А волны и стонут, и плачут,
И плещут на борт корабля.
Растаял в далеком тумане Рыбачий —
Родимая наша земля…
Множество радостей в нашей жизни ощущаешь лишь на контрастах. Надо до изнеможения устать, чтобы понять, как здорово просто лежать и ничего не делать. Или целый день не есть, чтобы оценить, насколько вкусен обычный борщ с ломтем черного хлеба.
А чтобы прочувствовать всю прелесть теплого солнечного лета, надо обязательно съездить на недельку к морю — для полноты ощущений лучше к Баренцеву. Похоже, именно такой логикой руководствовались участники сообщества «Бочка Впечатлений», объединяющего ценителей пива «Золотая Бочка», когда решили отправиться в поездку на Кольский полуостров.
На подлете к аэропорту с милейшим названием Мурмаши из иллюминаторов открывался изумительный вид на окрестные сопки, леса и многочисленные реки и озера. Активная часть нашего путешествия должна была начаться лишь на следующий день, посему в свободный вечер мы решили осмотреть достопримечательности Мурманска.
Самый крупный город за Полярным кругом вытянулся более чем на 20 километров вдоль побережья Кольского залива. Мы гуляли, фотографировали, пили морошковую настойку и радовались диковинному для нас полярному дню, не догадываясь, какое на самом деле это коварное испытание. Полтора месяца солнце в Мурманске просто не садится, оно проходит свой путь по небосводу в течение дня с востока на запад, а ночью возвращается вдоль горизонта к своему утреннему положению.
Известно, что синтез гормона мелатонина, основной функцией которого является регуляция сна, зависит от освещенности. Избыток света понижает его образование, а снижение освещенности увеличивает выработку гормона. Так вот, не спать в Питере пару белых ночей — это весело, а здесь люди мучаются бессонницей полтора месяца кряду.
С XV века началась христианизация саамов, однако дохристианские верования и обряды, связанные с оленеводством, рыбной ловлей, поклонением священным камням-сейдам, сохранялись еще очень долго.
ЭХ, ДОРОГИ…
Утром мы отправились в сторону полуострова Рыбачий. В погранзону проехали без проблем. Пропуска, которые раньше надо было оформлять за несколько недель до поездки, уже несколько лет как отменили для граждан России, достаточно предъявить общегражданский паспорт на КПП Титовка. Пройдя краткий инструктаж, мы пересели из комфортных микроавтобусов на квадроциклы, на которых нам предстояло ближайшие четыре дня преодолеть более трехсот километров.
На вершине близлежащей сопки виднелись опоры Murman-Seilbahn — самой длинной канатной дороги в мире, когда-либо строившейся для военных целей, а нам вслед с тоской смотрел наотрез отказывавшийся фотографироваться домашний северный олень Василий.
Для многих из команды, в том числе и для меня, это был первый опыт управления квадроциклом, но через несколько часов все уже лихо скакали по ямам и лужам. Признаться, раньше я считал квадроциклы бестолковой забавой, но после нашего путешествия готов признать это транспортное средство одним из наиболее пригодных для российской действительности.
Даже наши не самые мощные 450-кубовые мини-вездеходы Yamaha Grizzly в условиях полного отсутствия дорог были неостановимы. При езде на этом бешеном всепроходимце известная присказка «Больше газа — меньше ям» обретает вполне осязаемый смысл. И вдобавок хорошо описывает характер местного рельефа. Там, где обычный легковой автомобиль сел бы днищем на мель, квадроцикл перелетает преграду на полном ходу, а в луже, где та же легковушка утонула бы по дверные ручки, квадрик буквально проплывает, поднимая волну брызг и непринужденно пуская пузыри из выхлопной трубы. Подобные препятствия одно за другим появлялись на нашем пути, заставляя лишь слегка сбрасывать скорость…
«Мурманами» на Руси называли норвежцев, норманнов. Позднее «Мурманом» стали называть побережье Баренцева моря, а затем и весь Кольский полуостров. Так появилось название самого крупного города за Полярным кругом.
Наша колонна двигалась к морю. Открывающиеся взору безмолвные северные пейзажи, залитые бесконечным солнцем, могли бы красоваться иллюстрацией в энциклопедии рядом со значением слова «умиротворение»…
Но вот нам стали все чаще встречаться монументы и кресты как память погибшим здесь в годы Великой Отечественной войны бойцам. Текст на одном из памятников гласил: «Высота «Яйцо». 1-5.10.1942 г. Сводная рота морских пехотинцев СОР СФ под командованием А. Юневича вела здесь смертный бой с врагом. Путник… С этих скал кровь ручейком стекала в губу Кутовую… Вечная слава погибшим. Дай бог памяти живущим».
И, оглядываясь вокруг, ты понимаешь, что это все не патриотический пафос. Практически голая местность, простреливаемая до горизонта, под ногам сплошные камни, в которых невозможно выкопать окопы, повсюду разбросаны гильзы от боеприпасов разного калибра и ржавая колючая проволока.
КАМЕННЫЕ СТРАЖИ БОГОВ
На обед мы остановились на Берегу рыжих камней. Название достаточно красноречивое, но никаких слов не хватит, чтобы описать красоту причудливого художественного вкуса природы. Море и ветер, как искусные скульпторы, изваяли из прибрежных каменных плит фантастические фигуры, фантастического же цвета и текстуры.
Поглощая шашлык из оленины, мы пристально вглядывались в гладь Баренцева моря, пытаясь выследить очередное появление китов-бутылконосов, плавники которых на миг появлялись то тут то там. Сконцентрированные на этой игре, мы чуть не упустили из виду стаю проплывавших вдоль берега белух, приняв их сперва за обычные «барашки» на волнах.
За нашими спинами возвышались навеки замершие великаны Акка и Укка (по одной легенде — братья-колдуны, по другой — муж с женой) — высокие скальные останцы, культовое место древних саамов. Для лопарей эти и многие другие каменные сейды были воплощением божеств и духов.
Люди приносили им жертвы: мясо, сало, кровь оленей. Нам в жертву за преодоленные в первый день 120 километров пути вечером на базе «Новые озерки» принесли целое ведро вареных крабов, и после неограниченного их поедания на жертв больше стали похожи мы сами.
Рано утром двинулись дальше. Солнце набирало силу с каждым часом; над ржавыми бочками, оставшимися от военных, кружились чайки; за каждой сопкой открывался новый горизонт. Тундра была окрашена во всевозможные оттенки зеленого: от кислотно-салатового до иссиня-бирюзового.
Мхи обрамляли каждый камень, каждую выбоину в скалистых лбах, а ровные участки земли были устланы упругим ковром из карликовых растений. Отлив обнажил морское дно, и мы очень кинематографично неслись на квадроциклах по песчаной литорали вдоль моря. Очередным немым напоминанием о войне виднелся неподалеку от пляжа отлично сохранившийся финский ДОТ.
Преодолев не без труда несколько глубоких бродов, доехали до метеостанции и радиолокационной военной базы. Отсюда уже рукой подать до Вайдагубского маяка, а значит, мы достигли своей цели — самой северной континентальной точки Европейской части России — мыса Немецкий. Дальше только океан. Подумать только! Какие-то две с половиной тысячи километров до Северного полюса! А ведь до дома примерно столько же.
ГЕРОИЧЕСКИЙ РЫБАЧИЙ…
Мы не могли проехать мимо Музея обороны полуостровов Средний и Рыбачий. Хранитель музея Юрий Александрович Кобяков с радостью встретил нас и рассказал об ожесточенном противостоянии двух сильнейших армий мира здесь, на Севере, во время Великой Отечественной войны. 1195 дней продолжалась оборона Заполярья. Осенью 1944-го в результате знаменитой Петсамо-Киркенесской операции, проведенной войсками Карельского фронта и Северного флота ВМФ СССР, войска вермахта были разгромлены, а блокада полуостровов прорвана. Всю вторую половину ХХ века полуостров Рыбачий был закрытой военной зоной. Здесь были развернуты многочисленные советские воинские части. Сейчас тут находится одна пограничная застава, большинство гарнизонов закрыты, остались лишь заброшенные дома с пустыми глазницами окон и ненужная сломанная техника.
Погода на Среднем и Рыбачьем непредсказуема и переменчива: палящее солнце сменяется шквалистым ветром с градом за какие-то полчаса. Небо наглухо затянуло тучами, черный каменный берег острыми зубьями вздымался прямо из воды.
Небольшие островки поодаль оккупировали бакланы и чайки. Заманчивая перспектива поставить галочку в биографии напротив пункта «Купался в Северном Ледовитом океане» с наибольшим колоритом могла осуществиться именно здесь, но в сложившихся условиях я решил пожертвовать этой возможностью в угоду здравому смыслу и своему здоровью. Температура воздуха была не выше 10 градусов, ветер не утихал, с собой у нас не было ни одного полотенца, и дальше мне снова нужно было ехать на квадроцикле, а значит, и коньяк для согрева мне, как водителю, был противопоказан…
На мысе Кекурский, куда мы отправились следом, картинки со строением земной коры в разрезе из учебников географии стали осязаемыми. Изрезанные геометрически ровными линиями темные отвесные скалы тянулись к небу. Разноцветные слои осадочных пород, как годичные кольца у дерева, рассказывали о возрасте этих скал с той лишь разницей, что каждый пласт означал не год, а сотни и тысячи лет. По дороге к месту нашей ночевки — мысу Скорбеевскому — заметили лежбище тюленей на одном из островков.
Ластоногие оказались не менее любопытными, чем мы, и немедля отправили на разведку пару скаутов, которые подплыли на безопасное расстояние и с интересом изучали нас, разве что не фотографировали. В лагере нас ждала большая армейская палатка, воистину гениальный ужин, походная баня, и два местных смотрителя. Ребята обустраивали этот лагерь с самого начала туристического сезона.
Без телефона, Интернета и прочих отвлекающих факторов они жили и работали, наслаждались единением с природой, ловили рыбу и стремительно дичали. Погода испортилась окончательно: дождь лил не переставая, ветер с моря задувал костер, температура упала до +5°. Спать предательски не хотелось все по той же причине отсутствия ночи. Придумал хитрость: замотал лицо рукавом кофты — так и нос не мерз, и наконец наступила темнота.
СЕВЕРНЫЕ ДАРЫ
Утром, прогуливаясь перед отправлением по берегу моря, поймал себя на мысли, что понимаю режиссеров, отправляющихся снимать свои артхаусные фильмы на Север. Виды бескрайних холмистых полей, поросших разноцветным ягелем, мхом, морошкой и шикшей, без дополнительной драматургии способны в каждый кадр добавить ощущение одиночества, меланхолии и даже депрессии (в зависимости от звучащего саундтрека).
Но не подумайте, что мы ощущали нечто подобное — совсем наоборот! После подкрепления норвежской сырной ухой на озере Устоярви мы продолжили нелегкое (даже на квадроциклах) восхождение на Муста-Тунтури и были вознаграждены ошеломляющими видами, открывающимися сверху.
Хотелось бы сказать, что на базу мы вернулись затемно, ибо уже было полвторого ночи. Но солнце по-прежнему светило красным светом из-за туч. А поскольку спать не хотелось, мы отправились половить рыбу в Мотовский залив. Ночная рыбалка по степени освещенности здесь не отличима от дневной, зато по улову богаче.
У рыбы будильник «на покушать» включается вовремя, независимо от соотношения люменов на квадратный метр. Ориентируясь на кормящихся чаек, мы без труда находили косяки рыбы, и почти каждый заброс удочки приносил нам улов. Наловив полведра трески и сайды на завтрак, отправились-таки спать.
Подумать только! Каких-то две с половиной тысячи километров до Северного полюса! А ведь до дома примерно столько же.
На следующий день мы покинули Рыбачий и поменяли квадроциклы на катера, направляясь по Верхнетуломскому водохранилищу к реке Вуве. По территории водохранилища разбросано множество маленьких безымянных островков, которые местные жители могут брать в аренду по смешной цене 4500 рублей в год за полгектара. Ездят друг к другу в гости на катерах (до ближайших соседей здесь может быть около часа ходу), чтобы сходить в баньку, порыбачить вместе или просто выпить. На своем острове ты сам себе хозяин — подозреваю, это очень приятное ощущение.
Несмотря на столь экстремальные для жизни условия, природа этих краев необычайно богата. В здешних реках обитает огромное количество рыбы: лосось, кумжа, голец, сиг, хариус, щука, форель, налим, плотва, окунь. В море треска, пикша, сайда, зубатка, палтус, камбала и не только. Ягоды растут огромными полянами, грибы вызывающе белеют на фоне зеленых ковров, не думая прятаться. Здесь водятся медведь, волк, заяц, куница, лиса, лось, северный олень, росомаха, песец.
В морских водах живут серый тюлень, нерпа, лахтак. На полуострове около 200 видов птиц. В условиях крайне низкого антропогенного прессинга воспроизводство биоресурсов тут идет очень хорошо, иногда даже слишком. Количество медведей в регионе настолько увеличилось, что вскоре ожидают распоряжения об их отстреле. Если местный мужчина не охотник и не заядлый рыбак, значит, он либо мертв, либо переодетая женщина.
Все оставшееся время мы посвятили сну и рыбалке в разных комбинациях: рыбачили ночью — спали днем, рыбачили днем — спали ночью, рыбачили во сне — спали на рыбалке. Везло нам не сильно, но в рыбалке действует олимпийский принцип — «главное не победа, а участие», видоизмененный до «главное не улов, а процесс». А процессом мы насладились сполна: окуни, крупные щуки и даже форель изредка попадали к нам на крючки, а потом и в уху.
Наше большое северное путешествие, полное маленьких приключений, подошло к концу. Освежающий, как контрастный душ, побег из душного города в прохладу заполярного побережья оставил множество ярких, незабываемых впечатлений, и что-то мне подсказывает, что я сюда еще вернусь. Ведь я так и не искупался в Северном Ледовитом океане!
