На шум замка входной двери собака подняла голову и слабо вильнула хвостом. В свои пятнадцать лет Сара уже ничего не видела и слабо слышала. Лишь чутье еще не подводило ее. Вот и сейчас, почуяв запах хозяина, она попыталась встать на лапы.
Фото автора
Он задумал сделать это еще полгода назад, чтобы не мучить больше и собаку, и себя. После операции к собаке привязался целый букет болезней. Куча лекарств в обед и ужин, ненавистные уколы с трудом поддерживали Сару, чтобы самостоятельно подойти к кормушке или выйти погулять.
Хозяин помог собаке подняться, сыпнул корма в плошку. По пути на кухню Сара ткнулась и обошла косяк двери; есть не стала, лишь немного полакала воды и повернулась к двери на звон карабина поводка.
Сара — ирландский сеттер. Ее хозяин еще в юности заболел этой породой. Природная красота, экспрессия и изящество охоты с легавой определили его выбор навсегда.
Вердикт главного эксперта был неутешителен.
— Твоя собака — дерьмо! Морда «сухая», хвост неоперен, характер скверный, впрочем, как и у хозяина.
Приговор эксперта расстроил хозяина, но, стиснув зубы, он настойчиво продолжал уроки с молодой собакой. Все свободное время он отдавал ее воспитанию и натаске в полях за городом. В результате к трем годам у Сары в паспорте красовались расценки нескольких полевых дипломов III степени.
Наличие рабочих дипломов позволяет хозяину повязать собаку, и он увез ее в Москву, в питомник на вязку с потомком ирландских основателей породы.
Фаворита среди щенков ветеринар определил на третий день. Знающие люди рекомендовали хозяину оставить его в родном городе, чтобы следить за его развитием, при необходимости помочь в воспитании. Так Ричард попал в руки хорошей знакомой хозяина.
Вторая жена сбежала от хозяина к матери не в силах более терпеть суетливое и шумное соседство, когда щенкам было всего две недели. Хозяин же (теперь — заводчик), опуская утром ноги с дивана, непременно оказывался ими в луже щенячьих экскрементов и в пальцы ног впивался десяток острых, как иголки, молочных зубов. Впрочем, в этом и есть счастье заводчика: наблюдать, как мутузят друг друга здоровенькие рыжие плюшевые щенки.
Ричард рос послушным и внешне статным. Годовалого кобеля хозяин часто брал с бой в поле, занимался его натаской. Стремительный и чутьистый кобель к трем годам имел дипломы I и II степени на испытаниях, звание Полевого чемпиона и прочие регалии. Теперь главный эксперт не мог сказать бранного слова в адрес матери, а тем более и самого Ричарда.
Сегодня он сделает это. С каменным сердцем хозяин вез собаку на ферму, за город, в места, где они неоднократно утюжили луга в поисках дупеля под звонкую песнь жаворонка в лазурной глубине неба.
Хозяин вынес Сару из джипа, поставил ее на траву и отвязал ошейник, предоставив собаке возможность поохотиться в последний раз. Аромат кипрея смешался с запахом отцветающего травостоя. Собака подняла морду, шумно вдохнула влажный вечерний воздух и потянулась к зарослям крапивы вдоль ивняка. Хозяин сложил «Зимсон», зарядил ружье.
Чутье не подвело. Сара напряглась и потянула вдоль зарослей; она ничего не видела и не слышала, лишь ведомая только ей ниточка запаха птицы манила ее вперед.
Сара стала. Самый дорогой момент для легашатника — стойка собаки перед птицей. Этот миг дорогого стоит; он венчает все потраченные усилия по натаске легавой собаки.
Хозяин поднял стволы, затем отвел их от собаки, скинул куртку в траву и сел на нее. Пожалуй, впервые в жизни он не знал, как ему поступить. Рука не поднималась оборвать час собаки, которую он вскормил и воспитал. Это его ребенок; это он ее вылепил такой, как она есть. С ней он делил матрасик в палатке, бегал по лечебницам и не спал ночами, когда она болела, принимал у нее роды…
Сара неслышно подошла сзади, легла и положила голову ему на колени.
Вечернее солнце склонилось к закату. Закатное марево неба с гулом разрезал самолет. Нескончаемый шлейф воспоминаний лентой Мебиуса крутился в памяти хозяина…
Внезапно хозяин остро ощутил, что рядом чего-то не хватает. Он опустил руку на шею собаки. Пульса не было. Сара ушла. Ушла навсегда, не оставив хозяину выбора между жалостью и совершением греха.
Хозяин поднял глаза к небу. Вздох горя и облегчения вырвался из его груди; он осторожно опустил голову Сары на траву, достал из джипа лопату, покрывало и бутылку водки.
Полбутылки он выпил почти всю, одним махом, укутал теплое еще тело в кокон покрывала и отправился искать место для могилы.
Негнущимися пальцами он достал телефон и набрал номер жены-беглянки.
— Бери такси и гони на ферму. Увези меня домой. Я пьян. Сара умерла.
Глотая слезы, хозяин оформил невысокую могилку на пригорке, обдуваемом вечерним ветерком, затем принес ружье и допил остатки водки.
Закатную тишину разорвал дуплет. Последний дуплет — салют чести и памяти верного друга.
