Разве мы охотимся для того, чтобы пульнуть издалека и получить удовлетворение от дальнего меткого выстрела? Так это можно сделать на стрелковых стендах
Вопреки расхожему мнению современных дилетантов о том, что ничего особо делать не нужно, чтобы стать охотником, из личного опыта скажу: это не так и кое-что делать все же необходимо. Например, отрабатывать навыки точной стрельбы (причем не только на практической охоте) и много, очень много читать. Тем более что в нашей культуре существует целый пласт специальной литературы об охоте, и он богат и прекрасен.
Итак, я много читал. Мне нравились записки сибирских охотников, произведения С.Т. Аксакова, А.А. Черкасова, А.А. Ширинского-Шихматова, Н.А. Мельницкого. Помню, как меня буквально заворожила книга С. Олефира «В краю танцующих хариусов». Сразу захотелось выбраться из центральной полосы России в глушь сибирской тайги, увидеть таежных зверей, птиц, поймать загадочного для меня хариуса. Читая книги В.Ю. Янковского, я обратил особое внимание на то, как Янковские готовили своих детей к стрельбе из различного вида оружия.
Эти навыки были крайне необходимы для защиты от набегов хунхузов, бесчинствовавших в то время на территории нашего Приморья. Позже на глаза мне попалась книга А.Ф. Домненко «Снайпер», в которой автор проанализировал опыт особого типа стрелков, начиная со времен Петра I. М.И. Кутузов называл их егерями, а посол Франции в России Арман де Коленкур — стрелками-охотниками. Вывод напрашивался сам собой: лучшие стрелки, которых стали называть снайперами (от английского snipe — бекас), выходили из охотников. Кстати, в книге Домненко четко сформулировано основное требование к моральным, физическим и психологическим качествам тех, кто должен метко стрелять. «Поражение цели с первого выстрела» — вот их девиз. Такое требование вкупе с развитым интеллектом, эмоциональной устойчивостью, хорошей физической подготовкой стрелка было продиктовано необходимостью и выверено вековой практикой ведения боевых действий.
В фильме «Леон» с Жаном Рено в главной роли герой говорит, что высшей степенью профессионализма киллера считается его способность подойти к жертве на расстояние вытянутой руки и быть при этом не замеченным. Эта мысль глубоко запала мне в душу и определила характер моей дальнейшей охотничьей практики.
Здесь я позволю себе пропустить рассказ о долгом пути в совершенствовании конкретных навыков и перейду к описанию того, как я веду себя и что чувствую во время стрельбы и добывания дичи.
Сегодня у охотников есть оружие, которым можно поразить цель на дистанциях до километра и более. Но, на мой взгляд, стрельба на дальние дистанции размывает классическое понимание слова «охота». Разве мы охотимся для того, чтобы пульнуть издалека и получить удовлетворение от дальнего меткого выстрела? Так это можно сделать на стрелковых стендах.
Нет, мы охотимся, чтобы получить максимум удовлетворения от процесса скрадывания зверя и поражения его одним выстрелом без причинения ему мучений. В школе меня научили стрелять из мелкашки ТОЗ-8 на расстояние 50 метров, укладывая пули в десятку, практически одну в одну. Этот опыт советской школы в дальнейшем мне пригодился на охотах. И не только. Благодаря ему я могу сам пристреливать вновь установленные оптические прицелы, обучать кучной и меткой стрельбе начинающих.
Но одно дело — стрельба в тире, и совершенно другое — на охоте. Лежа или сидя на рубеже, вы всегда можете спокойно выцелить мишень, а в дикой природе зверь, скорее всего, не даст вам такого шанса. Да и лечь вы практически не всегда сможете, если удастся подойти к зверю на максимально близкую дистанцию…
В девяностых я много охотился с немецкими легавыми породы дойч-дратхаар на мелкую дичь: дупеля, бекаса, перепела. Этот вид охоты требовал серьезных знаний о поведении собаки, птицы под собакой и навыков быстрого прицеливания и меткой стрельбы влет. В то время угодья у нас были общими, и я объехал много мест, богатых дичью. Ездил в другие области, включая Вологодскую. Каждый раз анализировал свою стрельбу как в случае попадания, так и при промахах. И лет через десять пришло понимание всех тонкостей стрельбы по птице, постоянно меняющей траекторию полета.
Шли годы, мои собаки уходили в мир вечной охоты, и наконец я остался один на один с загадочной болотно-луговой и полевой дичью. Решил попробовать себя в роли некоего конгломерата охотничьей собаки и стрелка, выехал в угодья, где раньше охотился со своими помощниками. Тогда-то и стали проявляться чувства и качества, которые находились в спящем режиме при охоте с собаками. Мне уже никто не помогал в поисках птицы, я должен был сам ее искать, поднимать на крыло и метко стрелять. От этого я находился в легкой растерянности. Да еще МЦ 21-12, у которого один ствол, поменял на ТОЗ-34, и вертикальное расположение стволов требовало корректировки навыков. Поиск мест и подъем птицы — это срабатывало, дупели взлетали. Но по первости я сделал три промаха, не учтя, что первым стреляет нижний ствол, зато потом добыл девять птиц, истратив на них девять патронов.
У охотников-лучников есть выражение — «инстинктивная стрельба». Это когда вы практически не выцеливаете дичь, а, вскинув лук, сразу же производите выстрел. Такой навык сформировался и у меня. Все сложилось воедино: знания местности, поведения птиц и стрельба по быстро летящей цели. Тогда я впервые подумал, что порой действую, как какой-то киллер, инстинктивно стреляю по взлетевшей мелкой мишени. Осознание этого навыка придавало мне уверенности в стрельбе из нарезного оружия.
К тому времени я приобрел нарезной карабин ЛОСЬ-7 и получил хорошую практику стрельбы охотничьим патроном. Затем поменял его на более мощный SAKO 75 в калибре .300 WinMag. Стрелял хорошо и на близкие и на дальние дистанции. Зверей добывал одним выстрелом практически всегда, в любых условиях, на дистанциях от 50 до 450 метров, причем часто стрелял не по корпусу, а в шею или в голову животного.
Я склонен разделять типы охот. И первый из них связан с дальним выстрелом. Такой тип применяется в основном в горных охотах, когда к зверю трудно или невозможно подойти близко. У охотника достаточно времени на то, чтобы произвести необходимые расчеты баллистики полета пули. Есть метеостанции, баллистические калькуляторы. Кому-то это нравится. Но это не для меня. После 40 лет охоты и организации трофейных охот с анализом многочисленных выстрелов на разных дистанциях я пришел к выводу, что получаю большее удовольствие от второго типа охоты — от самого процесса скрадывания зверя…
У любого животного существует три зоны опасности.
Зона условной опасности. Вы находитесь на расстоянии от 500 метров и дальше. Животное прекрасно вас видит, контролирует ваши передвижения, но прямой угрозы по отношению к себе не ощущает. Зверь остается на месте и не убегает. Эту манеру поведения мы использовали в горах Кавказа, когда оставляли человека в ущелье на виду у серны, чтобы она его постоянно видела, а сами, скрываясь за хребтами, подходили на дистанцию выстрела. Выстрел с такой дистанции может быть произведен при желании в относительно спокойной обстановке, со спокойным прицеливанием. Но в данном случае велика возможность сделать подранка. И практика это подтверждает. К тому же в прицел охотник видит лишь силуэт животного. Эмоций это не добавляет.
Зона потенциальной опасности. Расстояние до зверя в этом случае от 300 до 500 метров. Находясь в этой зоне зверь, скорее всего, предпочтет ретироваться и будет постоянно в движении. Выстрел возможен в относительно комфортной обстановке. Зверь не побежит галопом. Имея хороший карабин, вы можете хорошо его выцелить по убойному месту. При этом вы как следует разглядите трофей.
Зона прямой опасности. Расстояние от вас до зверя от 100 метров и меньше. Некоторые животные, обнаружив вас в такой близости от себя, могут сразу же напасть, например медведи. А кто-то предпочтет стремглав удалиться. А теперь представьте, какая может быть стрельба из этой зоны.
Считаю высшим мастерством настоящего охотника возможность оказаться в зоне прямой опасности и произвести спокойный, уверенный выстрел в самое убойное место. Процесс скрадывания ревущего лося или оленя, глухаря, тетерева, кормящегося зайца или бобра может занять продолжительное время, зато вы сможете попытаться слиться с природой и действовать как ее часть, наконец, получить от осознания того, что вы смогли подойти к животному в его среде обитания так близко, огромное удовольствие. Ну а меткий выстрел с близкого расстояния, метров с пяти или десяти, лишит животное ненужных мучений.
Что же нужно знать и уметь при подходе на близкое расстояние к дикому зверю или птице? Прежде всего вы должны стать «призраком» и раствориться в природе. Для этого необходимо иметь надлежащую для подхода одежду, не производящую шума, и обувь, хорошо держащую стопу на любом грунте. Я всегда смотрю под ноги и выбираю место, куда поставить стопу, чтобы не создать шума. Ветки отвожу в сторону и не допускаю их скольжения по одежде. Это профессионализм. Идеалом охотника считаю африканских бушменов, которые во время скрадывания представляют себя тем зверем, которого преследуют. А отсюда и знание о возможном поведении животного.
Психологическая устойчивость, знание физиологии диких зверей и их образа жизни, манеры передвижения, а также хладнокровие во время прицеливания — вот качества, необходимые во время скрадывания.
Как-то при мне один человек с ружьем (не могу назвать его охотником) с гордостью заявил, что застрелил весной глухаря из нарезного ствола на расстоянии 150 метров. Разумеется, после такого признания говорить о чем бы то ни было с этим гражданином я не мог. Извращенец!
На охотах скрадом я стараюсь использовать самые мелкие калибры. Выстрел в голову калибром 5,6 мм остановит таких животных, как заяц, лиса, бобр и даже небольшой кабан и небольшой олень. Если вы подходите к зверю на расстояние, когда можно «почесать его за ухом», то мощные калибры вам не нужны. Особо хочется выделить охоту на бобра. Зверь он скрытный, осторожный, пугливый, с прекрасным обонянием. Говорят, оно у них работает даже под водой. Малейшее неловкое движение — и хвостом по воде: свой шанс вы упустили. Я добывал бобров с дистанции от 5 до 15 метров всегда мелким калибром и с одного выстрела. Ни в коем случае не призываю так делать всех охотников, особенно тех, кто не обладает долголетней практикой стрельбы и подхода на близкую
дистанцию.
Для приобретения навыка стрельбы на дальнюю дистанцию вы можете нанять инструктора. Это многое вам даст для грамотного и точного расчета траектории полета пули, и вы научитесь работать с баллистическим калькулятором. Но при скрадывании и подходе к дичи на минимальное расстояние вы все должны постигать сами. Никто не научит вас аккуратно и бесшумно ходить, выбирать естественные укрытия, чтобы не быть замеченным зверем или птицей раньше времени. Вы должны уметь читать следы животных, определять места их кормежки и лежки, возможного появления бобра из воды… И не забывайте аксиому: все постигается методом проб и ошибок.
Мне очень нравится описанный В.Ю. Янковским метод преследования корейцами пятнистого оленя. Следопыты не давали животному есть на протяжении нескольких суток, дожидались, когда он обессилит и ляжет, и тогда они его возьмут, что называется, голыми руками, водрузят за спину и принесут в свой вольер, дожидаясь, когда у него созреют панты, которые можно будет срезать и использовать. Вот это и есть настоящие охотники-следопыты, перед которыми я преклоняюсь.
Их тактику, кстати, я однажды применил, охотясь у нас в области тоже на пятнистых оленей. Долго шел по следу двух рогачей, видел, что они устали, пытаются есть и лечь, но я не оставлял их преследование на протяжении нескольких километров. Когда они зашли в очень густой ельник с частым подростом, мне пришлось сдаться. Но я обязательно повторю такое преследование…
Мы не киллеры. Мы профессиональные охотники, которые ценят путь к трофею и один меткий выстрел.
P.S. Если вы обладаете определенными знаниями и навыками, то было бы большим упущением не передать накопленный багаж следующему поколению. Что касается меня, то я охотно делюсь опытом со всеми, кто пожелает. И очень горжусь тем, что мою эстафету подхватывают мои внуки, которые ходят со мной по лесу и уже хорошо стреляют из мелкашки.
