил это место и сказал Рэю об этом.
— Самое приятное в этом то, что их сходки образуются прямо на берегу реки, — сказал мне Рэй. – Там обитает порядка 25 тысяч ворон.
— Отлично, — согласился я. — Но как ты будешь строить там укрытие?
— Сегодня мы там не будем охотиться. Сегодня мы будем искать ворон на горных хребтах. И оттуда мы сможем постоянно следить за ними.
Мы разгрузились у подножия хребта, и Рэй отогнал машину во двор одной фермы, где она была менее заметна. Мы распаковали кучу разнообразного снаряжения, и примерно через час у нас была засидка из виноградной лозы и сорняков, укрытая с подветренной стороны гребня.
Мощные природные приманки
Вскоре пара ворон оказалась рядом с нами. Мы опустились на колени. Птицы медленно подходили к нам, словно привязанные веревочками. Когда они были в тридцати ярдах от нас (27,4 метра), мы поднялись у них перед носом, и в мгновение ока обе птицы кувырнулись в мелком трепете собственных перьев.
— И все это без колокольчика, — прокричал я. — Сейчас я покажу тебе кое-что.
Я связал эту пару ворон с помощью тонкой веревки, а затем прикрепил к одному из них конец катушки тонкого черного шнура. Резким броском бумеранга я закинул их в верхушку огромного вяза. Там мертвые птицы раскачивались под порывами ветра — самые естественные приманки.
Следующая пара ворон прилетела и осторожно присела на ветку дерева неподалеку. Одна из птиц резко дернулась, пришельцы увидели, что их сородич попал в беду. Вороны сложили крылья и спикировали вниз. Их спуск был настолько стремительным, что мы едва не подпрыгнули в своей засидке. Тем не менее, потребовалось три выстрела, прежде чем у нас появились птицы для еще одной пары приманок. Мы повесили их на то же дерево, что и первую пару.
— Не было бы лучше, если бы мы их разбросали? – спросил Рэй.
— Нет. Вороны – стайные птицы. Когда что-то беспокоит одну из них, все остальные сбиваются в кучу. Поэтому размещать другие приманки слишком далеко от той, на которую ловят — плохая стратегия.
Больше часа мы развлекались с прилетающими парами и даже небольшими группами. После этого птицы начали слетаться большими стаями, и именно тогда колокольчик Рэя продемонстрировал свое мастерство. Пока я приманивал птиц, периодически дергая за черную веревочку на дереве с тушками птиц, он плавно, ритмично раскачивал колокольчик, придавая ему ленивую, размеренную интонацию спокойного хозяина, бредущего домой со своим пастбищем.
— Я наткнулся на эту идею, когда несколько местных фермеров пригласили меня поохотиться при лунном свете, — рассказал мне позже Рэй. — На земле лежал снег, а луна была достаточно яркой, чтобы вороны могли заметить наше приближение. Но у одного фермера был коровий колокольчик. Эти птицы приняли нас за скот и позволили нам практически едва ли не наступать прямо на них. Очень близко подпустили.
Мороженый ил и кукурузные поля
Почти две недели спустя Рэй позвал меня на охоту в низинах реки. Паводковые воды отступили в канал Майами, а резкое похолодание заморозило прочную корку ила, отложившегося на окружающих кукурузных полях.
— Вы бы видели ворон в той стороне! — сказал мне Рэй высоким голосом по телефону. — Они покрывают эти поля, как одеяло. Они питаются кукурузными отходами, размягченными паводковыми водами. Сегодня вечером прогнозируется резкое похолодание. Это, учитывая усиливающийся ветер, должно привести их сюда пораньше.
— Это прекрасно, но не бери с собой колокольчик, — предупредил я. — На этот раз мы не будем стрелять с пролета. Кроме того, вороны достаточно умны, чтобы понимать, что ни один разумный скот не стал бы бродить по мягкому речному дну. Просто приготовь лодку, которая перевезет нас через канал к месту ночлега. Остальное я сделаю сам.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Рэй. Но я только пробормотал, что возьму с собой самое необходимое, и повесил трубку.
Пару часов спустя мы уже втроем были у реки: Рэй Джонсон, Рэй Уизнер и я. Одинокая ворона сидела на верхушке тополя и наблюдала за нами с расстояния 200 ярдов (около 183 метров), пока я не вставил в патронник один патрон и не выстрелил в воздух. Затем она поднялась со своего насеста и медленно улетела на дальнюю сторону равнины.
— На что ты потратил патрон? – спросил меня Джонсон.
— Эта птица — старый поселенец, и умный. Если бы мы позволили ему наблюдать, как мы собираемся строить тут свои засидки, он бы насплетничал об этом своим сородичам.
Мы сложили наше снаряжение в лодку и поплыли в медленном течении, позволив ему унести нас вниз, чтобы подплыть с подветренной стороны их насеста. После того как мы выгрузились, Джонсон отвел лодку обратно вверх по течению и вытащил ее на берег в кустарник, пока мы с Уизнером подробно осматривали округу.
Конечно же, она была повсюду загажена белыми пятнами, которые характеризуют ночное времяпрепровождение птиц. Их помет был сформирован из скорлупы зерен кукурузы и семян сорняков. Кое-где попадались гранулы с отчетливо красноватым оттенком, указывающим на мясную диету. Вероятно, какая-нибудь погибшая в дорожном движении дичь или кролик, которого растерзали птицы.
Вскоре они прилетели — полдюжины крупных, дородных особей, располневших от вкусной еды с соседних ферм, их перья прямо сияли здоровьем. Они шли прямо на нас с беспечностью, порожденной длительным иммунитетом к огнестрельному оружию. Даже когда мы резко поднялись как один человек, они все так же висели над нами, пока не заговорили наши ружья. При первых залпах три птицы полетели вниз, затем еще две.
— Тащите их сюда, — сказал я. — Они нужны нам для приманки.
Используя прутик вяза толщиной с карандаш в качестве ножа, я проткнул грудную клетку каждой птицы, провел прутиком по шее и резко воткнул его в череп. Вытащил его и заменил побегом ивы. Затем я полез в карман куртки и достал несколько тонких резинок. Две из них были обмотаны вокруг каждой птицы, плотно прижимая крылья к телу.
— Воткните их в землю, чтобы было похоже на птиц, которые кормятся и отдыхают, — сказал я коллегам. — Расставьте их примерно в тридцати ярдах (27 метров) от окна засидки.
Не успели они вернуться, как через минуту или две из-за высокого хребта слева от нас вылетело еще больше ворон. Заметив наши приманки, они складывали крылья, пока не оказывались менее чем в дюжине футов (около 3 метров) от земли. Вот тогда мы и давали залп из ружей. Четыре птицы тут же остались на земле и отправились с другими приманками заманивать своих собратьев.
Уизнер вытаращил глаза на то, как вороны буквально падали с неба, чтобы присоединиться к неуклонно растущему количеству птиц, похожих на живых, которых мы посадили на землю. Все приманки располагались на расстоянии не менее трех футов друг от друга (около 1 метра), а среднее расстояние было ближе к девяти (2,7 метра).
Темнота застала нас за поисками тушек ворон — уже не в качестве приманки, а потому что их головы стоят по две монеты за штуку. Добыча ворон окупает ружейные патроны.
