После бесчисленных часов, проведенных в полевых условиях, и экстренных визитов к ветеринару охотничья жизнь собаки подходит к концу. И с этим ничего не поделать
Джед замер в тишине, опустив хвост, по старинке, как он делал на протяжении своих 14 охотничьих сезонов. Почти касаясь носом земли, он показывал мне, что птица совсем рядом. Я шагнул вперед, и фазан взлетел из травы в воздух.
Я промахнулся дважды. К моему удивлению, мне стало все равно. Похоже, что Джеду тоже. Мы охотились целый час, и я все время улыбался, пока мой старый пес просто бродил по полю.
Джед всегда был худым, еще до того, как годы лишили его мускулов и сделали слегка сгорбленным. Его шерсть с печеночным оттенком остается темной, в то время как белизна на морде недавно слилась с белизной над глазами, образуя белую маску вокруг темных глаз и темную полоску вдоль носа. Он напомнил мне спартанский шлем, но в белом цвете Джед выглядел скорее обаятельным, а не свирепым.
Первый сезон
Первый раз я принес Джеда домой летом 2008 года. Это был 10-недельный щенок, последний оставшийся в помете, что, возможно, должно было стать тревожным сигналом для меня тогда. Но я слишком поздно начал поиски замены моему английскому сеттеру Айку, и мне срочно нужна была собака на осень.
В питомнике его звали Отто, что, как я решил, было бы уместно лишь для немецкой собаки. Я даже распечатал список из сотен имен, и вся семья провела целые выходные, просматривая их. Имя «Джед» победило. Оно было коротким, резким, его легко было выкрикивать. И оно хорошо сочеталось с «Айк».
Джеду было шесть месяцев, когда начался его первый сезон. Айк все еще мог охотиться, и я управлял ими двумя сразу — следовал за своей старой собакой, а Джед — следовал за мной. В середине сезона Джед удивил меня своей первой добычей. Я подстрелил птицу, которая упала в неглубокий ручей с крутыми берегами, и Джед, который вообще не проявлял никакого интереса к добыче, спустился по одному берегу, поднялся по другому и вернулся с птицей в пасти. Одно крыло прикрывало его глаза, что означало, что ему пришлось добираться до меня на ощупь. Он смотрел на Айка и учился у него всему.
Примерно через месяц после закрытия сезона охоты на диких птиц друзья пригласили меня поохотиться в один частный заповедник, где это можно было делать легально. Я спросил, можно ли мне взять с собой щенка, хотя знал, что там будут очень хорошие собаки. В итоге Джед оставил их всех далеко позади. Он указал на каждую птицу, которую мы подстрелили в тот день. Джеду, по его характеру, важно было добыть всех птиц без исключения, и когда в один момент охоты он не смог добраться до одной из птиц первым, он вытащил ее из пасти другой собаки. Я был смущен невоспитанностью пса, хотя часть меня была в восторге от того, что он все равно добивался своего.
Он был очень упорным в полевых условиях — слишком упорным, как я со временем понял, — дома был милым и ласковым, хотя и цепким, но именно его добрый характер сделал его любимцем моей жены. В моем кабинете Джед стал моим лучшим коллегой — довольствовался тем, что спал у моих ног, пока я писал, был готов играть, когда мне нужен был перерыв, и всегда хотел быть там, где был я.
Проблема поведения собаки и серия операций
Жизнь с Джедом складывалась очень хорошо — до того дня, когда моя жена не смогла найти пару своих колготок. Она не могла их найти, потому что колготки были внутри щенка, он их проглотил, и они застряли у него в кишечнике. Пса постоянно рвало после еды, и он не мог нормально ходить в туалет. Ветеринар скорой помощи после операции выдал мне сумку с колготками и одним носком, от которых воняло собачьими кишками. Джед вообще специализировался на чулочно-носочных изделиях.
Та первая операция была непростой, но и не слишком опасной: шанс выжить составлял 90 процентов. Я — как достаточно беспокойный владелец собаки, и пусть вероятность того, что он не выживет, составляла всего 1 к 10, не мог уснуть. Пока вечером не позвонил ветеринар и не сказал, что Джед может вернуться домой. После этого в течение 10 дней он метался по дому с пластиковым колпаком на голове и скрепками в животе.
Во второй раз, когда Джед съел пару колготок, врач сказала мне, что операция была более рискованной из-за рубцовой ткани после первой процедуры. Она также сказала мне, что собака не сможет перенести более двух таких операций, потому что кишечник перестанет усваивать питательные вещества.
Я долго не мог уснуть, ожидая вестей из операционной, но поздно ночью снова позвонил ветеринар и сказал, что Джед проснулся после наркоза и выглядит нормально. На следующее утро он вернулся еще с одним колпаком на голове и большим количеством скоб на брюхе. Мы запрятали все носки и колготки, которые только были в доме. Тем не менее Джед не закончил поедать мелкие предметы. За неимением носков он съел коробку кожаных ремешков для часов.
Несмотря на предупреждения врача о том что каждая операция может быть последней, Джед выкарабкался из них всех. Наконец мне пришло в голову — гораздо позже, чем следовало, — что если я не могу защитить дом от собаки, я могу защитить собаку от дома. Я заказал намордник из прозрачного вентилируемого пластика. Предположительно, собака могла пить в наморднике, но ничего не могла есть. Я позвонил человеку, который изготовил намордник, и спросил, как приучить собаку его носить. В итоге мы научились этой процедуре.
Однако Джед, которому не дали покончить с носками и ремешками для часов, проявил творческий подход к поиску новых проблем. Больше всего он пострадал из-за колючей проволоки, когда вернулся с одной охоты с крошечным пятнышком крови и кусочком травы в роговице. Промывание глаз не помогло, и ветеринар сказал мне, что Джед потеряет глаз из-за инфекции, если травинку не удалить. Так получилось, что в соседнем городе была ветеринарная клиника, в которой были необходимые инструменты для микрохирургии глаза. Оказалось, что удаление маленького кусочка травы из глаза собаки стоит более чем в два раза дороже, чем вырезание целой пары колготок из ее кишечника.
Я попросил профессионального кинолога высказать свое мнение и попросил его совета относительно поведения Джеда. Он заявил, что второй раз собака в колючую проволоку уже точно не попадет, они умеют учиться.
На следующий год Джед вернулся домой с охоты, чихая так сильно, что у него из носа потекла кровь. Ветеринар скорой помощи извлек 4-дюймовый (10 см) стебель степной травы, застрявший так глубоко в его правой ноздре, что не было видно его конца.
Но не только Джед страдал в поле. Однажды я сам стал жертвой «эффекта Джеда». Однажды утром пес указал на фазана, который вспорхнул из травы. Я сперва промахнулся, но вторым выстрелом добыл его. Птица упала на землю. В какой-то момент я понял, что Джед не видел, куда упала птица, и что я могу добраться до нее первым. Но потом Джед понял, что я двигаюсь в ее сторону, и сам направился к птице. Я побежал, споткнулся и упал. Пока я сидел, ошеломленный, со сломанной, как оказалось, рукой, Джед подобрал фазана и принес его мне.
Последние сезоны
Джеду исполнилось 10 лет. Я всегда предполагал, что если операция его не убьет, то годы с вырезанными кусками кишечника в любом случае сократят его жизнь. Это был наш последний совместный сезон и Джед не получил ни одной травмы. В тот год было много птиц, но фазан мало чем может удивить старую собаку. Однако у Джеда все еще были сюрпризы для меня. Он всегда ненавидел воду, поэтому, когда однажды я уронил фазана в глубокий ручей, я думал, что найду его сам, пока не услышал громкий всплеск, а затем мокрый Джед вскарабкался на отвесный берег с птицей во рту. Так он преодолел свою давнюю неприязнь.
В семье появилась еще одна охотничья собака – Зик. Они стали неразлучниками дома, но Джеду никогда не нравилось делить хозяина с кем-то еще, поэтому я брал на охоту двух собак по отдельности. Джед всегда должен был вылезать из грузовика в лесу или поле первым, потому что всегда лаял в знак протеста, если я сначала выбирал Зика.
Джед сейчас дома. Пока я пишу это, он свернулся калачиком с Зиком, образуя круг на старой флисовой подкладке для спального мешка. Он больше не выйдет из дома, за исключением прогулок и походов к ветеринару. Этой весной ему исполнится 14 лет, что приближает его к пределу продолжительности жизни.
Айк в свое время уступил место Джеду, теперь пришло время Джеду уступить место Зику. Четырнадцать лет — большой срок для собаки, да и для человека тоже. Для Джеда, у которого нет чувства течения времени, каждый день в доме будет еще одним счастливым днем, пока однажды не случится то, чего нельзя избежать.
Может быть, ему повезло — он способен полностью жить настоящим моментом. Или, может быть, мне повезло, потому что я знаю, что его драгоценное время на исходе, и это напоминает мне о необходимости ценить его каждый день, пока он с нами.
