После окончания средней школы продолжать обучение мне не пришлось, и я впервые шагнул через проходную Алтайской авторемонтной мастерской. Там производили капремонт двигателей и других узлов грузовых автомобилей.
Фото Unsplash
Через несколько месяцев я сдал экзамен на разряд шлифовщика коленчатых валов и самостоятельно встал к станку.
Началась трудовая биография.
Во время работы мастер и мой наставник Ваня Лисицкий периодически подходил ко мне и орал прямо в ухо:
— Ну как, Володь, шлифуешь?
— Шлифую! — в тон ему отвечал я.
Ваня кивал головой и отходил к другому станку. А работающие рядом станки выли, свистели, рычали, и пахло в цехах нагретым металлом, каустиком, эмульсией, соляркой и дымом от прирабатывающихся после новой сборки двигателей.
Мастер Ваня Лис, как его называли, отличался невысоким ростом и чрезмерной худобой, можно сказать — худой до неприличия. Тем не менее он был футболистом, полузащитником, играл в районной команде «Урожай». Когда Лис появлялся на поле, среди зрителей раздавался смех, уж больно комично он выглядел: большущие трусы и свисающая с узких плеч футболка с номером «7» на спине.
Однако едва начиналась игра, «семерка», тщедушный левый хавбек, словно угорелый, носился по своей бровке, успевая отработать и в защите, и в нападении, и летели с его подачи удивительно точные навесы с фланга к одиннадцатиметровой отметке в штрафной соперника. Вскоре смех зрителей сменялся аплодисментами. А еще Ваня Лис был заядлым охотником, но я этого не знал.
Судьба предрекла мне перемены, оседлый образ жизни сменился бродячим, я оказался в экспедиции в Красноярском крае на великих сибирских реках Оби и Енисее, потом в других экспедициях, уже в пустынях и горах Казахстана, по-настоящему увлекся охотой и, когда приезжал в отпуск в отчий дом, привозил с собой ружье.
Однажды, находясь в отпуске поздней осенью, я случайно встретил своего бывшего мастера, и в разговорах выяснилось, что мы оба — охотники. Лис рассказал, как вдвоем с напарником они охотятся на зайцев, загоном по посаженным для задержания снега лесополосам, повсюду пересекающим алтайские поля.
Зайцы-беляки там водились, и когда потревоженные загонщиком ушастики поднимались с лежек, в поле не стремились, обычно убегали вдоль лесополосы и попадали под выстрелы стрелка. Беляк — житель лесной, открытых мест не любит, на этом и основывалась их охота.
Естественно, мы быстро договорились по-охотиться вместе. Ранним утром вместе с компаньоном Лиса по имени Коля автобусом доехали до деревни, что в восьми километрах от нашего рабочего поселка, и направились в сторону дома, делая загоны в посадках. Роль стрелка чаще всего доверялась мне, а распоряжался процессом, разумеется, Лис.
Перед очередным загоном его зоркий глаз засек, что рядом с лесополосой на краю пашни лежат три сибирские косули, козы, как их называют на Алтае. Лис замер — что будем делать? По его стратегическому плану мне предстояло завершить порядочный крюк, с противоположной стороны подойти к посадке напротив лежащих коз и затаиться вблизи посадки в куче соломы.
— Мы с Колей аккуратно стронем коз, они метнутся в посадку, пересекут ее и выбегут прямо на тебя. Смотри не промахнись! — скомандовал Лис. Расчет казался верным.
— Чем стрелять-то, — говорю, — у меня и патронов с картечью нет. Может, не надо, это же незаконно…
— Не боись, Володька, прорвемся! — бодро ответил распорядитель и тут же вручил мне два патрона с картечью. Моя льежская «бельгийка» и его «ижевка» имели одинаковый калибр, и патроны подходили к обоим.
Все я сделал как надо, опыт-то уже имелся, и Лис с Колей, убедившись, что стрелок на месте, начали подход к не подозревающим опасности косулям. Смотрю, вдоль посадки с моей стороны бежит заяц, потом второй, третий… все трое какие-то разноцветные, пегие. Оно и немудрено: в это время у беляков интенсивно шла линька, их серенькая летняя шерсть сменялась на белую, зимнюю.
Зайчишки неспешным аллюром проскакали в тридцати метрах от меня, но в стволах моего ружья уже были патроны с картечью для косуль, да и команды стрелять по зайцам я не получал от строгого начальника, поэтому лишь проводил их взглядом и, не шевелясь, продолжал сидеть на соломе.
Косули из посадки все не выбегали, а минут через десять подошли разочарованные загонщики. Как оказалось, вопреки прогнозам нашего распорядителя, козы в посадку не побежали, метнулись в чистое поле и благополучно удрали. Слава богу!
— Эх ты, — говорю Лису, — стратег хренов, трех зайцев-то упустили!
Неудачи в тот день преследовали нас и дальше, но двух ушастиков мы все-таки добыли. Один достался мне, другой Коле, а Лис проявил благородство, отказавшись от жребия, а может, неловкость испытывал за досадную оплошность, не знаю. Что удивительно, один из зайчишек был почти весь белый, а другой лишь с белыми проплешинами, пегий.
На другой день стоявший на номере Коля такого же пегого ушастика подранил, несколько раз в него дополнительно палил и всего нашпиговал дробью, но при дележе добычи по иронии судьбы именно этот заяц оказался у меня.
Отгулы у Лиса закончились, тут и мой отпуск подошел к концу. Скорый поезд Новосибирск — Ташкент повез меня к другим зайцам — песчаникам, две мои сестрички махали руками вслед уплывающему от вокзала вагону, а мама в очередной раз утирала слезы…
Сорок пять лет минуло с той поры.
