Чего только не случается с нами во время охоты! К примеру, сам по себе на вас свалится долгожданный трофей, иногда с неба, иногда с дерева. Однако бывают и совсем противоречивые случаи…
Фото Антона Журавкова
Еще в потемках утки налетели кучно и неожиданно. И когда стая вышла из-за кустов на открытое место, я ударил ей в след только раз, так как второй раз ружье стрелять не захотело. И это когда все палили, а вокруг, свистя крыльями, носились утки!
Что за чертовщина, ругался я, вертя и разглядывая свою новую МЦ-21-12. Что с ней? Очумев от происходящего, я дергал затвор ружья, но он стоял на месте, зажав красный очередной патрон, который почему-то никак не входил в патронник. Кое-как я его выкинул на землю, но пошел третий, и получился затор. Я отсоединил ствол и понял что к чему.
Оторвана металлическая часть патрона, а бумажная гильза ушла в ствол. Донце гильзы я быстренько выкинул, но вот остальное достать не смог. Что делать? А, надо вырезать шомпол и ее выбить. Раз – и готово! Я толкнул тонкий прут, а он сломался посередине. Эдак все открытие проковыряешься!
После ночного «чаепития» голова «придумала» лишь одно: вставить патрон, выстрелом выгнать прут и гильзу. А если разорвет? Так мы за веточку. Может, обойдется? Вырезав ветку подлиннее, я зацепил ее за спусковой крючок и резко дернул. Прогремел выстрел, ружье покатилось мне навстречу… Слава тульским мастерам! Все на месте! Открытие продолжается. С того памятного дня открытия прошло около сорока лет, а старая МЦ все еще со мной.
Наступило очередное открытие две тысячи двенадцатого года. Хоть ружьишко и старенькое, патроны ему подавай новенькие, прокалиброванные. Даже прогонной втулке я перестал доверять, заряжая патроны для автоматики. Все гильзы через патронник эмцэушки. Гильзы я прогнал, правда, старенькие. Все были разношерстной масти – «Тайга», «Байкал» и другие.
Итак, с гильзами покончено. Каким порохом зарядить? «Сокол», «Магнум», «Сунар»-2,4 грамма? Страшно. Может, добить «Сунар-35» 1,80 г пороха? Уже проверено. И как будто кто-то шепнул мне на ухо:
– А зачем ты засыпаешь мерку с делением 1,5?
– Так если взвесить, получается 1,80.
– Да брось ты! Сыпь 1,75. Люди ведь мерили.
– М-м, наверное, эта мерка для «Сокола»?
– Ничего, пять миллиграммов еще не хватает.
Всю партию я не зарядил этой навеской, а только четыре патрона. Гильзы «Практик» довольно старые. «Ничего, я почти сорок лет старыми стреляю», – думал я, толкая «Практик» в гнезда патронташа.
Наступило двадцатое августа. Свою «Ниву» в тот день мы с сыном оставили дома и, прихватили двух собак – мою лайку Катерину и спаниеля Боньку, сели в автобус.
Проехали всего пять километров, как сына осенило: «А давай вылезем здесь. Пройдем весь утиный маршрут, а после повернем в поля на косачей».Мы вышли из автобуса. От дороги до реки было всего метров пятьсот. Быстренько собрали ружья и двинули к реке: я – к высохшим старицам, а Костя – на изгиб реки. Старица была широкой и полноводной. Утиное «кря» прервало мои мысли, а утки, прикрываясь огромными вязами, благополучно ушли от моих выстрелов.
Я закричал: «Костя, держи!» – и выскочил на берег Стрежа (это название нашей речки). Но утки, шесть штук, не делая круга, ушли и не вернулись. Только одна запоздалая облетела меня со спины, развернулась и пошла снова на заход. Далеконько, но я выстрелил. Мимо! Не моя.
Прошагав совсем немного, мы вышли на другую излучину реки и встали в ожидании. Наши собаки ушли в поиск. Значит, здесь есть утки. И точно, метров за сто от нас Катя подняла утку, которая точнехонько пошла нам в лоб. Я бахнул ей в клюв и промазал. Добавил сын, и утка плюхнулась в воду. Собаки бросились ее вытаскивать. Катя, опередив, Бонусу, принесла добычу на берег. Поздравив сына с полем, радостный, я отправился к верховью реки. И бывает же! Прошли какие-то метры – собаки снова подняли уток. И Костя сбил одну из них.
Дальше путь пролегал по правой стороне реки. Картина для пешего охотника была неприглядной. Давно, еще в шестидесятые, здесь было утиное «эльдорадо» – колхозный пруд с мельницей и с заросшими камышом старицами. Сейчас какие заросли! А пробираться надо. Репей, крапива, колючки любы (местное название череды. – Ред.). А люба просто зловредное растение. Хвост моей Катерины уже похож на мочалку из железа. А уши у Боньки словно круглые кактусы.
Протопав по берегу реки километра два, мы подошли к старой Ракинской мельнице, от которой осталось одно название да бровка старой плотины. Влезли в заросли крапивы, чтобы выйти на так называемое стрельбище. И вышли.
Что же тут было? А был тут туристический слет. Как бульдозером, все расчистили и замусорили. А я думал, что туристы все подбирают. Да какие это туристы! Народ пьющий. Лучше бы мы сюда не совались.
Ругаясь, мы выползли на дорогу Чернушка – Комарово. Одолели полукилометровый подъем и, отдышавшись на вершине, пошли полями искать косачей. Поля – одно название! Сейчас они густо заросли березой, ивой, ольхой. На поляне в тени березок мы попили чайку и, кивая на дальнюю пустошь, вспоминали былое: поля пшеницы, овса, гречихи, тучи косача, куропатки, медвежьи поеди…
Прошли бурьянами около двух километров. Бонька заводила носом, затявкала, и поднятый косач ушел без выстрела… Наконец добрались до так называемой Корниловой ямы, заросшей шиповником и разными деревами. И что характерно, тут водился косач, так как внизу, у деревни Брод, было небольшое поле пшеницы. А пшеница – корм для птицы. Вот и поселились тетерева.
Поднявшись на хребет горы и глянув вниз, мы увидели целый океан березняка. Бегом припустили туда. В этом море-океане я был несколько раз и отлично знал тетеревиное место. Мы разошлись – и началось. Одного Костя сбил сразу. Вылетела пара косачей, и моя МЦ бабахнула.
В ушах зазвенело-запищало. А от ружья детали разлетелись в разные стороны. Правая кисть руки покрылась кровью. Я присел и стал откручивать гайку от магазина. Пружина вместе с колпачком вылетела и пропала в гуще травы и кустов. Подошедший сын спросил: «Ну что, попал?» Я показал кровь на руке.
Оценив обстановку, Костя сказал: «Так у тебя и защитной крышки нет. А, вот она, под кустом». Пружину мы искали с полчаса и не нашли. Надломив у березы для приметы вершинку, мы потопали домой], неся каждый свое. Кто печаль, кто радость.
На другой день я посадил в «Ниву» жену, и мы поехали. Она за грибами, я за пружиной. Даже прихватили для этого магнит. Остановив машину в первом сколке, я вышел и стал собирать ИЖ-27. А моя Лидия, прихватив корзинку, уже мелькала меж березок.
В тот сколок, где осталась пружина, я вел жену за ручку. Первого косача взял сразу, а по другим, которые пошли веером из под-ног, промазал. Просто долго искал цель.
Пружину мы не отыскали. Не нашли и березу. Что же случилось? Видно, гильза под названием «Азот-Практик», которую я еле затолкал в патронник, была сильно измята и после выстрела, когда ствол пошел назад, зацепилась металлическим донцем за пазы ствольной коробки. Ствол заклинило. Гильзу сжало в гармошку. Донце стало лепешкой. А его втулка врезалась в патронник.
МЦ 21-12 у меня с 1980 г. И такое в первый раз. Навеска пороха, наверное, была к тому причастна. Как ни крути, гильзы должны быть добротные. А порох взвешен на весах.
