Фото Анатолия Маилкова
— Ген, давай за опятами съездим, — в который раз подступалась ко мне жена.
— Да был дядя Рома в лесу. Нету опят. Сухо…
Ну и что. Давай съездим куда-нибудь. Сто лет в лесу не была.
А почему собственно нет. Я, как говорится «свистнул» дядьку. Уж куда-куда, а в лес, неважно зачем, или, скажем, на рыбалку, неважно куда, моего дядю Романа Макаровича уговаривать не надо. Он даже «подпоясываться» не станет. Хлопнули дверцами «Нивы» и поехали.
— Сухо. Надо куда-нибудь поближе к воде. На какой-нибудь ручей…
— Я знаю куда. В прошлом году там хорошо собрал.
Ближе к намеченному месту нам навстречу попался рыболов с удочкой на плече. Он вышел из леса со стороны облюбованного мной ручья. Натуральный ручеек в переплетении окутанных хмелем кустов, двухметровой крапивы и стоящих, наклонившихся и упавших деревьев. Почти везде с берега на берег если и не перешагнуть, то перескочить можно. А уж вброд — в обычных сапогах не «зачерпнешь».
Захватив из багажника ведра, немного побродили. Нет грибов. Что тут поделаешь? Видимо, желая хоть как-то оправдать наше пребывание здесь, коль Флора жадничает, местная Фауна позволила нам полюбоваться на взлетевшего чуть не из-под ног вальдшнепа и представила довольно редкое зрелище — живописно свернувшуюся на валежинке в солнечном «пятне» гадюку. Ну а сами-то мы что? Может, со здешней Наяды дань возьмем?..
Положа руку на сердце, признаюсь за себя и за дядю — от встречи с рыболовом у нас сразу «засвербило».
…Дядя взялся срезать удилища — два метра, больше не надо. Я поспешил к машине за снастями. По пути «наковырял» два десятка червей. Гузеля выбрала удобный для себя прогал в кустах и забросила удочку… в самом неподходящем «по науке» месте.
— Нет, так не пойдет! Тут рыбу надо искать — постоянно перемещаться. Здесь рыба держится в каких-нибудь заводях, омутках и вымоинах под упавшими лесинами и под корнями у берега.
Днем здесь рыба в поисках добычи не ходит, а поджидает ее в засаде. Родниковая вода в ручье прозрачней прозрачного, поэтому подбрасывать рыбе приманку надо скрытно, спрятавшись.
Увидит тебя, «ни в жисть» не клюнет. Подкрадываясь к «рыбному» месту, двигаться надо бесшумно, рыба очень хорошо слышит.
Освобождая для Гузели и для друг друга «жизненное пространство», дядя ушел вниз по ручью, а я — вверх. Через полтора-два часа ужения «по всем правилам» при очередной поклевке я вместо рыбы «поймал» корягу и леску благополучно оторвал. Нестерпимо «горели» обласканные» крапивой руки. В «грибном» ведре плескались два хариуса.
Гузеля с удочкой стояла на том же самом, «никуда не годном» месте.
— Мать честная! Мы же ей червей не оставили. Только того, которого я насадил.
Одновременно со мной подошел дядя Роман. С целой удочкой, но зато только с одним хариусом. Мы молча уставились на Гузелино ведро. Там были… четыре хариуса! Окончательно «хороня» нашу рыбацкую честь, она тут же, победно расхохотавшись, выхватила еще одного:
— Учитесь!
— Мы тебя, Гузеля, с собой больше не возьмем…
