Щенка русского охотничьего спаниеля мне подарил Виктор, мой друг, охотник-любитель. Вместе с ним он вручил мне листок бумаги, сложенный вдвое. Щенок выглядел импозантно: большие висячие уши, туловище белое, хвостик купированный.
Фото Натальи Фокиной
На листочке было указано, что это справка о происхождении охотничьей собаки № 79365, выданная Московским обществом охотников и рыболовов, отделом охотничьего собаководства. В нем был указан заводчик, Афанасьев Ю.С. Отмечалось, что они имели отличный экстерьер, высокие оценки на полевых испытаниях, по бонитировке 1-й класс.
Содержание и питание Дика мы с женой соблюдали в соответствии с требованиями по мере его роста. При этом мясная пища была представлена исключительно мясом дикого северного оленя. Дома он осваивал различные команды, которые закрепляли во время прогулок. Лишь команду «рядом!» Дик не всегда исполнял добросовестно. Продолжительные активные прогулки с Диком в тундру (она в Норильске была недалеко от дома) положительно сказывались на его развитии.
В начале августа, когда Дику шел восьмой месяц, я с ним прилетел на вертолете МИ-8 на озеро Туручедо, что в 100 километрах от Норильска. Здесь на берегу располагалась база НИИСХ Крайнего Севера. Почти круглогодично здесь пребывал мой друг Борис Степанович Лобов.
Он обустроил базу: построил огромный гараж, прекрасную баню. К двум завезенным балкам пристроил просторную кладовку — склад. В свободное время ловил рыбу, занимался охотой: добывал ондатр, зайцев-беляков, оленей, куропаток, водоплавающую дичь. Все его считали комендантом озера Туручедо и называли Бобом.
Со второй половины августа на озере начали появляться утки. Их с каждым днем становилось все больше. Наступил срок открытия охоты на водоплавающую птицу.
Я на лодке плыл недалеко от берега. Со мной было двуствольное ружье. Дик заметил уток, выплывавших из береговых кустарников, и тихонько заскулил, наблюдая за птицами. Я выстрелил. Дик без команды выпрыгнул из лодки, подплыл к птице, схватил ее в пасть и вернулся к лодке. Я схватил его за шкирку, втащил в лодку и был восхищен действиями своего друга. Он отряхнулся. Я набросил на него телогрейку. Похвалил.
С этих пор рано утром, отправляясь на лодке, чтобы половить рыбу и пострелять уток, Дик занимал на носу лодки место вперед смотрящего. Он внимательно всматривался в берег и, когда из прибрежной травы или кустарника появлялась утка или их группа, уведомлял меня повизгиванием.
После выстрела Дик без команды отправлялся за добычей, чтобы доставить ее к лодке. Я испытывал огромное удовольствие от его работы и благодарил его. Мое одобрение он воспринимал как должное. В этой охоте для меня самым приятным моментом был не точный выстрел, а то, с каким старанием Дик подавал мне птицу.
Иногда, к сожаленью, случались подранки. Дважды я был свидетелем, как он нырял за подранком и в обоих случаях доставлял их мне. По выражению его глаз можно было прочитать: «Ты так можешь»? И добавлял: «Вряд ли…»
Осенью в районе Туручедо я с Диком охотился на белых куропаток. Он поднимал выводок. Если удавалось при его взлете добыть птицу, Дик после моей команды доставлял куропатку. Я обязательно его благодарил. При розыске разлетевшихся птиц интересно было наблюдать, как Дик делает «свечки» среди карликовых березок.
Однажды осенью меня командировали в Туруханский район. Я решил взять с собой Дика, пусть познакомится с тайгой. В Туруханск мы из Дудинки добрались на пароходе. С Федором Михайловичем, местным старожилом и опытным охотником, мы дважды ходили побродить по тайге.
В первый выход Дик поднял глухаря, который после взлета вскоре расположился на сосне. Он нашел сидящую птицу и стал осторожно облаивать ее. Глухарь, видя свою неуязвимость, внимательно разглядывал спаниеля. Это позволило мне незаметно приблизиться к птице на верный выстрел.
Во второй выход встретили лишь выводок рябчиков. Птицы после взлета расположились на двух деревьях. На ближайшем из них мне удалось поразить рябчика точным выстрелом. После выстрела птицы перелетели в расположенную рядом куртину елок. Я дал команду: «Дик, ищи!» Он побежал в направлении улетевших птиц.
Вскоре вернулся и два раза гавкнул. По его поведению и глазам я понял, что надо следовать за ним. Он подвел меня к дереву, на котором я обнаружил затаившуюся птицу. После выстрела Дик подал мне добытого рябчика.
Мой друг-охотник Сергей был большой сторонник охоты по вальдшнепу. Весной он их добывал на тяге, осенью на высыпках. Однажды он предложил поохотиться с ним на тяге в Подмосковье. Сказал мне: «Я тебя поставлю на свое любимое место, а сам расположусь невдалеке. Там вальдшнепы тоже тянут хорошо».
На место тяги мы прибыли, когда солнце приближалось к горизонту. Сергей установил меня на излюбленное его место: прогалина на краю леса с березовым мелколесьем.
В воздухе ощущалась прохлада и запах талого снега, прелых листьев, набухающих почек. Птицы провожали солнце своими незабываемыми трелями. Особенно выделялись своими голосами зяблики, дрозды-рябинники. Постепенно солнце опустилось за горизонт. Поблекли краски леса. Птичий хор стал стихать. Как будто наступила волшебная тишина. Я приготовил свою тульскую двустволку к встрече с вальдшнепом. Дик насторожился. Я ему сказал: «Сидеть тихо».
Вдруг — о боже! — я отчетливо услышал «циканье» и «хорканье», а затем увидел летящую птицу с вниз опущенным клювом. Волнение мое было очень сильным, и я не произвел выстрела. Вторая птица также пролетела мимо: я оказался не готовым произвести точный выстрел. Это я сделал, когда третья птица летела ближе первых двух.
После выстрела по команде Дик исчез в кустарнике. Вскоре он вернулся с птицей в пасти. Сумерки сгущались. Видимость ухудшалась, но мне удалось добыть еще одного вальдшнепа, которого разыскал и доставил Дик. К нам подошел Сергей. Он добыл трех вальдшнепов, поздравил меня и Дика с удачной охотой.
Замечу, что мне с Сергеем удалось поохотиться и на осенней высыпке вальдшнепов. Дик здесь был молодцом. Он активно разыскивал птиц, порой выпрыгивая «свечкой», поднимал птиц на крыло, разыскивал и приносил битых вальдшнепов.
На протяжении многих лет я имел возможность знакомиться с различными породами собак, которых держали мои друзья, коллеги, знакомые. Я следил за их поведением, реакцией на команды. В беседах с владельцами собак я интересовался, как они оценивают рабочие и интеллектуальные качества своих питомцев.
Я склоняюсь к мысли, что русский охотничий спаниель наиболее универсален в охотничьем деле, отличается весьма высоким интеллектом. Считаю, кто возьмет на себя ответственность иметь спаниеля и будет с ним общаться с вниманием и любовью, проводить с ним доброжелательное общение на природе, на охоте, тот будет иметь самого надежного друга.
Некоторые иронично могут заметить: «Каждый кулик хвалит свое болото». В связи с этим вспоминаются слова великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева, большого знатока охоты и собак: «Охотники часто любят хвастать своими собаками и превозносить их качества». Я же остаюсь при своем мнении.
Идут годы, а память о Дике живет неразлучно со мной. Отмечу: истинных друзей всегда помнят, несмотря ни на что и вопреки всему.
