Было это лет 60 назад. Сколько себя помню, я никогда не просыпал охоту. Так и на этот раз. Начало только светать. Одноствольная «ижевка» стоит в углу, валенки рядом, телогрейка, с патронами в кармане, на вешалке. Мне 18 лет. Зажигаю свет, кипячу чай. Услышав шум, встает мать и говорит: «Подожди минут десять, испеку блинков».
Фото Дмитрия ЩАНИЦЫНА
Заманчиво, но твердо знаю, что стоит только расслабиться и охота — тю-тю.
Надеваю валенки на босу ногу, беру ружье и выхожу на улицу.
Со сна морозно, ускоряю шаги, чтобы согреться.
Через полтора часа я на месте, на лугах.
Снегу немного, идти легко, труднее, где не кошена трава.
Осматриваю березовые колки и опушки: не виднеются ли где на серо-сиреневом фоне верхушек берез черные головешки косачей?
Брожу уже четыре часа, мороз усиливается, началась поземка. Колючие снежинки бьют в лицо. Немного устал. Нет, охоты сегодня не будет, надо возвращаться.
Последний шанс — это уйти в лес и зайти в знакомые сосново-березовые насаждения, где, я знал, держится выводок рябчиков.
После двух сделанных кругов, равнодушно проходя третий, понял, что рябчиков нет, или они плотно сидят, или, что, скорее всего, перекочевали в другое место.
Надо возвращаться. Прохожу мимо знакомой небольшой поляны, где я, сидя в небольшом углублении, весной и осенью манил на манок рябчиков.
Углубление небольшое, раза в полтора больше обычной ванны. Примечательно оно тем, что внутри всегда сухо, чисто и покрыто мягкой низкорослой травой, а когда выглядываешь из него, местность хорошо просматривается, в том числе летящий или бегущий по земле рябчик.
Порывы ветра усилились, верхушки деревьев сильно раскачиваются, колючие снежинки упорно бьют в лицо. «Надо передохнуть немного, и лучше это сделать в знакомой яме», — подумал я. Она находилась около стены леса и чуть была припорошена снегом.
Я с удовольствием улегся в нее, и сразу же наступила уютная тишина. Не слышно порывов ветра, поземка не достигала укрытия, и только качающиеся вершины свидетельствовали о непогоде.
Известно, что лежать на земле нельзя — минуты через три я выглянул из ямы — все по-старому. Оглядываю местность.
Взор привлекла небольшая березка, стоящая отдельно метрах в пятнадцати от меня. Невысокая, курчавая. Вот, думаю, сели бы на нее тетерева. Нет, не сядут. Поляна слишком мала, да и не по погоде.
Еще раз скрываюсь в укрытии, лежу несколько минут. Ну, пора, надо идти, да и лежать нельзя на снегу, хотя так хорошо, тихо, вспоминается лето, теплые дни, зелень и свист рябчиков.
Снова выглядываю, картина прежняя; еще раз взглянул на березку, и снова подумалось: вот бы сели тетерева, так я бы самого большого выбрал да и жахнул бы.
Вдруг что-то хлопнуло, и что-то темное закрыло поле зрения. Инстинктивно закрыл и тут же открыл глаза и не поверил — вся береза была облеплена чернышами.
Это потом, оценивая ситуацию, я посчитал, что на березу село сразу штук двадцать, если не больше, тетеревов. А в тот момент береза исчезла, она уже напоминала кисть черного винограда гроздью вверх.
От неожиданности, вместо того чтобы стрелять, я стал выбирать самого большого и не мог остановиться ни на одном, все они были крупными, взбудораженными, с взъерошенными перьями.
Через долю секунды я вспомнил, что надо стрелять нижнего, сначала одного, затем другого, а может быть, и третьего.
Стараюсь опустить ствол вниз, а он никак не опускается. Наконец-то осенило: надо стрелять. Выбираю первого попавшегося петуха — ну до чего все огромны! Раздался выстрел, хлопанье крыльев, и — тишина.
Привиделось ли это? Из ствола спокойно вытекает струйка дыма. Ни на березе, ни под березой никого.
Обычное дело, подумал, так и надо, размечтался. Пойду посмотрю, как выстрел лег, есть ли перья. Перезарядил. Прохожу шагов семь и вижу за снежным заносом черное пятно. Вскидываю ружье — пятно остается неподвижным. Подхожу ближе, на белом снегу лежит черный косач.
Поднимаю голову вверх, смотрю сквозь ветки березы. Ветер стих, сухие снежинки отвесно падают вниз. Как-то стало сразу тепло. Смотрю на трофей. На глазах огромный распушенный тетерев превращается в обыкновенного…
Перья прилегают к телу, появились лирообразный хвост и красная полоска бровей. Я поднял добычу, опять взглянул вверх — хлопьями обильно и медленно падал снег.
Через несколько минут уже ничто не напоминало о происшедшем, даже место, где лежал косач, было трудно определить. Напрягая зрение, я с трудом увидел два рубиновых пятнышка, исчезающих в потоке падающих снежинок…
Вышел на заброшенную дорогу и медленно побрел по ней, окруженный со всех сторон стеной падающего снега. Не видно даже силуэтов деревьев.
Тишина, белое безмолвие и бесконечность…
