«Птица не сеет, не жнет, а сыто живет» — гласит поговорка. Да только вот кто задумывается, сколь же та птица на воле сыто живет. Обычный «век» наших мелких певчих птах — год-два, от силы три, и редко какая из них перешагнет этот рубеж
Иное дело — хищные пернатые, им отмерено чуток поболее. И не в том дело, что не долгожители они от рождения, уж дюже много опасностей поджидает их в естественной среде обитания…
Я птицелов с детства и любитель птичьего щебетания в своем доме, несмотря на то что за окошком зудит надоедливый дождик, иль поднимает и кружит снежок метелица. Певчие пташки при дополнительном освещении своими руладами поднимают настроение и повышают жизненный тонус.
С десятилетнего возраста я с приятелями отправлялся на окраинные пустыри города, заросшие сорным семенным бурьяном. Там излавливали мы малыми сетенками и клетками-самоловами чечеток, овсянок, чижей и щеглов. Сколько же радости было у нас, когда охота оказывалась успешной! Привозили птиц домой, сажали каждую в отдельную клетку и передерживали несколько суток в полутьме, чтобы пленницы освоились в новой обстановке. А те и не давали долго ждать, вскоре начинали активно поедать семя подсолнечника, конопли и рапса. И вот он, апофеоз моего восторга: поутру, лишь солнце осветит оконное стекло, как дуэтом запоют птахи. И это-то в зимнюю стужу!
Прошли годы. Да какие там годы — десятилетия! С ностальгией вспоминаются те безоблачные времена. И вдруг внезапное возвращение к юношескому увлечению. Дочка в одну из весен нашла на пороге дома маленькое трепещущее тельце еще не оперенного птенчика, выпавшего из воробьиного гнезда под стрехой. И как это его бродячие коты не оприходовали? Всей семьей выкармливали мы малыша, нареченного Ворби. Каждые десять-пятнадцать минут приходилось засовывать в его раскрытый желторотый клювик съестное. Вареные яйца, порезанные на кусочки, хлебные мякиши, а главное, измельченные дождевые черви — все проглатывалось ненасытным птенцом…
Едешь по работе на машине, а воробышек на заднем сиденье в коробке сидит, подремывает, и вдруг раздается писк — знать, пришло время кормления и парковки «повозки»…
Благо быстро растут малые птахи, и наш выкормыш стал на крыло. Свободно стал летать по комнате, но на ночевку обязательно залетал в свой домик-клетку.
Несколько раз я выносил его жилище на приусадебный участок с открытой дверцей, но мое благожелание свободы пленнику заканчивалось однообразно. Проголодавшийся Ворби спустя полчаса садился мне на голову и начинал трепать волосы, затем, плавно спланировав, оказывался внутри клетки. Знать, не так мила оказалась воля ему, вскормленному человеческими руками.
А на следующий год новый пернатый подарок. Тут уж сын отличился — подобрал около своей работы выпавшего из гнезда птенца зяблика, но тот чуток постарше оказался, и редкие перышки начинали покрывать его тельце.
Эпопея, и вновь удачная, по выкармливанию нового найденыша, нареченного Зябой, повторилась…
Десяток лет уже живут бок о бок в соседних клетках Ворби и Зяба. И непрерывно поют, особо громко, когда звуки посторонние возникают в виде жужжания пылесоса или включенного телевизора. Кто-то скажет, мол, какой из воробья певец, но птица, выращенная в неволе и не слышавшая щебетания родителей, становится имитатором. Мы же в их раннем детстве давали слушать своим воспитанникам мелодичную и ритмичную музыку. И такое душевное равновесие наступает, когда две птахи Ворби и Зяба с рассветом будят всех домочадцев, начав дуэтом будоражить воздух импровизированными руладами…
Со времен средневековья на Святой Руси стали содержать диких птиц в неволе. И в первую очередь в прагматических целях. В Киевской Руси при княжеских дворах появилась особо почитаемая должность — соколятник. В его обязанности входил отлов хищных птиц и обучение их охоте за пернатой дичью: тетеревами, рябчиками и водоплавающей птицей. Расцвет такой охоты пришелся на середину XVII века в правление царя Алексея Михайловича. При его дворе соколятники не бедствовали, а особо талантливых и одаренных царь миловал без меры. Соколы, кречеты, ястребы, обученные для поимки боровой, красной и водной дичи, ценились на вес золота и приносили самодержцу на конной охоте с ними непередаваемую радость. И всех участвующих в ней Алексей Михайлович щедро одаривал.
А вот для вольных землепашцев и холопов такие утехи были недоступны, и содержали они в скудных своих жилищах большей частью перепелов. Пить-пилить — по ранней заре затевали те птахи заунывные песни, соотносимые с жизнью обездоленного люда, оттого и любил народ этих невзрачных луговых птичек.
Всеобщее увлечение певчими птицами началось в середине XIX века. Тогда почти в каждой мещанской семье проживали пернатые певцы, волнуя слух своими руладами: простецкие овсянки, чечетки, зеленушки, щеглы и чижи. А самые «продвинутые» птичники умудрялись содержать и обихаживать наших лесных солистов — соловьев. Ведь для этой насекомоядной птахи требовалась особая диета из разных червячков и личинок насекомых. Впрочем, все это имелась тогда на птичьих базарах…
Появились в России и заморские, привезенные издалека отменные певцы канарейки, но из-за высокой стоимости звонко распевали они свои песни лишь в купеческих домах и усадьбах дворян…
«С незапамятных пор ведется на Руси добрый обычай выпускать о Благовещеньи птиц из клеток на вольную волю, — писал в начале прошлого века знаток русского фольклора Аполлон Коринфский. — Он соблюдается повсеместно, и по селам, и в городах. Этим празднуется приход весеннего тепла, победившего зимнюю стужу студеную, а одновременно как бы приносится бескровная жертва матери-природе»
Не забыт этот обычай и в наши дни. Седьмого апреля, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, еще до звона колоколов, собираются у стен православных храмов птицеловы и голубятники. Предложение у них одно: выкупить птиц и выпустить их на волю. Голуби вернутся к хозяевам, а дикие певчие птицы, изловленные накануне Великого праздника, улетят в свою родную обитель.
И по-прежнему птицеловы и голубятники, как и в стародавние времена, призывают, сидя у стен храма: «Дайте выкуп за птичек — пташки Богу помолятся» Православный люд, пришедший на Литургию, откликается деньгой, пусть и невеликой. И взлетают в поднебесье освобожденные птицы, а у прихожан храма легчает на душе, будто грехи их, еще не отмоленные, улетучились вместе с пернатыми. Таков один из обычаев в день Благовещения Пресвятой Богородицы. С очищением души и надеждами на будущее связывали его наши православные предки…
В советское былое и прошедшее время к нему приурочивали массовое мероприятие под названием «День птиц». Мастерили тогда в школьных мастерских скворечники и дуплянки, развешивали их в городских скверах и пригородных лесах.
Печально, что та инициатива осталась в былом, а вот православные праздники и традиции, сложившиеся веками, и по сей день продолжают жить.
