История о том, как стаи волков буквально захватили всю центральную Аляску. И о том, как одна собака своим воем приманивала волков для точного выстрела своего хозяина
Фрэнк Глейзер был страстным защитником природы. В течение 40 лет на Аляске он работал охотником, траппером и федеральным агентом по контролю за хищниками. Он получил образование, проведя годы своей жизни в одиночестве в дикой природе. Глейзер обладал энциклопедическими знаниями о волках и часто служил источником информации о поведении волков для биологов того времени.
1954 год, Аляска
По реке пронесся волчий вой. К нему присоединился другой, затем еще один, и вот уже хор из жутких звуков наполнил воздух.
— Поговори с ними, Куини, — сказал я.
И внезапно соблазнительная песня одинокой волчицы уже доносилась от черной ездовой собаки. Она вскинула голову и вложила в свою песню всю душу, а затем посмотрела на меня и завиляла хвостом.
Ответ на ее зов вскоре прилетел обратно. Вой, от которого у других ездовых собак, находящихся рядом, шерсть встала дыбом. Мурашки пробежали у меня по спине.
Это было яркое мартовское утро начала 1930-х годов в Сэвидж-Ривер, в нескольких милях от границы Национального парка МакКинли на Аляске. Волки заполонили страну, и огромное стадо карибу (северных оленей), зимовавшее на реках Сэвидж и Токлат — расстояние около 50 миль (80 км) — было уже ими истреблено.
Я вел войну с волками — войну, которая началась еще в 1916 году, когда я впервые отправился на Аляску. 17 лет подряд я был официальным охотником на волка, и, по моим подсчетам, на моем личном счету более 500 добытых особей.
Куини была моей основной собакой. Однажды я поймал большого черного волка и скрестил его с полуволком-полумаламутом, и из их щенков получились самые лучшие ездовые собаки. Куини была единственной сукой, которую я оставил себе. Она любила подманивать волков своим зовом и часто подманивала их достаточно близко к моей хижине. Так, чтобы я мог выстрелить.
Куини разговаривала со стаей местных волков, то и дело, целый день. Она тоскливо завывала, а они отвечали ей из леса. Несколько раз они умолкали более чем на час, и я думал, что они ушли, но каждый раз они возобновляли свою серенаду, а затем подходили ближе. Я оставался возле хижины, наблюдая за ними в бинокль, зарядив свой .30/06 и положив в карман кучу патронов.
Семь особей к ряду
Однажды, ближе к вечеру, волки ответили Куини с очень близкого расстояния, а затем замолчали. Она была взволнована и сидела на вершине своего домика, навострив уши и устремив взгляд вверх по реке. Время от времени она оглядывалась на меня, виляла хвостом и как-будто ухмылялась.
Я подошел к конуре и плюхнулся рядом с ней на живот, положив винтовку перед собой на снег. Через несколько минут в нескольких метрах от меня я увидел как за по льду реки рыскал волк. Лед на реке был уже довольно крепкий, и хищник бежал прямо по середине русла. Я скинул меховую шапку, а затем, не высовываясь, посмотрел на волка в свой прицел.
Пока я наблюдал за ним, в поле зрения появился еще один волк, потом другой, третий. Наконец, все восемь волков собрались в стаю, и запели. Сначала они не обращали на нас внимания, но каждый раз, когда Куини звала их своим вкрадчивым голосом, один или несколько зверей осматривались и отвечали долгим, низким, жутким воем, который буквально леденил мою кровь.
Волки продолжали рыскать в поле моего зрения, медленно двигаясь в одном направлении. Они пробегали небольшой отрезок пути, останавливались, подозрительно оглядывались, а затем кошачьими ногами приближались к нам. Их лидер был в 50 ярдах (45 метров) от меня. Перед тем как выстрелить, я насчитал 27 волков, растянувшихся по заснеженной полосе речного льда.
Медленно и осторожно я установил стойку прицела чуть ниже холки последнего в веренице волка и выстрелил. Животное упало на лед. К тому времени, когда я передернул затвор и всадил еще одну гильзу, по меньшей мере 15 волков сбились в кучу и бежали от мертвого волка прямо ко мне.
Два быстрых выстрела в толпу убили еще двух животных, а еще один барахтался на льду, волоча задние лапы к ближайшим ивам. Оставшиеся звери разлетелись, как сухие листья в вихре, бешено бегая во всех направлениях, разбрасывая снег и царапая твердый лед.
Некоторые направились прямо к конурам моих собак, низко пригнувшись, с распущенными хвостами, открытыми ртами и прижатыми к голове ушами. Очевидно, они приняли моих собак за волков и решили, что находиться рядом с ними безопасно. Собакам это явно понравилось, и все они визжали во весь голос.
Я уже начал наводить прицел на большого черного волка в 80 ярдах (73 метра) от меня, когда краем глаза вблизи себя увидел уши. Я резко развернул винтовку, как раз когда волк появился на отмели в нескольких метрах от меня. Когда я нажал на курок, в прицеле не было видно ничего, кроме самого волка, он закрыл всю панораму, и я едва не разнес его ближним выстрелом.
Затем я заметил еще одного большого серого зверя, который мчался к ивам ниже по реке. Навел на него прицел, выстрелил, и увидел, как он плюхнулся носом в припорошенный снег и перевернулся. К тому времени основная стая уже довольно сильно удалилась от меня, но мне удалось снять еще одного волка. Я сжег почти все патроны, а ствол моей старой винтовки едва ли не шипел.
Я насчитал шесть застреленных мною волков, а потом вспомнил о том, что один из них ушел в кустарник. Когда я добрался до него, то обнаружил, что он прополз несколько метров и умер с охапкой веток в пасти. Это значило, что я добыл семь дьяволов.
Ночное бдение
Охота проходила в марте, в период размножения волков, когда в Сэвидж-Ривер нередко появлялись большие волчьи стаи. Самая большая из тех, что я видел в это время года, насчитывала 40 особей, а самая большая, которую я когда-либо видел вообще — аж 52.
Самое забавное, что я встретил их в таком рекордном количестве в октябре, что очень необычно: волки обычно не собираются в такие огромные группы, разве что в период размножения. Я расставлял волчьи капканы в лесу, и только отошел от одного, как взглянул на хребет примерно в миле от меня (1,6 км) и увидел их, выстроившихся в одну шеренгу. Сначала я подумал, что это карибу. Они заметили меня, как только я вышел из зарослей, и, когда я навел на них бинокль, они уже смотрели на меня и завывали.
Еще одна странность этих 52 волков заключалась в том, что все они были черными, кроме двух, но и те были довольно темными. Вожак был самым большим из всех, кого я когда-либо видел — в два раза больше остальных, и я отдал бы все, чтобы подстрелить его.
Я завыл на них, и они завыли в ответ, оглашая каньон своими жуткими воплями. Волки шли по главному хребту, отроги которого спускались в каньон между нами. Каждый раз, когда вожак подходил к отрогу, он смотрел вниз, и все остальные волки за ним останавливались. Мне показалось, что они его боятся, потому что за все время, пока я наблюдал, ни один не подошел к нему на близкое расстояние.
Неделю спустя я шел на снегоступах вдоль ручья по дороге домой. Днем я прошел по тропе 10 миль (16 км) до старого тайника, где взял свой спальный мешок из шкуры карибу и несколько капканов, а ночью отправился обратно. Я прошел около мили, когда впереди меня в ручье завыла большая банда волков. Затем другие завыли позади меня. У меня с собой была винтовка «Свифт» 220-го калибра, который я достал и стал оглядываться по сторонам.
У меня осталось какое-то неземное впечатление от той ночи. Воздух был неподвижен, и единственными звуками, которые я слышал, были скрип и шарканье моих снегоступов, и, разумеется, вой волков. Снег искрился в ярком лунном свете, и время от времени северное сияние вспыхивало на небе эффектным зеленоватым пламенем. Несколько раз мне казалось, что я вижу волка, и я готовился стрелять, но потом понимал, что это всего лишь тень.
По мере того как я двигался среди елей, волки, казалось, подходили все ближе. Один раз я крутанулся на месте с винтовкой наготове, чувствуя, что полдюжины тварей вот-вот прыгнут мне на спину. Но ничего. Позже вой раздался сразу с четырех или пяти сторон, и я почувствовал, что снова наткнулся на эту группу из 52 хищников. Они следовали за мной до самой хижины, но я так и не увидел ни одного. Вой прекратился только тогда, когда я зажег лампу.
Кровавая пирушка хищников
На следующее утро я вернулся вверх по ручью к тому месту, где они начали преследовать меня. Я обнаружил, что они задрали сразу семь лосей, и почти всех в одном месте. Напали на стадо. Насколько я мог судить по следам и лежкам, разбросанным вокруг, двое из семи загрызанных лосей были самцами, а остальные — самками и годовалыми телятами (сеголетками). Волки провели на поляне два или три дня и оставили только черепа лосей, куски шкур и несколько раздробленных костей.
Я задавался вопросом, почему так много волков должны были куда-то бежать вместе в октябре. Думаю, теперь я знаю. Скорее всего ими было добыто большое стадо оленей, и обильные запасы мяса удерживали волков на одном месте. Новые волки пришли в этот район позже, и остановились, чтобы полакомиться оставшейся добычей.
К тому времени, когда волки съели все туши и начали искать новых животных для пропитания, другие стада оленей были уже далеко. Некоторые горы Аляски бедны дичью, за исключением оленей, и мне кажется, что эти 52 волка банально объединились для своей охоты. Это всего лишь теория, я знаю, но она основана на известных фактах.
Пятеро на одну лосиху
Когда стая волков набрасывается на лося, у животного мало шансов — если только это не очень крупный самец с сильными рогами. Однажды в апреле я наблюдал, как койоты гоняют баранов по холмам, когда вдруг на горизонте показалась лосиха. Она двигалась так быстро, как только могла, и постоянно оглядывалась назад. Вскоре по ее следу появилось пятеро волков.
Надеясь, что смогу ее спасти, я схватил винтовку и бинокль и поспешил на гору за своей хижиной, к смотровой площадке. Когда я начал подниматься по хребту, волки загнали лосиху в еловую чащу. Когда через несколько минут она выскочила из нее, я увидел, что она была беременной и уже шатается от усталости. Я был слишком далеко, чтобы помочь ей, и мне оставалось только наблюдать.
Лосиха, наконец, остановилась на открытом месте и повернулась, чтобы сразиться с волками. Когда они приблизились, она пыталась повернуться к каждому волку, когда тот нападал, но она была слишком медлительна. Волки прыгали и наносили удары, а затем отпрыгивали назад.
В какой-то момент она встала на задние ноги и ударила передними копытами, пытаясь сбить одного из волков. Ее голова качалась вперед-назад, а уши были отведены назад, но она не могла отразить все их атаки. Всякий раз, когда она бросалась вперед, стоя на задних ногах, нанося удар передними, один или два волка нападали на нее сзади. В конце концов они просто навалились на нее и сбили с ног.
К тому времени, как я добрался до места, стая откусила от нее около четырех килограмм дымящегося мяса. Лосиха была сильно изрезана, и с нее свисали большие лоскуты шкуры. Некоторые из порезов выглядели так, будто их вспороли острым ножом. Но волки услышали мое приближение и исчезли. Спасти я ее уже не мог, только избавить от мучений.
Гигантский вожак
Один из самых больших волков, которых я добыл и взвесил, был тот, которого вызвала для меня Куини. Был январь, и стоял лютый холод. В течение шести недель термометр не поднимался выше -40 градусов по Цельсию, а по ощущениям часто казалось, что мороз доходил до -60.
Однажды утром меня разбудил своим воем волк. В такой холод звук разносится необычайно далеко, а этот волк выл так, будто находился прямо под моим окном. На самом деле, когда я заметил его в бинокль, он был примерно в полумиле (800 метров)от меня, на холме. Я видел, как от его дыхания поднимается пар, а через секунду или две слышал его зов. Мои волкодавы откликнулись на его призыв, особенно Куини.
Остальные собаки через некоторое время сдались, но только не она. Она сидела на крыше своей конуры и все утро уговаривала бедного волка придти своими песнями. Идти самому за ним было бесполезно, потому что между ним и хижиной была открытая местность, и он увидел бы меня сразу, как только бы я вышел. Но я наблюдал, как он рыскал взад-вперед по хребту, то исчезал, то появлялся. Потом он завыл.
Некоторое время ему отвечал другой волк на юге, и он то и дело поглядывал в ту сторону, но, когда Куини заговорила с ним снова, он вернулся к моим собакам. Когда она долго молчала, я стучал в окно и подавал ей знак. Тогда она разражалась душераздирающими рыданиями, оглядывалась на меня, ухмылялась и виляла хвостом.
Ближе к полудню Куини совсем выбилась из сил, и я вдруг почуял, что волк приближается. Я выскользнул из хижины с винтовкой, но было слишком туманно, чтобы я мог сразу что-то разглядеть вдалеке. Я поднял винтовку, посмотрел в прицел и покачал туда-сюда. Через минуту или около того я увидел, как мне показалось, силуэт того же самого волка на фоне ледяного склона примерно в 200 ярдах (180 метров) от меня. И выстрелил. Я прислонил ружье к хижине и спустя некоторое подошел к нему.
Я осмотрел его, чтобы убедиться, что он мертв, и пошел за парой собак и санями. Было так холодно, что к тому времени, как я затащил его в повозку — не прошло и получаса после выстрела, — его лапы и язык уже замерзли.
После в хижине стрелка весов достигла 154 фунтов (69,8 кг). Его шкура оказалсь равна 8,5 футов (2,6 метра) в длину и 16 дюймов (40,6 см) в ширину по центру. Действительно, большой волк!
Сняв с него шкуру, я обнаружил в его желудке пять или шесть фунтов (1,5 кг) бараньего мяса и мотки шерсти. На следующий день, поднявшись на холм, я обнаружил место, где он загрыз трехлетнего барашка. Он вероятно сам съел немного, а потом попытался позвать на свое пиршество других волков.
Бой на хребте
Однажды ноябрьским утром я искал следы лисицы на гравийном хребте за моей хижиной. В те времена лисы стоили немало, и я зарабатывал на жизнь их отловом. Снега на земле не было — необычное состояние для того времени года, и было довольно тепло. Я случайно посмотрел на север и вдалеке увидел что-то черное на склоне хребта. Я навел бинокль и разглядел 20 волков, собравшихся вокруг какой-то добычи. Пока я наблюдал за ними, они начали драться, потом разбежались, побегали вокруг, а затем снова принялись за еду. Все особи, кроме двух, были черного цвета.
На дорогу ушло около двух часов. Когда я полагал, что волки уже должны быть в 300-400 ярдах (275-365 метров) от меня, но остановился, чтобы проверить винтовку. Затем я осторожно подошел к опушке, снял меховую шапку, медленно поднял голову и посмотрел одной серой волчице прямо в глаза. Сначала она подняла одну лапу и замерла, как собака-пойнтер. Уголком глаза я увидел, что остальные выстроились по склону холма на расстоянии нескольких метров друг от друга. Они наелись досыта и я понял, что их добычей стала лосиха.
Я держал ружье подмышкой, направленное вперед, и не терял ни секунды. Я резко вскинул его и выстрелил в замершую волчицу. Не подумайте, что она стояла там долго — все произошло в одно мгновение. Торопливый выстрел. Промах! Волчица была так близко, что я просто решил, что мне не нужно целиться! Она крутанулась и нырнула в ивы, и только тут я заметил, что у нее нет передней лапы.
Я привел себя в сидячее положение, прицелился, и почти мгновенно выстрелил в другого черного волка. Он перевернулся и с шумом упал на землю. Затем я навел прицел на еще одного, и выстрелил снова. Он упал, прижавшись к дереву. Я едва не пропустил небольшого волка, который начал убегать прочь, но мой очередной выстрел застал и его. Молодой хищник проскакал десяток метров, прежде чем окончательно рухнуть на землю.
Волки были медлительны, их животы были набиты свежим лосиным мясом, и я взял их на мушку без долгих размышлений. Остальную часть стрельбы я помню лишь смутно. Я просто замахивался ружьем то на одного, то на другого волка, сначала на ближайшего, потом на дальнего. Когда они удалялись на значительное расстояние, я тщательно прицеливался и стрелял снова. Если я не убивал волка с первого выстрела, он бежал туда, где в ивах притаились другие раненые и выжившие. Самый дальний — серый красавец — нырнул в ивы как раз в тот момент, когда я выцеливал его. Но и он не ушел от меня. Остался в ивах.
Когда бой закончился, я посчитал, что сделал 21 выстрел и увидел восемь мертвых волков, разбросанных по земле. И тут я вспомнил об одном сером, которого удалось подстрелить. Мне было трудно найти это место, но, пройдя зигзагами по краю ив, я обнаружил кровавый след и начал идти по нему.
Я прошел около десятки метров, когда увидел, что кусты впереди меня шевелятся. Очевидно, животное прилегло, пока я не подошел, и теперь, завидя меня, пыталось удрать. Я поспешил, и животное тоже ускорилось. В конце концов я потерял его из виду, и мне пришлось возвращаться назад и заново идти по кровавому следу.
Постепенно я нашел место, где волк пробежал через ивы, вышел с другой стороны и пошел по заросшей ковылем равнине. Я последовал прямо через равнину и поднялся на холм. Судя по количеству крови, которое я там обнаружил, я был уверен, что сделал меткий выстрел, и не ожидал, что он далеко уйдет, прежде чем истечет кровью.
Тропа привела меня к одинокому кусту на высоком холме. Я не думал, что волк остановится здесь, но мне стало интересно. Я пошел, выставив вперед ружье и сняв его с предохранителя, и как раз в тот момент, когда я начал раздвигать кусты, серый зверь, скривив губы и разинув рот, зарычал и бросился на меня. Я нажал на курок, и он упал в паре метров от моих ботинок.
Я вытащил его на открытое место и обнаружил, что мой первый выстрел перебил кость и перерезал артерию чуть выше бедра задней ноги. Судя по зубам, это был молодой волк, рожденный предыдущей весной. Но он был крупным, около ста фунтов (около 45 кг). Он бы укусил меня, если бы я не выстрелил.
Я собрал вместе всех застреденных хищников, развел костер и начал снимать с них шкуры. Работа заняла девять часов, и было уже за полночь, когда я, пошатываясь, направился к дому с грузом первоклассных шкур.
Несколько месяцев спустя рейнджер убил трехлапую волчицу в парке МакКинли, примерно в пяти милях (8 км) от того места, где я промазал. У нее отсутствовала все та же левая передняя лапа.
Хотя мне нравилось охотится на волков и ставить капканы, когда я жил в Сэвидж-Ривер, для меня это было смертельно важным делом. И я занимался этим не только ради спорта или меха.
Я не пожалел, что через несколько лет популяция волков на Аляске сократилась, и горжусь тем, что с тех пор приложил руку к тому, чтобы сохранить ее. Некоторые люди утверждают, что волки не были главной причиной сокращения популяции оленей на Аляске. Я не могу с этим согласиться. Когда они так говорят, я просто спрашиваю: Вы были там, когда стада оленей исчезали? А я был.
