Фото автора
Вот и младший сын Иван готовится к службе в российской армии.
А вроде бы совсем недавно, кажется вчера, возил я его, маленького, на озера и реки, где он всегда умудрялся испачкать свой нос в золе костров или копоти от печки-буржуйки в землянке, за что и получил прозвище Шишига.
Причем сам парнишка принял решение идти в армию, несмотря на плоскостопие. Упорно готовился к службе в спецназе или разведке по какой-то загадочной системе Кадочникова. И добился ведь своего, упрямый. Призвали Ваньку в морскую пехоту. Понимаю сына, тоже добровольно пошел в свое время служить в ряды Советской Армии, несмотря на отсрочку, но все равно болит сердце, как у любого другого отца. И уважаю. Надо защищать свою Родину. Если не мы, то кто?
Попросил Иван взять его на рыбалку перед армией, чтобы было что вспомнить в дни службы.
Выехали не в самое раннее утро. Весенний день начинался тихо и ясно, без единого облачка на прозрачном небе. До Старожильска доехали быстро и без приключений. Вскоре были на месте. Этот плес с низким песчаным берегом-пляжем давно приглянулся нам.
Следом за нами ворвалась на плес веселая улыбчивая собака. С ошейником. Видимо, хозяйская, но почему-то за Ванькой увязалась. Так уж выходит, что обязательно найдет сын в любом месте лохматого друга. Или тот его найдет… Может, оттого что сам Иван по китайскому гороскопу собака, а может быть, душа такая. Вон и кот наш домашний, высокомерный британец Феликс, обычно все бодается в Ваньку серой холеной мордой с таким «муром», что аж захлебывается им.
Но собака начала путать нам во время рыбалки снасти, прыгая по песку и цепляясь лапами за леску. У Ивана не получалось прогнать ее. Собака просто не верила в серьезность его намерений и думала, что с ней играют. Пришлось мне прикрикнуть жестко и грубо. И та сразу все поняла. Мне показалось, что она как-то сразу подтянулась чуть ли не по команде смирно. И чудилось, что тянется ее лапа к лохматой голове. Честь отдать. А из пасти, блеснувшей белоснежной улыбкой, сейчас послышится веселое: «Есть, товарищ сержант!» По крайней мере, до вечера ее не было.
Расположились наскоро, забросили донки и сели перекусить за приезд. Традиция такая. Теперь с сыном можно немного принять за встречу, взрослый уже. И к спиртному равнодушен, не делает культа ни из пива, ни из водки. Только разве что в праздники компанию составит или после сельскохозяйственной работы в огороде у своего дома, точнее, после этой самой работы. Под шашлычок…
Ну, а здесь все попросту. Тушенка, картошка, лучок, чесночок. Приняли за Ванькину армию, потом за встречу с родным местом и рекой зеленоглазой, а там и поклевки начались. Ударило вначале на донку с колокольчиком. Встряхнулась вершинка, осадилась назад и затряслась от настойчивых рывков. Пора… Выдернул Иван своего первого подлещика в этом году. Не из самых крупных, которые попадались мне в прошлую рыбалку, но тоже рыба достойная и серебристо-розовая, словно драгоценный металл, пока живая.
Эту ямку на плесе я нашел в прошлую рыбалку по пузырям на воде. Тут же совсем рядом желтеет песчаная коса, где я вначале тогда поставил донки. Но леска уходила в глубину полого, под острым углом. И поклевки были хлипкие. Брала в основном сорожка-с-ладошку. А когда пошли пузыри по струе, я пригляделся и увидел, что моя коса была бровкой переката и ямы. Вот тогда и забросил снасти на этом месте, что сразу дало результат. Леска теперь уходила в воду круто, что выдавало глубину, а пузыри, хоть и не всегда, показывают обычно, что ходит у дна лещ или подлещик, тычется в ил на песке, трогает трубочками-губами, роется, словно поросенок, а наверху всплывают те самые пузыри.
И Женька мой средний тоже не скучал. На удивление часто заклевали у него сорожки и небольшие подлещики. А если быть объективным, то больше всего рыбы было поймано на удочки-донки именно им, хоть и некрупные были экземпляры. А он и не рыбак, а больше философ и любитель общения на природе. Тоже с раннего детства ездил со мной на рыбалку, но так и не загорелся ею. Все больше донимал меня диалектическими вопросами о бытии и сути вещей, спал в землянке, где рядом с ним бегали по нарам землеройки, а в оконце заглядывала полная луна, сочувствуя уставшему за день мальчишке.
На закидушки-донки с фидерными кормушками попадалась более крупная рыба: подлещики, сопа, сорвался довольно крупный язь. И сорвался-то по-глупому: далеко было тянуться до подсачека, и я решил поднять рыбу на берег рукой. Рывок, всплеск и…
Так за бесхитростной рыбалкой и проходило время, пока не вышло солнце из-за берегового леса. А с теплом вылезли откуда-то мириады мошек. Вот тебе и весна! Никогда так рано не было мошкары. Хоть и не кусалась пока вся эта мелочь-гнус, но лезла надоедливо в глаза, нос и рот, да так, что кашлем можно было зайтись до слез. Зудели, ныли временами и комары, но их еще было мало.
Развели костер и решили сходить в лес за дровами, а потом палатку ставить. От клещей закрыли ноги наглухо и как можно плотнее шеи укутали. Место здесь самое клещевое. Одна из этих тварей когда-то мне даже в веко забралась. Вечером собирал я в ельнике дрова, а утром проснулся на берегу у костра с ноющей болью в глазу. Ощупал веко и обнаружил ячмень, который каким-то чудесным образом выскочил за ночь. Но «ячмень» почему-то шевелился, а ко всему прочему имел и лапы… Вытащить клеща сам я не смог. Пришлось идти по берегу, искать рыбаков. Пройдя несколько поворотов, нашел коллег. Они и помогли: ткнули в задницу лукавого насекомого только что погашенной спичкой. Тот зашевелился недовольно, а его сразу и выдернули. Конечно, не по правилам, но сработало.
Ну, вот и жилье готово. Впрочем, натянули сыновья синтетическое «полотнище», прямо скажем, слабовато. Давно не были на рыбалке, подзабыли, как ставить палатку. А потом еще выяснилось, что спать в палатке удобно было бы, наверное, продвинутому йогу, и так уже продырявленному гвоздями и битыми бутылками. Парни все сделали правильно, но остановились на первоначальном этапе, то есть уложили под днище ивовые прутья, чтобы была прослойка между холодным еще ночью песком и нашими бренными телами. Но следующий этап пропустили. Сразу поставили палатку на импровизированный пол. Обычно же мы еще мягкую перину взбивали из сухой травы, папоротника или сена, если была возможность. Во время хозработ вдруг заголосил колокольчик закидушки с фидерной кормушкой. Попалась сопа. А там и донки под берегом начали встряхиваться и гнуться от потяжек рыбы. Удивительно все же чутки удилища-донки с колокольчиками на вершинках. Сорожонка с ладошку бьет по удилищу, словно голавль красноперый с цепи сорвался. Ну, теперь святое дело за рыбу принять по стопочке огненной, в меру, так сказать.
К вечеру небо затянуло серой дымкой, а потом закапал мелкий дождь. Вроде бы нет от него особого вреда и помехи рыбной ловле. К тому же и рыба поклевывала. Но вскоре дождь из грибного моросяка перешел в откровенную непогоду. И нам пришлось забраться в палатку. Женька был одет легко, и я его пустил в середину: мол, с двух сторон согреем. А сам лег с краю, где, как потом выяснилось, были торцы ивовых прутьев, если не сказать жердей. Вот тут-то я понял, что поспать не получится: в ребра впивались сучья, словно пытали меня какие-то изощренные инквизиторы, а подо мной явно царил провал, куда я все время скатывался. К тому же под головой не было хоть какого-то подобия подушки. Обычно я просто кладу в изголовье бревно, а на него охапку сена или лапника. Но я понимаю сыновей. Оба словно затуманены азартом и новизной встречи с рекой и этим чистым местом, где Иван не был давно, а Женька вообще первый раз.
Ночью вдруг послышались какие-то всплески у садка с рыбой и звуки, напоминающие шелест крыльев. Мы с Иваном как по команде вылезли из палатки. Однажды, когда Иван был еще Шишигой, ночью серая цапля выклевала у нас из садка самую крупную рыбу. Но оказалось, что сейчас рядом с палаткой спала под дождем та самая собака, время от времени отряхивая шерсть. А в садке просто плескалась рыба. Собака же явно охраняла палатку, соблюдая устав караульной службы…
К утру тучи разорвало, небо вызвездило, а за кромкой леса показался краешек полной луны. Легкие облака серебрились в прозрачном небе. Захлебываясь, щелкали, присвистывали, «чивкали» соловьи. От восторга перехватило горло. Иван, замерев, стоял у костра, вглядываясь в эту красоту. А в палатке мирно сопел Женька.
Утром мы поймали на закидушки двух серебряных карасей, каждый более полкило весом, несколько подлещиков, а потом поехали домой, забрав с собой пакет с мусором и сказав спасибо этому Дому.
