Начну с главного. По закону препятствовать посещению лесов гражданами и «лицензированной» охоте в определенный период времени нельзя, но «вызовы времени» бывают столь непредсказуемыми, что там и здесь вводят ограничения — в том числе для охотников.
фото: Fotolia.com
Установить таблички — «не заходить», это паллиатив, не страшно, но, когда перекапывают подъезды даже не на лесных дорогах, это уже на свой страх и риск.
Охотники и лесничие постоянно видят друг друга, взаимодействуют: охотники действуют не на Луне, а в лесу, лесничие обходят свои территории по плану — периодически.
В целом, в моей практике отношения с лесничими никогда не были неудовлетворительными — стороны вполне понимают друг друга и, сказал бы, действуют со взаимным уважением.
В 2020 году я несколько раз встречался с ними и каждый раз с большим удовольствием. Однажды такое удовольствие привело к откровенному разговору, ибо и охотники, и лесничие хотят, в принципе, одного — чтобы лес был, зверь был, биотехния в охотхозяйствах — арендаторах лесных массивов проводилась не номинально. Ведь за нее мы тоже платим…
То есть, чтобы все было хорошо. До 2007 года, при правовом существовании старых правил по лесопользованию, специалисты отрасли занимались организацией и непрерывным ведением лесного хозяйства.
В распоряжении лесничего районного статуса были помощник и три мастера, 5–9 единиц техники. Притом у каждого мастера был свой участок, разбитый на 13 обходов, и лесники соответствующим количеством, отвечавшие за эти обходы и участвовавшие в выполнении общих задач, как то: охрана леса от пожаров и нарушителей правил, санитарные рубки и рубки ухода за лесом, посадки молодняка и уход за ним, а также другие вопросы.
фото: Игнатова Валентина
Прообраз классического егеря из фильма «Особенности национальной охоты» ушел в прошлое. Хотя есть еще способные ребята «в количестве, имеющем промысловое значение», как говорят в рыбной отрасли. Но лучше, видимо, не будет.
С 2007 года принят Лесной кодекс — далекий от реалий. В «новый» лесной кодекс образца 2007 года внесено только с 2018 года более 100 различных поправок, он глобально сократил службу лесной охраны в стране.
Некоторые справедливо величают его условно — «мертворожденное дитя». Фактически новые правила, которым без малого полторы декады лет, превратила специалиста лесного хозяйства в клерка, почти ничего не решающего при номинальных полномочиях, не организующего, но при этом отписывающегося отчетами по деятельности в пять мест одновременно.
«Администрирование» арендаторов при перманентной идее будто бы лесное хозяйство должен вести бизнес, а лесничий единолично проверять и контролировать — уже можно говорить об этом прямо — не привело ни к чему, кроме потерь лесных богатств, животного мира и веры в справедливость — у тех, кто еще не потерял ее в предшествующие годы.
Буду говорить о том, что знаю. В Выборгском районе Ленинградской области и в Верховажском районе Вологодской области служат на объектах лесопользования мои знакомые.
В первом случае — человек, посвятивший себя лесному хозяйству, окончил Лесотехническую академию в Петербурге и по распределению «осевший» на работу «в лес» (полицейские, которым я был лет 20, говорят — «на землю», лесничие — «в лес»). Он — 40 лет на одном месте.
За это время не раз отращивал бороду, но другой должности, к примеру в министерстве, не получил. На Вологодчине его коллега со стажем в два раза меньшим, но с той же планидой. При хорошем послужном списке — их не продвигают. В чем дело? Оба «плюются», говоря о ситуации, но ничего, по сути, не могут сделать.
На огромный по территории район (в двух похожих по площади регионах) у каждого — всего один помощник. Почти все леса находятся в аренде у разных предпринимателей, а комплекс лесохозяйственных работ — рубки, рекультивацию земель, лесное восстановление, уход за посадками, противопожарную организацию территории и т.д. по договорам выполняют арендаторы, среди которых немало охотничьих хозяйств.
фото: Fotolia.com
Они же (охотники) своими силами должны организовать тушение пожаров — при их возникновении и даже убирать бесчисленные свалки, которые до сих устраивают несознательные элементы в отсутствии культуры отдыха.
А далее все зависит от вектора развития общества — даже не «государства». Кто востребован во властной вертикали? Тот и определяет лесные и охотничьи взаимоотношения. И написал об этом потому, что если приглядеться — то и «коню понятно»: проблемы лесного землепользования очень похожи на проблемы ограничений охотников.
И там и тут действуют нормы «народонезависимые», не направленные ни к пользе людей, ни к пользе животных, ни к пользе леса. И сколько ни пиши об опыте так называемых развитых стран, а на самом деле просто стран, где человек, гражданин еще кое-что значит, чем-то способен управлять, все без толку. Пока в России действует небезупречная система.
